Ричард Дэвидсон - Пламя Яхве. Сексуальность в Библии Страница 94

Постыдным образом Онан пренебрег своим долгом (см. подробнее следующий раздел), и Бог умертвил его. Иуда не настоял на том, чтобы его следующий сын, Шела, исполнил свой долг деверя, и женщина решила взять ситуацию в свои руки. Некоторые ученые думают, что во времена патриархов левиратный долг мог исполняться не только деверем, но и свекром, и что Фамарь пыталась заставить Иуду выполнить этот долг и сделать ее беременной.[1648] Обычай, сходный с левиратным браком в других ближневосточных обществах (особенно у хеттов),[1649] допускал подобную роль для свекра. И в принципе, такая интерпретация Быт 38 возможна. Ведь сказано, что Иуда овдовел (38:12) и тем самым (если учесть богопротивность многоженства) мог снова жениться. В свете заповедей Пятикнижия (см. ниже), такой поступок не противоречил бы широкому пониманию более поздней заповеди – при отсутствии подходящего брата.

Однако, по-моему, это не очень вяжется с Быт 38. Узнав, от кого беременна Фамарь, Иуда признает: «Она правее меня» (38:26). И после этого он «не познавал ее более», то есть больше не вступал с ней в сексуальные отношения (и надо полагать, не женился на ней). Если 38:8 предполагает, что в патриархальные времена обычай левирата включал брак (а не только обязанность сделать вдову беременной), то Иуда не выполнил левиратную функцию во всей ее полноте, во всяком случае, согласно тогдашнему обычаю.

Как мы уже сказали в главе 10, возможен следующий вариант: увидев, что Иуда забыл свое обещание (38:11) дать ей Шелу в мужья, Фамарь повела себя не по обычным правилам левиратного брака, а больше по хеттским обычаям, которые предполагали, что свекор имеет право осуществить левиратный долг вместо деверя. Обещал же ей Иуда «левира», – пусть сам выполнит сказанное, раз деверь недоступен. Еще одна возможность: Фамарь не искала полностью законного «левира», а лишь пыталась родить сына, который продолжит род покойного мужа. Тогда возможен такой вывод: «Связь Фамарь с Иудой не была левиратной. Это был отчаянный поступок женщины, которая желала иметь детей из того же дома, что и дом ее мужа».[1650]

У нас недостаточно информации, чтобы сделать однозначный вывод. Согласно более позднему библейскому закону, Иуду нельзя считать законным «левиром». Однако каким был левиратный обычай во времена патриархов, не вполне ясно. Похоже, что концовку Быт 38 нельзя назвать идеальной, как если бы Фамарь забеременела от человека, который законно и полностью исполнил долг «левира».[1651] Однако, несмотря на отсутствие нормальных левиратных отношений, женщина достигла цели: у нее родился сын (даже два сына!), и функция левирата оказалась выполненной. Семя покойному мужу было восстановлено.

Бытие 38:8–10: «онанизм». Быт 38:9–10 сообщает: «Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал семя (буквально «тратил напрасно». – Р. Д.) на землю,[1652] чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами ГОСПОДА то, что он делал; и Он умертвил и его».

Прерывание полового акта было регулярным, а не однократным. Это ясно видно из еврейского оригинала,[1653] но теряется в большинстве английских переводов. Более того, вина Онана состояла не в прерванном акте как таковом – библейские заповеди его не запрещают, – а в попытке «не дать семени брату своему» (38:9). И дело даже не в отказе Онана исполнить долг «левира». Заповедь о левиратном браке (Втор 25; см. ниже) не обязывает это делать (хотя и предписывает посрамляющий обряд за отказ). Свобода выбора могла существовать и во времена патриархов, хотя напрямую об этом в тексте не сказано. Скорее всего Онан был наказан за другое: он делал вид, что исполняет левиратный долг, хотя на самом деле не доводил половой акт до конца, а значит, не давал Фамари возможности зачать, – ее сын лишил бы Онана наследства брата и стал бы продолжателем рода.[1654] Уловка Онана лишала его брата потомков (т. е. потомков, которые считались бы потомками брата). Притворяясь, что исполняет левиратный долг, он также не давал Фамарь возможности быть свободной и выйти замуж за кого-либо еще (из близкой родни), кто восстановил бы семя ее первому мужу.

