Пьер Паскаль - Протопоп Аввакум и начало Раскола Страница 23

Проповеди Неронова пользовались большой популярностью. Подаяния потекли рекой. Сначала надо было воздать дань Богу: Неронов приобрел священные сосуды и колокола для церкви. Он также произвел ремонт церкви. Вокруг нее он построил деревянные кельи для монахинь, которые там поселились, проводя время «в непрестанном посте и молитве». Авторитет Неронова возрос: его приходили слушать бедные из соседних деревень; потом стали приходить и зажиточные люди со своими женами и детьми. Отдав дань Господу, Неронов начал думать и о людях; на помощь нищим и странникам потекли еще и еще подаяния. Неронов оказывал им приют. Он кормил их, следил за тем, чтобы никого не обделяли. Какой-нибудь служитель церкви читал им Священное Писание, а Неронов объяснял его содержание. Каждый день за стол садилось сто и более того человек. Его жена Евдокия, в свою очередь, обслуживала женщин и девушек.

Вокруг Неронова образовалось ядро учеников его последователей: многие подражали его добродетелям, некоторые не выходили из его дома, другие приводили к нему своих детей, чтобы он их наставлял. Неронов безвозмездно обучал молодых и старых, которые скоро, благодаря молитвам и усердию их учителя, стали понимать содержание Священного Писания. Естественно, что люди, видя его добродетельную и благочестивую жизнь, стали приводить к нему на исцеление одержимых. Неронов оставлял их у себя, окружал их заботами, молился за них днем и ночью, водил их в церковь, окроплял святой водой – вплоть до их исцеления.

Церковь, которая до этого времени была в заброшенном состоянии, «без певчих», стала теперь центром христианской проповеди: монахини, нищие, путники, учащиеся, больные, получавшие материальную помощь благодаря подаяниям более богатых верующих, просвещенные Нероновым, – все восхваляли Господа. Это был своего рода монастырь, братия которого, без монашеских обетов, время от времени сменялась; точнее, это был образцовый приход.

Духовное рвение нового священника вскоре возбудило подозрение у его собратьев – священников городских приходов, и особенно у духовных властей, у архимандрита Печерского монастыря и у настоятеля Преображенского собора. Будучи требовательным по отношению к верующим, Неронов должен был быть безжалостным по отношению к пастырям. Реформу церкви можно было осуществить, только начав ее сверху. Неронов начал беспощадно упрекать церковную верхушку за ее небрежность, бездеятельность, а чаще и за еще более тяжкие грехи. Последствия такого поведения Неронова не заставили долго себя ждать. Архимандрит добился его заключения в тюрьму. Он сделал это тем более охотно, что Неронов и его самого во многом обличал. Его заковали в цепи, но тотчас же освободили, то ли благодаря хитрости его учеников, то ли под их давлением.

К несчастью, он вскоре рассорился с гражданскими властями. С начала 1631 года московское правительство готовилось отомстить Польше за перемирие 1618 года, срок которого истекал в 1633 году. Из Швеции, Германии и Дании были признаны на московскую службу офицеры и солдаты, у Голландии было куплено оружие и порох, от короля Англии было получено 5 тысяч сабель и 2000 солдат[191]. Этот наплыв в Россию тысяч иноземцев протестантского вероисповедания не мог не обеспокоить Неронова. С другой стороны, эти военные приготовления несли народу новое и очень тяжелое бремя: специальный налог на содержание иностранных полков, призыв по одному мужчине, притом снаряженного и снабженного продовольствием, от 40 дворов, – все это означало увеличение прежних налогов. Будучи подлинно смелым пастырем, Неронов выступил выразителем народного недовольства. К тому же подготовка к такому походу, без всякого повода к тому со стороны Польши, была проявлением явной несправедливости. И вот 31 января 1632 года мы видим священника Ивана, сосланного на покаяние в отдаленный Николо-Корельский монастырь, расположенный у устья Двины, в 35 верстах к северу от Архангельска. В Житии написано, что Неронов перед этим приезжал в Москву и разгневал царя Михаила и его отца, заклиная их не проливать христианскую кровь в походе, обреченном на неуспех; в указе патриарха[192] Неронов назван «спесивым и безумным» человеком, который вызывает в народе беспокойства и беспорядки, к тому же учит народ, не имея на то разрешения, обличает священников, называя их еретиками. Конечно, по всей совокупности этих «грехов», которые на него взвалили, ему вынесли очень строгий приговор: его, закованного в цепи, затворили в пекарне, а в церковь его пускали только в сопровождении верного и испытанного монаха, опасаясь, как бы он опять не взбудоражил народ своим безрассудным учением. Ему было разрешено причаститься только перед смертью; к концу года власти должны были представить отчет о его поведении и о состоянии его рассудка. Вот как патриарх и его приказ вознаградили истинного апостола: они выдали его за сумасшедшего!

