Барт Эрман - Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию Страница 31

Если у Матфея и Луки был текст Марка, в котором говорится о сострадании Иисуса, почему оба евангелиста пропустили это слово? И Матфей, и Лука в других отрывках упоминают о способности Иисуса сострадать, и если бы о ней напрямую упоминал Марк, кто‑нибудь из двух других евангелистов должен был сохранить в своем тексте эту деталь[102].

А если все было иначе? Если и Матфей, и Лука прочли в Евангелии от Марка, что Иисус рассердился? Могло ли у них возникнуть желание умолчать об этой эмоции? В сущности, эпизодов, в которых Иисус сердится, в Евангелии от Марка несколько. В каждый подобный фрагмент текста Матфей и Лука внесли правку. В Мк 3:5 Иисус «с гневом» смотрит в синагоге на тех, кто желает узнать, исцелит он человека с иссохшей рукой или нет. Лука почти в точности повторяет стих Марка, но без упоминания о гневе Иисуса. Матфей полностью переписывает эту часть текста и ничего не пишет о том, почему разгневался Иисус. Подобно этому, в Мк 10:14 Иисус негодует (употреблено другое греческое слово) на учеников. за то, что те не дают людям приносить к нему детей для благословения. У Матфея и Луки тоже описан этот случай, почти такими же словами, но оба они пропускают упоминание о негодовании Иисуса (Мф 19:14; Лк 18:16).

Итак, Матфей и Лука без колебаний пишут об отзывчивости Иисуса, но ни разу не изображают его рассерженным. В то время как в общем для них источнике (Евангелии от Марка) такие описания есть, а Матфей и Лука независимо друг от друга заимствовали из него часть сюжетов. Таким образом, трудно понять, почему они исключили из эпизода с исцелением прокаженного слово «умилосердившись», зато ясно, зачем им понадобилось упустить такие детали, как «вознегодовал» или посмотрел «с гневом». Зная, что последнее выражение принадлежит к самым ранним периодам рукописной традиции и что переписчики вряд ли заменили бы им более понятное «сострадание», можно прийти к очевидному выводу: на самом деле Марк писал, что Иисус рассердился, когда прокаженный обратился к нему с просьбой об исцелении.

Прежде чем продолжить, необходимо подчеркнуть еще один момент. Как уже было сказано, у Матфея и Луки возникли трудности с приписыванием гнева Иисусу, а Марку оно давалось легко. В эпизоде, о котором идет речь, мы сталкиваемся не только с текстологическими проблемами стиха 41, но и видим, что Иисус не церемонится с несчастным прокаженным. После исцеления он «сурово упрекнув, прогнал его». Это дословно переданные греческие слова, которые в переводах обычно смягчают. Подобные слова в Евангелии от Марка всегда присутствуют в контексте насилия и агрессии (например, когда Иисус изгоняет демонов). Трудно понять, почему Иисус сурово бранит неизвестного и гонит его, словно не испытывая ни малейшего сочувствия; однако если он рассержен, его поступки вполне понятны.

Но на что же сердится Иисус? Вот где со всей остротой встает вопрос о связи текста и толкования. Нашлись богословы, которые предпочли усмотреть в этом отрывке упоминание о рассерженном Иисусе и дать ему в высшей степени маловероятные объяснения. При этом они преследовали цель оправдать эмоции, представить Иисуса сочувствующим, несмотря на то, что в тексте он назван рассерженным[103]. Например, один автор комментариев утверждает, что Иисуса рассердило то, что мир переполнен болезнями — иначе говоря, он любит недужного, но ненавидит недуг. Подобное толкование лишено текстологической основы, однако оно обеляет Иисуса, и в этом заключается его достоинство. Другой толкователь считает, что Иисус рассердился, потому что прокаженного изгнали из общества, и при этом забывает, что в тексте того ни разу не называют изгоем. А если он все‑таки изгой, виной тому не общество, в котором живет Иисус, а закон Божий (в частности, книга Левит). Третий уверен: Иисус рассердился на то, что закон Моисеев принуждает к такой отчужденности. Этот толкователь пренебрегает тем фактом, что в заключение отрывка (стих 44) Иисус подтверждает закон Моисеев и призывает бывшего прокаженного соблюдать его.

Все эти толкования объединяет стремление оправдать гнев Иисуса и решение идти в обход текста, чтобы достичь этой цели. Но если мы поступим иначе, к каким выводам мы придем? По — видимому, у нас два возможных пути: один — сосредоточиться на непосредственном литературном контексте отрывка, второй — обратиться к более широкому контексту.