В наши дни «онанизмом» называют мастурбацию. Это неудачное название, поскольку Быт 38:9–10 вовсе не описывает мастурбацию (во всяком случае, в обычном смысле слова – самоудовлетворение через самовозбуждение). (О мастурбации см. главу 7.) Зачастую «онанизмом» уничижительно называют прерванный половой акт (в свете Быт 38:9), однако более широкий контекст Книги Бытия и ВЗ в целом не позволяет вынести столь негативного суждения о прерванном половом акте как таковом.

Перейдем к Моисеевой заповеди, касающейся института левиратного брака. Она содержится во Втор 25:5–10. Стихи 5–6 приводят базовое установление:

Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней и взять ее себе в жену, и жить с ней, – и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтобы имя его не изгладилось в Израиле.

Затем стихи 7–10 объясняют, как быть, если брат не выполнит левиратный долг: пусть невестка изложит ситуацию перед старейшинами, и те попытаются его переубедить. Если он упрямится, она должна снять башмак с его ноги и плюнуть ему в лицо со словами: «Так поступают с человеком, который не созидает дома брату своему». Отныне дом этого брата называется «домом разутого».

В связи с этим отрывком возникает несколько серьезных и широко обсуждаемых проблем.

Зачем нужен левиратный брак? Прежде всего, зачем нужен этот закон? Частичный ответ мы видели в Быт 38:8: чтобы «восстановить семя» покойному брату. Аналогичным образом объясняет Второзаконие: первенец[1655] от левиратного брака «останется с именем брата его умершего, чтобы имя его (покойного брата. – Р. Д.) не изгладилось в Израиле» (Втор 25:6). Отметим и стих 7: жена говорит старейшинам, что деверь «отказывается восставить имя брата своего в Израиле». Плюя ему в лицо, она повторяет, что он не захотел «созидать дом брату своему» (стих 9).

Реймонд Уэстбрук пытается доказать, что слово «имя» в этих отрывках равнозначно «праву на… земельную собственность». С его точки зрения, левират вообще призван решить юридический вопрос о наследовании собственности.[1656] И действительно, наличие темы наследства здесь отрицать невозможно. Заметим, однако, что данные стихи не упоминают напрямую об имуществе и наследстве, хотя еврейское право разработало для подобных целей удачную юридическую терминологию. На мой взгляд, как и в случае с законом о разводе во Втор 24:1–4, Уэстбрук слишком узко трактует текст, ограничивая смысл вопросами собственности и наследства.[1657]

Как мы уже сказали, в древнем Израиле старались обеспечить сохранение рода. Считалось трагедией, когда мужчина умирал без потомка. И дело не только в собственности и наследстве (вопреки ближневосточным параллелям – за возможным исключением Угарита): речь шла о сохранении рода и памяти о нем.[1658] Первенец от левиратного брака представляет имя покойного брата, то есть «равнозначен сыну покойного и обеспечивает покойному потомство в Израиле».[1659] Величайшее наказание нечестивцу в Израиле – kārēt, «отрезание»: не только его самого ждет гибель, но исчезает и потомство.[1660]

Конечно, говоря о второстепенности темы наследства, нельзя отрицать самого ее наличия. Обетованию о семени сопутствовало обетование о земле (например, Быт 12:7). В конечном счете земля принадлежит Богу (Лев 25:23), но Бог дал уделы каждому колену в бессрочное владение (Числ 26:52–56; 33:54; 34:13).[1661] В истории с дочерями Целофхада (Числ 27:1–11; 36:1–13) мы видим заботу о том, чтобы «имя» израильтянина не «исчезло» (gāra, стих 4) из-за отсутствия сына. Отсюда стремление обеспечить наследством его потомков и вообще привязать каждого к изначальному уделу его отцов. Аналогичным образом вдова во Втор 25 не должна искать мужа за пределами своей семьи/клана, чтобы имущество не ушло из семьи покойного.

Итак, заповедь о левиратном браке обеспечивала продолжение рода и наличие наследника, что не позволяло имуществу уйти из семьи. Судя по всему, была у этой заповеди и третья цель: защитить вдову. Напрямую об этом не сказано, но Втор 25:5 ясно говорит, что брат покойного должен «взять ее себе в жену». Самый простой способ обеспечить вдову – это брак. Данная причина предполагается в рассказе о Фамари (Быт 38:14) и составляет часть картины в рассказе о Руфи и Воозе (см. ниже).[1662]