Владимир Чугунов - Матушки. Очерки о подвижницах благочестия наших дней Страница 3

И всё же это было так. И сама матушка, и её старшая сестра Мария, прибывшая в 1961 году из Ашхабада, где до пенсии работала фельдшером, и умершая в 1980 году, добровольно и, ведь самое главное, совершенно бесплатно несли на себе бремя такого труда, о значимости которого не только в Москве, но и во всём мире мало кто тогда догадывался.

Внешне незамысловатая канва их жизни протекала так. Около пяти утра вставали на Полунощницу, молились, затем пили чай, отдыхали. Иногда во время чаепития беседовали либо о духовном, либо о самом необходимом земном, либо читали по очереди что-нибудь из того небольшого, чудом сохранившегося духовного наследия прошлого, но чаще свои же собственные выписки из разных, специально для переписки даваемых знакомыми людьми духовных книг. Потом отдыхали, затем шли или ехали на троллейбусе по бульварному кольцу на Антиохийское подворье, что возле Чистых Прудов. После службы обедали, отдыхали, а потом рукодельничали, шили, вязали, штопали, ушивали, подшивали, подлатывали, ходили в магазин за продуктами, между рукоделием исполняли монашеское молитвенное правило, вечером опять шли на службу. После вечерней службы принимали народ. Не так и много его поначалу ходило. Во время трапезы, как называли они вкушение пищи, беседовали, делились новостями. Потом все по очереди оставались с матушкой Варварой наедине. Она сидела в кресле, а вопрошающий или пришедший на «откровение помыслов» вставал рядом на колени. Если появлялся кто-либо из новеньких, особенно же, не из монашествующих, ничего подобного его, разумеется, делать не побуждали. Всё тут было добровольно. Новичка всячески старались обласкать, согреть, утешить, если в том была нужда, своим вниманием и любовью. И, накормив, как родного уже, провожали с миром, с поклонами, с крестным знамением. Для назидания переписывалась матушка Варвара со знаменитым архимандритом Кукшей, принимали у себя в келье архимандрита Сампсона (Сиверса), утешаясь его наставлениями, подолгу живали в Рижской пустыньке на послушании у архимандрита Тавриона (Батозского), езживали в Псково-Печёрский монастырь на исповедь и для совета к старцу Борису, пока он был жив, много раз бывали на исповеди в Троице-Сергиевой Лавре у архимандрита Тихона (Агрикова) до его высылки во времена хрущёвских гонений на новый Афон, потом у архимандрита Кирилла (Павлова), не говоря уж о своём духовнике архимандрите Парфении, служившем в небольшом селе под Мало-Ярославцем – там живали часто и подолгу.

И надо сказать, за всё это время, несмотря на соседство Лубянки, специальный отдел которой только тем и занимался, что всё подобное отслеживал и душил, вначале заключая в лагеря, а позже в психушки, никто из посещавших этот тайный монастырь на матушек не донёс. Даже совершенно, казалось бы, неверующие соседи.

Одним из благочестивых занятий матушки Варвары было переписывание святоотеческих наставлений в свою «амбарную книгу».

День Святой Пятидесятницы, Троица, был для матушки Варвары особенным в её жизни, как, впрочем, и Пасха, и Рождество, и другие Двунадесятые и Великие праздники. Но именно в Троицын день она внутренне постигала, что именно «Святым Духом всяка душа живится». Это и другие церковные песнопения, говорящие о просвещении души Святым Духом, свидетельствовали об одном – о неизреченной любви Божией к маленькому человечку. Матушке очень нравилось это выражение – «маленький человечек». И она часто употребляла его при разговоре, когда хотела подчеркнуть неизреченное милосердие Божие к падшему роду человеческому. Но ещё более утверждалась в этом, когда в День Сошествия Святого Духа бывала на службе в храме, украшенном берёзками и свежескошенной травой, когда народ вместе с хором пел «Царю Небесный». Надо заметить, что особенно тонкое ощущение просветления души почему-то переживается именно в сельском храме, в какой-нибудь небогатой, немноголюдной церквушке. И свет вечерний во время всенощного бдения, и яркий свет летнего полдня во время литургии, пыльным столбом сочившийся через открытые боковые двери вместе с запахами скошенных трав, и веяние лёгкого ветерка – всё как бы напоминает о прикосновении к душе Духа Живого и Зиждущего. Даже сам мир природы в такие минуты кажется сказочно преображённым. Конечно, преображается не мир, а душа, в эти коротенькие, ни с чем несравнимые мгновения жизни получающая способность особенного видения.

Матушка это прекрасно знала.