Неронов прострадал на Крайнем Севере два года и рисковал пробыть там еще дольше, так как вместо того, чтобы «исправляться», он постоянно упрекал монахов и самого настоятеля, которые непрерывно предавались пьянству. Но смерть Филарета, последовавшая 1 октября 1633 года, изменила многое: недостойные фавориты получили кару за свои проступки, а такие праведные священники, как Неронов, были выпущены на сво боду[193]. После этого он снова получил дорогой его сердцу приход. Вскоре тут убедились, что его настроение осталось тем же и что образ его жизни не изменился.

С незапамятных времен одним из больших развлечений русского народа были скоморохи. Они ходили по городам и деревням с лютнями и гуслями, гудками и барабанами, отбивая чечетку, с веселым, разнообразным репертуаром, с песнями, прибаутками, играли и плясали; они выступали и на площадях, и в частных домах, и на вечеринках и свадьбах, куда их приглашали развлекать гостей то князья, то простые крестьяне. Иногда они давали настоящие драматические представления, выступая в масках и сопровождая игру мимикой, гримасами и кривляньем: это были комедии, весьма рискованного характера, или сатиры, сопровождаемые шутками, которые в этот беззастенчивый век должны были быть, вероятно, иной раз весьма грязными, чтобы вызвать у людей смех. Кроме того, среди них были танцовщики на канате. Часто у труппы были один или даже несколько обученных медведей, которые были научены подражать определенным знакомым типам: пьянице, судье, хромому, какой-нибудь моднице, которая любуется собой в зеркало, или женщине, ласкающей своего возлюбленного; все это происходило под звуки музыкальных инструментов и в сопровождении разных крепких словечек вожатого медведя. В комедиях скоморохов эти медведи были настоящими артистами, носившими имена: Михайлы Ивановича для мужского персонажа и Марьи Ивановны для женского. Это зрелище развлекало царей и бояр не менее, чем их придворных: хотя скоморохи сейчас и выродились, но и по сей день можно иногда видеть, как они развлекают людей на бульварах Москвы.

Скоморохи появились до распространения христианства, их циничные шутки являлись оскорблением для нравственности; их веселая музыка шокировала слух аскетов; их опасные трюки иногда кончались смертью акробата. Этого было достаточно, чтобы православная Церковь возобновила против них грозные анафемы, которые в свое время применялись против подобных забавников греческим духовенством. Начиная с XI века скоморохов начали преследовать; однако они продолжали процветать как ни в чем не бывало. По этому вопросу существовало постоянное расхождение между мнением народа и требованиями пастырей. В разгаре XVI века Стоглавому собору пришлось осудить шутов, комедиантов, гусляров и исполнителей сатанинских песен, которые имели обык новение возглавлять свадебные шествия, и просить царя объявить войну этим шутам, которые, объединяясь группами в 60–70 и 100 человек, ходили по деревням, устраивали попойки, деморализовали и грабили верующих[194]. Епископы намеренно смешивали разбойников со скоморохами; крестьяне же, со своей стороны, в представлениях этих скоморохов находили отвлечение от своего тяжелого труда, а в их острых сатирах нередко обретали видимость мести за понесенные обиды.

Но развлечение и мщение – не христианские чувства. Неронов, будучи глубоко сознательным пастырем и верным хранителем церковного учения, открыто выступал против шутов и вожатых медведей. Их в Нижнем было очень много; у нас имеются сведения, подтверждающие это. Он стал проповедовать среди зрителей, восстанавливая их против этих шутов, а затем принялся непосредственно за самих скоморохов, действуя как словами, так и действиями: он разбивал на части их гусли и цимбалы, а скоморохи, исполненные гнева и ярости, нападали на служителя Божия, так что ему много пришлось пострадать от этих слуг сатанинских; все же некоторые, видя его терпение и неутомимое рвение, оставляли свою дурную жизнь, каялись и возвращались в лоно святой Церкви. Иной раз, особенно накануне Рождества и Крещения, Неронов предпринимал настоящие карательные экспедиции: со своими учениками он ходил по улицам и вступал в настоящий бой со скоморохами, ломая дьявольские орудия увеселения. Неронов и его друзья возвращались домой окровавленные, полумертвые, но раны их были для них радостью; они ощущали их как трофеи победы. Собравшись затем в церкви ко всенощной, они просили Бога, чтобы он исполнил их молитву победить врага; и молитва их бывала услышана.