Во — первых, как воспринимается изображение Иисуса в контексте первой главы Евангелия от Марка? Оставим на время уже имеющиеся у нас представления об Иисусе и просто прочитаем конкретный текст — и нам придется признать, что Иисус не производит впечатления кроткого, мягкосердечного и. доброго пастыря с церковного витража. Марк начинает евангелие, описывая Иисуса как физически и харизматически сильную, авторитарную личность, с которой лучше не связываться. Его представляет неистовый пророк из пустыни, он сам уходит в пустыню, где выдерживает искушение сатаны и живет среди диких зверей, он возвращается и призывает к немедленному покаянию в приближении царства Божьего, он разлучает своих последователей с родными, ошеломляет слушателей своей властью, повелевает нечистыми духами, способными полностью подчинить себе простых смертных, отказывается мириться с издержками популярности, не слушает тех, кто жаждет увидеть его. Только один эпизод в первой главе Евангелия от Марка содержит намек на личное сочувствие — исцеление Симоновой тещи, лежащей в горячке. Но даже здесь сочувствие можно подвергнуть сомнению. Иронически настроенные наблюдатели отмечают, что после того, как Иисус исцелил тещу от горячки, она сразу же встала служить им — вероятно, готовить ужин.

Можно ли сделать вывод, что в первых сценах Евангелия от Марка Иисус изображен властным, волевым человеком, самостоятельно принимающим решения, харизматичным лидером, который не терпит никаких помех? Если да, значит, понятна и его реакция на исцеленного прокаженного, которого Иисус сурово упрекает и гонит прочь.

Есть и другое объяснение. Как уже было сказано, в Евангелии от Марка Иисус периодически сердится. В следующий раз это происходит в главе 3, где, как ни странно, разворачивается очередная история с исцелением. Здесь конкретно сказано, что Иисус гневается на фарисеев, считающих, что он не имеет права исцелять человека с иссохшей рукой в субботу.

В каком‑то смысле еще более тесная параллель прослеживается в сюжете, где гнев Иисуса не упоминается напрямую, но тем не менее очевиден. В Мк 9, когда Иисус сходит с горы Преображения вместе с Петром, Иаковом и Иоанном, он находит вокруг своих учеников толпу, а посреди нее — отчаявшегося человека. Его сын одержим духом, несчастный объясняет Иисусу, что произошло, и взывает к нему: «Если что можешь, сжалься над нами и помоги нам». Иисус гневно выпаливает в ответ: «Если сколько‑нибудь можешь веровать, все возможно верующему». Теряя последнюю надежду, его собеседник молит: «Верую, Господи! помоги моему неверию». И тогда Иисус изгоняет духа.

Поразительно в этих историях то, что гнев Иисуса становится явным, когда кто‑нибудь сомневается в его желании, способности или Божественной власти исцелять. Возможно, о том же речь и в истории с прокаженным. Как в Мк 9, некто опасливо обращается к Иисусу: «Если хочешь, можешь меня очистить». Иисус вскипает. Ну разумеется, он хочет, может и имеет на это право. Он исцеляет больного, несмотря на обиду, резко упрекает его и отсылает прочь.

Этот сюжет производит совсем иное впечатление, если рассматривать его под таким углом, воссоздавая в том виде, каким он был написан Марком, который в тексте периодически изображает Иисуса рассерженным[104].

Евангелие от Луки и невозмутимый Иисус

В отличие от Марка, Лука нигде в евангелии не утверждает напрямую, что Иисус гневается. Напротив, в этом тексте Иисус никогда не выглядит так, словно он чем‑то встревожен. Лука изображает Иисуса не гневным, а невозмутимым. В этом евангелии есть лишь один отрывок, в котором он, похоже, теряет самообладание. Любопытно, что подлинность именно этого отрывка вызывает яростные споры текстологов[105].

Этот отрывок относится к эпизоду молитвы Иисуса на горе Елеонской, последующего предательства и взятия под стражу (Лк 22:39–46). Призвав учеников «молиться, чтобы не впасть в искушение», Иисус отходит от них, встает на колени и молится: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет». Во многих манускриптах за этой молитвой следует фрагмент, которого нет ни в одном другом евангелии, повествующий о муках Иисуса и его кровавом поте: «Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (стихи 43–44). Сцена завершается тем, как Иисус встает после молитвы, возвращается к ученикам и находит их спящими. Тогда он повторяет призыв, с которым уже обращался к ним — «молитесь, чтобы не впасть в искушение». И сразу же появляется Иуда с толпой, и Иисуса берут под стражу.