Елена Прудникова - Земля Богородицы Страница 20

Финансирование градостроительных начинаний Ирода ложилось на плечи населения, на которых уже лежали тяжелые подати кесарю и не менее обременительные подати храму. Римский император, в отличие от персидского царя, строительства в Иудее не спонсировал. То есть народ, который в большей части своей и так жил впроголодь, еще и должен был финансировать не только безумную роскошь царского двора, но и ползучую агрессию язычества.

Кроме того, Ирод был жесток даже по тогдашним отнюдь не гуманным временам. Едва взойдя на престол, он приказывает убить всех членов Синедриона, которые во время осады Иерусалима высказались против него. Но это было только началом. Страх за свою власть вскоре перешел у царя в манию. За тридцать шесть лет его правления редкий день обходился без смертных приговоров. Он приказал просто так, «на всякий случай», утопить брата царицы, которого сам же сделал первосвященником, ложно обвинил в государственной измене и казнил ее деда Гиркана II, друга своего отца. В конце концов, он казнил и царицу Мариамну, а потом, уже незадолго до смерти, и троих своих сыновей. По поводу чего император Август изволил пошутить: «Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном» – имея в виду то, что иудеи не едят свинины.

Особое возмущение народа вызвала казнь двух книжников, сорвавших с ворот храма римского орла, – царь приказал сжечь их живыми.

Даже на смертном одре Ирод остался Иродом: он велел казнить в час своей кончины еще остававшихся в темницах врагов, с мрачным юмором заявив: он опасается, что никто не оплачет его, и хочет быть оплаканным хотя бы таким образом…

Население Иудеи на все это отвечало привычным образом: восстаниями и актами гражданского неповиновения. Ко второму роду протеста относится, например, отказ шести тысяч фарисеев принести присягу Августу и Ироду – за что многие из них заплатили жизнью.

На протесты царь отвечал казнями, казни влекли за собой новые восстания.

В 4 году до Р. Х. Ирод умер – но мир не наступил. Наоборот, его смерть вызвала новые волнения. Умирая, он поделил страну между тремя оставшимися своими сыновьями. Детки стоили отца. Едва вступив на трон, Архелай послал в кипящий гневом Иерусалим вооруженные отряды, которые устроили резню, за один день перебив более трех тысяч человек. Сделав это, новый царь благополучно отправился в Рим, поскольку на царство его должен был утвердить кесарь. В его отсутствие волнения перешли в настоящий мятеж. Для подавления восстания в Иудею направили римский легион, вместе с ним прибыл и сборщик налогов, который поселился во дворце Ирода и занялся своим прямым делом.

На это время как раз пришелся иудейский праздник, на который собралось множество паломников. Само собой, начались стычки с солдатами, быстро перешедшие в очередную резню. Попутно римские солдаты еще и ограбили храм.

Теперь уже полыхнуло всерьез, как во времена Маккавеев. Восстание охватило всю Иудею. Римляне были осаждены в Иродовом дворце, в Перее провозгласил себя царем некто Симон, пастух Атронг с вооруженными бандами подходил к Иерусалиму, Иуда Гавлонит, сын казненного Иродом мятежника, провозгласил независимость Галилеи. На выручку отправился наместник Сирии Квентилий Вар, который прошел огнем и мечом по югу Палестины и по Галилее, разгромив повстанцев. Две тысячи человек были подвергнуты позорной казни – распятию.

В 6 г. по Р. Х., отчаявшись добиться толку от местного самоуправления, император превратил Иудею и Самарию в императорскую провинцию. Теперь эта область управлялась римским наместником. Окраины же римляне оставили под властью сыновей Ирода. Акты гражданского неповиновения время от времени продолжались, но восстания, по крайней мере на некоторое время, прекратились.

Не было мира и внутри общества. Инициативы царя Ирода были разорительны для иудеев, и, как обычно бывает в таких случаях, в первую очередь разорялись бедняки, на которых землевладельцы и хозяева успешно перекладывали основную тяжесть налогов. Ирод, как и царь Соломон за тысячу лет до него, прививал верхушке общества вкус к безумной римской роскоши, в то время как большинство населения вело жизнь трудную, голодную и примитивную.

Подлинным бичом общества были налоги. В Римской империи право сбора налогов продавалось на аукционах. Человек, купивший его, должен был выплатить правительству определенную сумму: все, что удавалось собрать сверх того, он имел право оставить себе. Потом эту систему упразднили, потому что злоупотребления перешли все мыслимые пределы, но свою роль она сыграла.