Знала так же и то, что такое «духовный мертвец»…

Будучи ещё семилетней девочкой она досыта насмотрелась на то, как вели себя эти духовные мертвецы после революции, и как быстро эта смертоносная зараза охватила людей. Как послал Господь, по пророчеству отца Иоанна Кронштадтского, «бич, в лице нечестивых правителей» и они залили «всю русскую землю кровью». И сама матушка не избежала этой заразы. И если сестра её, уехав под Ашхабад, да так до самой пенсии там и прожила девой, матушка выходила замуж за рабочего железнодорожного депо, где сама работала до самого выхода на пенсию. Из замужества этого ничего путного не вышло. Детей не было, муж пил, буянил, даже не раз бил её. И ушёл из жизни страшно – без покаяния, замёрзнув однажды ночью под чужим забором мертвецки пьяным. Отрезвление наступило сразу после замужества. Но деваться было некуда, и она всё терпела. Бога же она не забывала никогда. И хотя не была ещё связана монашескими обетами, переживала своё замужество, как ошибку слепой юности.

Но, как говорится, церковь, в том числе и монастырь, не в брёвнах, а в рёбрах. И ещё до выхода на пенсию матушка «ударилась» по святым местам. В Мало-Ярославце познакомилась с архимандритом Парфением и в 1962 году была пострижена в иночество, а в 1972 в схиму. Сестра, прибывшая из Ашхабада в том же шестьдесят втором году, приняла монашество и схиму в один день с сестрой. После её смерти, как уже было сказано, место её заняла матушка Елена.

Знаю, что матушка очень любила читать акафист «Слава Богу за всё», который уже много лет, переписываемый друг у друга, был одним из самых почитаемых верующими людьми трогательных, молитвенных славословий Творцу и Создателю рода человеческого за Его непрестанную, от колыбели и до врат вечности проявляемую о том самом «маленьком человечке» заботу. Это был единственный акафист, написанный не славянским, а прекрасным литературным языком, отчего был понятен и доступен каждому. Умиляло уже само начало. В нём говорилось: «Слабым, беспомощным ребёнком пришёл я в мир сей, но твой ангел распростёр надо мной свои крылья, охраняя мою колыбель…» Далее говорилось о том, что на всех жизненных путях, Господь проявлял о своём маленьком, слабом человечке отеческую заботу…

Это было так созвучно любящему сердцу матушки, что она не могла читать этот акафист без слёз. У неё не было и тени сомнения, что так оно и есть, хотя большая часть жизни её прошла во времена нелёгкие для веры.

Приведу историю, наглядно показывающую любовь Божию к «маленькому человечку», постоянно ропщущему на свою трудную и скорбную жизнь. История такая. Маленький человечек частенько задумывался о том, всегда ли и во всех ли жизненных обстоятельствах Бог с ним. И тогда был показан ему в сонном видении берег моря, а на песке следы двух прошедших путников. И сказал Господь маленькому человечку, постоянно ропщущему на свою трудную и скорбную жизнь: «Один след твой, а второй Мой. Видишь? Я всегда был с тобою рядом». – «Да, но вот, дальше, смотри, всего лишь один след. Неужели Ты оставлял меня?» – «Нет. Но, когда тебе было очень трудно и скорбно, Я брал тебя на руки и нёс».

И ещё одно наставление старцев было непременным матушкиным правилом. Называется оно «От меня это было». И начинается так:

«Думал ли ты когда-либо, что всё, касающееся тебя, касается одинаково и Меня? Ты чадо моё, Я отец Твой Небесный, источник вечной жизни Твоей! Всё, касающееся тебя, касается зеницы моего Окa – ты дорог Мне и в очах Моих многоценен. Я возлюбил Тебя и для Меня составляет особую отраду воспитывать тебя.

Когда искушения восстанут на тебя и враг души твоей, как река, изольёт на тебя всю силу волн своих, Я хочу, чтоб ты знал:

От Меня это было…

Что немощь твоя нуждается в силе Моей, ибо без Меня ничего не можешь творить и безопасность твоя заключается в том, чтобы дать Мне возможность бороться за тебя. Находишься ли ты в трудных обстоятельствах, знай, что:

От Меня это было…

Ибо Я Бог, располагающий обстоятельствами. Ты не случайно оказался на своём месте, это то самое место, которое Я назначил тебе. Тот крест, который дал тебе, тот путь, который тебе предназначил. Я вверяю тебе эти трудности, и благословение почиет на всех делах твоих. В сей день даю в твою руку молитву, призывающую Мою помощь, как сосуд елея освященного, – пользуйся им свободно, дитя моё. Каждое возникающее затруднение, каждое оскорбление, каждая помеха в твоей работе, каждое откровение твоей немощи – да будут помазаны этим елеем. Помни, всякая помеха – есть Моё наставление. Всякое жало притупится, когда научишься видеть во всём, что бы ни коснулось тебя, перст любящей десницы Моей. А потому положи в сердце слова, которые объявляю тебе: