Алексей Лебедев - Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г. Страница 85

Скажем о качествах и достоинствах «Церковной Истории» Никифора Каллиста. Значение истории Никифора определяется не тем, что он был продолжателем своих предшественников — как продолжатель их описаний он сделал весьма немногое, — но иными сторонами и главным образом универсальностью своего исторического плана. Именно, из трудов предшественников, описавших лишь отдельные краткие периоды церковно–исторической жизни, он захотел составить одно целое, непрерывное историческое повествование, связанное единством плана, стиля, тона; вследствие этого труд Никифора должен был подчинить себе труды предшествующих историков в качестве простых материалов. Он предпринимает начертать полную историю, сочинение монументальное, о каком еще до сих пор никто не думал. Несмотря на то, что история Каллиста весьма далека от законченности, в ней впервые высказывается идея о необходимости общей истории такого рода, которая охватывала бы собой все предыдущее течение кафолической Церкви. Стремление это, как само по себе понятно, должно было породить для историка такие задачи, каких не знали историки времен прежних. Надлежало рассказы этих давних историков, описывавших более или менее краткие периоды, а потому естественно дававших слишком много места частностям, — надлежало рассказы их в ином случае сократить, иное, что мало относилось к делу, и вовсе выкинуть; и вообще частное и разрозненное подчинить единству целого сообразно той общей точке зрения, какую нужно было провести в труде. В этой‑то собственно ломке старого здания с целью воздвигнуть новое, более изящное и гармоническое, и состоит интерес Каллистовой истории.[1044]

Изложение истории Никифором отличается, по общему мнению, многими достоинствами. Несмотря на растянутость и многословие по местам, оно признается изящным и исполненным литературного вкуса. В свое время Никифора называли «церковным Фукидидом». Так как Каллист составлял свою историю на основании готовых трудов, то, конечно, она носит компилятивный характер. Интересно было бы знать, в какой мере и как переработан Никифором имевшийся в его распоряжении материал? Но за такой труд еще никто не принимался в среде ученых: отчасти это можно объяснить сложностью требующегося труда — «История» Никифора занимает в издании Миня около двух томов, — а отчасти опасением малоплодности работы… Впрочем, попытки сличения некоторых отделов этого сочинения с соответствующими источниками уже встречались в науке, и нужно сказать, что эти попытки дают свидетельство о большой тщательности Никифора при исполнении им своего дела. Мы разумеем, собственно, попытку немецкого ученого Иеепа.[1045] Что касается правильности исторических воззрений и суждений рассматриваемого греческого автора, его уменья отличать истинное от неистинного и быть достоверным повествователем, то его иногда в этом отношении ставили очень невысоко, его обзывали именем «Плиния теологов».[1046] Но подобный приговор чересчур жесток. То правда, что Бароний при разных случаях указывает много примеров ошибок у Никифора, зависящих от его легковерия. Тем не менее ставить очень низко способность нашего автора к изучению истории — нет оснований. И в настоящее время на защиту достоверности и исторических способностей Никифора выступают даже такие ученые, которые вообще не склонны хвалить рассматриваемого историка.[1047] Случается даже, что иной ценитель Никифора готов бывает преувеличивать достоинства того же писателя.[1048] В числе характеристических черт разбираемой истории не последнее место занимает то, что Каллист в своем труде носит следы того отчуждения, какое утвердилось между Восточной и Западной церковью в то время, когда писал автор. Так, Каллист есть по преимуществу историк церкви Греческой и ее судеб, вследствие этого он оставляет почти совсем в стороне историю церкви Римской. Упоминая о самых незначительных представителях ереси монофизитской на Востоке, он обходит полным молчанием известные споры пелагианские на Западе. Это отчасти зависело от того, что язык латинский и литература этого языка совершенно не изучались на Востоке: латинский язык и западная ересь представлялись грекам почти синонимами.[1049] Для историка Восточной церкви история Никифора важна в двояком отношении: с одной стороны, Каллист следит не за одними внешними отношениями Церкви, но и обращает особенное внимание на догму, на догматические споры, на историю иерархии, с другой стороны, он довольно сохранил ценных сведений из V и VI веков, в особенности из эпохи царствований Юстина и Юстиниана у него много таких сведений, каких не встречается у других историков.[1050]

Если в настоящее время ученый мир и любители духовного просвещения имеют удовольствие читать и изучать историю Никифора Каллиста, то этим они обязаны счастливой случайности. Дело в том, что «История» Никифора сохранилась в одном–единственном рукописном экземпляре, который находился первое время в одной венгерской библиотеке, но и этот экземпляр чуть не сделался жертвой варварства: турецкие войска, опустошившие Венгрию при Матфее Корвине, в числе добычи захватили и рукописный кодекс «Истории» Никифора и отправили его для продажи в Константинополь; к счастью, здесь его купил какой‑то христианин. В настоящее время кодекс хранится в императорской Венской библиотеке.[1051]

Кроме «Церковной Истории» Никифор составил сочинения, руководственные при изучении истории. Это два каталога: византийских императоров и византийских же патриархов — до своего времени. Каталог императоров начинается Константином Великим и оканчивается Андроником III, или Младшим, и изложен в ямбических стихах.[1052] Каталог Константинопольских патриархов начинается св. апостолом Андреем, которого византийцы считали своим первым епископом, и оканчивается, как упомянуто выше, вторым патриаршеством Афанасия.[1053] Написан тоже ямбами. Этот каталог не есть простой перечень имен и хронологических дат, в нем сообщаются краткие сведения о патриархах и делаются попытки характеризовать их. К сожалению, характеристики патриархов, составленные историком на основании личных наблюдений или живого предания, по нашему мнению, не отличаются исторической точностью. Так, например, патриарха Афанасия, которого он мог лично знать, Никифор характеризует как человека, которого народ за деспотизм лишил кафедры — характеристика едва ли справедливая; другого патриарха, с именем Иоанна Созопольского, о котором наш историк мог иметь точные сведения, он чрезмерно похваляет, признавая его «миролюбивейшим и кротчайшим» и именуя его «Божьим человеком», а между тем по известиям других историков, обстоятельно изобразивших его, Иоанн был совсем не таков. Во всяком случае, каталог патриархов, составленный Никифором, пользуется некоторым значением в церковно–исторической науке.

4. Считаем нужным обозреть еще один и последний вид церковной литературы.

Некоторые талантливые богословы изучаемой нами эпохи с особенной чуткостью отзывались на потребности времени, ясно видели нравственные недуги современных христиан и хотели врачевать эти болезни, раскрывали идеалы христианской жизни и Указывали пути, которыми следует идти к достижению таких идеалов. Словом, мы хотим сказать о богословах–практиках ц0 преимуществу. Сочинения их относятся к той области знания которая называется христианской аскетикой.

Видное место между богословами–практиками занимает Евстафий, митрополит Фессалоникийский, XII века.[1054]

Жизнь Евстафия падает на следующие царствования: Мануила Комнина, Андроника Комнина и Исаака Ангела. Он сначала был простым монахом, затем исполнял должность диакона в Софийском храме в Константинополе и проходил должность учителя красноречия. В 1174 году он сделан был митрополитом Фессалоникийским. Евстафия называют «интересной и достойной уважения личностью» и думают, что в Византийской империи, когда жил он, едва ли можно указать другого кого, кто равнялся бы с Евстафием по умственным и нравственным качествам.[1055] Современники высоко ставили Евстафия. Так, Михаил Акоминат, митрополит Афинский XII века, человек очень образованный, в таких словах описывал смерть Евстафия: «Увы, совершилось печальное для всего мира событие. Перестал существовать один светильник жития, один пламенник слова, один великий свет мира, один солнечный луч, озарявший наше священство».[1056] Евстафий умер в 1194 году или несколько позже.