Жители Иудеи платили три крупных налога: 10 процентов зерна и 20 процентов вина и фруктов, подоходный налог, составлявший 1 процент доходов, и персональный, взимавшийся с каждого мужчины в возрасте от 14 до 65 лет и с каждой женщины от 12 до 65 лет. Кроме того, существовали пошлины на все ввозимые и вывозимые товары – от 2,5 до 12,5 процентов. А также плата за проезд по большим дорогам и мостам, за въезд на базарные площади, в города, налог на вьючных животных, на колеса и оси повозок, на все покупаемые и продаваемые товары. Существовали и местные налоги, и храмовая десятина. Земледельцы платили за аренду полей и виноградников, иной раз до половины урожая. Что же оставалось людям?

Сборщики налогов, или мытари, были самыми презираемыми людьми в Иудее, немногим лучше прокаженных, иногда даже хуже: прокаженный, например, мог входить в синагогу, в особую комнату, а мытарь не мог. Он был включен в список нечистых существ, не имел права быть свидетелем в суде, ему всеми способами выражали презрение, а он отвечал так, как мог – мздоимством и жестокостью. Призвав мытаря Матфея в число Своих учеников, Иисус совершил шаг, для иудейского мира беспрецедентный и немыслимый.

Что касается храмовых налогов, то американский библеист У. Баркли приводит печальную иудейскую притчу о вдове, имевшей двух дочерей и поле. «Когда она начинала пахать, Моисей (то есть закон Моисеев), говорил: “Ты не должна пахать с волом и ослом в одной упряжке”. Когда она начинала сеять, он говорил: “Ты не должна засевать поля смешанными семенами”. Когда она начинала жать и копнить зерно, он говорил: “Когда будешь жать на поле твоем и забудешь сноп на поле, то не возвращайся взять его” и “не дожинай до края поля твоего” (законы в пользу бедных. – Е П.). Она начинала молотить, а он говорил: “Принеси мне жертву, и первую, и вторую десятину”. Она выполнила приказания и отдала их всех ему (и третью десятину – римскому правительству. – Е П.) Что же сделала бедная женщина дальше? Она продала свое поле и купила две овцы, чтобы сделать себе одежду из шерсти и получить выгоду от ягнят. Когда овцы объягнились, Аарон (т. е. требования священников) пришел и сказал: “Дай мне первенцев”. Когда пришла пора стрижки овец и она остригла их, Аарон пришел и сказал: “Дай мне начатки от шерсти овец твоих”. Тогда она подумала: “Я не могу выстоять, зарежу-ка я овец и съем их”. Тогда пришел Аарон и сказал: “Отдай мне плечо, челюсти и желудок”. Тогда она сказала: “Даже когда я зарезала их, я не могу спастись от тебя. Вот, я заклинаю их”. Тогда Аарон сказал:

“В таком случае они принадлежат мне целиком”. Он взял их и пошел, оставив плачущую вдову с двумя дочерьми».

При этом храмовые сборщики налогов были ничуть не более человеколюбивы, чем мытари. Они врывались в дома, отбирая положенный налог силой или беря взамен имущество. Платить приходилось за все. Кроме храмовой десятины, был еще налог в полсикля, или два динария (плюс к тому римский подушный налог в один динарий), а кроме того, приходилось за каждое отступление от закона приносить жертвы, а закон был мелочен и неудобен к исполнению.

Самое известное из установлений иудейского закона – это, конечно, суббота. Но христианам опять же даже не понять, что это такое. Книжники проводили время в разработке бесчисленных установлений, что можно делать в субботу, а что нельзя. Для начала было установлено 39 видов деятельности, которыми нельзя было заниматься в субботу – в том числе и готовить пищу. Но это было только начало. Дальше последовала тщательная регламентация каждого пункта. Например, нельзя носить тяжесть. Но что такое тяжесть? Сначала установили, что тяжесть – все, что превышает вес двух винных ягод. Потом и это детализировали. «Пища, равная по весу высушенной фиге; вино, достаточное для того, чтобы разбавлять в бокале; глоток молока; мед, необходимый для того, чтобы положить на рану; клочок бумаги, достаточный для того, чтобы написать таможенную декларацию; чернила, достаточные для написания двух букв алфавита…»[59]

И так во всем! По сравнению с этими дискуссиями знаменитый диспут о том, сколько чертей может поместиться на конце иглы, кажется образцом здравого смысла и делового подхода!

Или взять, например, омовение рук. Ничего общего с гигиеной это не имеет. Под омовением рук подразумевали обрядовое очищение. Сначала его требовали от священников, потом распространили это правило на всех. Вот как оно выглядело: