Парадигмы субъектности - Елена Владимировна Косилова Страница 11

Райл критикует Декарта, и мне тут непонятно, почему Райл говорит, что речь идет о редукции тела к душе или души к телу — у Декарта ничего подобного не было, у него они сосуществовали, он не материалист и не идеалист, а дуалист. Пример с перчатками — опять пример его любимой категориальной ошибки, но непонятно, как он относится к выбору между материей и духом.

Важная тема для Райла — «знание как и знание что». Это типично бихевиористское рассуждение:

Когда человека описывают при помощи того или иного эпитета, обозначающего умственные способности, например «умный» или «глупый», «благоразумный» или «опрометчивый», то такая дескрипция приписывает ему не знание или неведение какой-то истины, а способность или неспособность проделать ряд действий определенного рода[41].

«Знание что» Райл склонен сводить к «знанию как», элиминируя тем самым платоновские эйдосы теоретических объектов, сводя все определения к так называемым операциональным определениям. Думать — это, согласно Райлу, точно такая же операция, как и действовать руками. Он категорически против бездеятельного созерцания (хотя в одном месте противоречит сам себе и говорит, что иногда мышление сопровождается зрительными образами). Он, правда, не отрицает, что интеллектуальные операции возможны, но он утверждает, что они не имеют особой интеллектуальной природы, это просто деятельность. Мы встретимся с подобной же проблемой, когда будем обсуждать мыследеятельность Г. Щедровицкого.

Очевидно, что Райл прав, говоря, что в процессе изучения какой-либо деятельности (у него пример — игра в шахматы и изучение иностранного языка) знать правила и уметь их употреблять — это разные вещи, и только умение употреблять правила говорит о том, что человек овладел деятельностью. В этом смысле «знание как», конечно, важнее чем «знание что». Однако можно ли любое теоретическое познание свести к «знанию как»? Из системы Райла следует именно это. Однако лично я не согласна с Райлом. Построение научной теории, например, определенно включает в себя недеятельное созерцание.

Вот что он пишет о понимании:

когда мы характеризуем людей с помощью ментальных предикатов, мы не делаем непроверяемых заключений относительно каких-либо призрачных процессов, протекающих в недоступных для нас потоках сознания. Мы описываем способы и манеры выполнения людьми элементов их по большей части публичного поведения. Верно, что при этом мы идем дальше их наблюдаемых действий и произносимых ими слов, но это движение вне, не есть движение «за» в смысле выведения следствий из скрытых причин; это продвижение в смысле принятия во внимание прежде всего тех способностей и склонностей, осуществлением которых являются их действия[42]

…Понимание поступков и слов человека ни в коем случае не является проблематичным угадыванием тайных процессов. Ибо такого угадывания не существует и не может существовать, тогда как понимание имеет место. Разумеется, составной частью моих основных тезисов является убеждение в том, что предполагаемые тайные процессы сами по себе являются мифическими; не существует ничего такого, что выступало бы объектом выдвигаемых определений… Понимание является частью знания как[43].

Здесь Райл выступает как бихевиорист и мягкого, и жесткого типа. Мягкий бихевиоризм заключается в том, что мы ничего не можем сказать о ментальных процессах. Жесткий — в утверждении, что их попросту нет. По Райлу, нет внутреннего мира, который бы отличался от внешнего.

Это немного напоминает деятельностный подход, когда сама деятельность является субъектом, в то время как предположительные внутренние и внешние стороны человека-субъекта являются ее, так сказать, превращенными формами (или инобытием).

Мне не нравится теория Райла за то, что в нее невозможно вписать бытие субъекта, чуть более сложное, чем игра в шахматы. В ее терминах не опишешь внутренний конфликт. Что касается меня, то я думаю, что субъект начинается именно с внутреннего конфликта, будь то конфликт между ним и деятельностью, как у Гелена, или между ним и социумом, как у Поршнева, или внутри самого него, как у Фрейда.

Логический бихевиоризм я отношу к элиминативным учениям.

К логическому бихевиоризму примыкает учение Куайна, особенно ясно выраженное в его статье «Онтологическая относительность». С большим одобрением Куайн цитирует слова своего учителя Дьюи: «Значение не является психической сущностью, оно является свойством поведения». А вот его собственные слова: «Семантика будет страдать от пагубного ментализма, пока мы рассматриваем семантику человека как что-то, определяемое в уме человека, за пределами того, что может быть явно показано в его поведении. Самые сокровенные факты, касающиеся значения, не заключаются в подразумеваемой сущности, они должны истолковываться в терминах поведения». И далее: «Познание слова состоит из двух частей. Первая заключается в ознакомлении с его звучанием и в способности воспроизвести его. Это фонетическая часть, которая достигается путем наблюдения и имитации поведения других людей. С этим процессом, по-видимому, все ясно. Другая часть, семантическая, заключается в познавании, как использовать это слово.»[44]

Аналогичных воззрений придерживался поздний Витгенштейн, хотя его нельзя обвинить в злостном элиминативизме, и от логического бихевиоризма он совсем далек.

Социобиология

Логический бихевиоризм — первое, но не последнее учение, элиминирующее субъекта. Поведение является объектом изучения и сейчас, например, можно назвать социобиологию. Социобиология родственна этологии. Этология — наука о поведении животных, так что с самого начала нужно ожидать, что социобиология будет редукционистской и недалеко уйдет от бихевиоризма. Сама по себе социобиология родилась из идеи, что у человеческого поведения есть генетические основы. Весьма часто говорят и о том, что генетические основы есть у чувств, переживаний, желаний. Это довольно большая тема — биологическая природа человека. Сейчас она активно развивается в науке. В основном наука соглашается с тем, что эмоции и то, что к ним близко — квалиа — у нас с животными общие. Но это не так, когда речь идет о поведении (и тем более о мышлении). Общепринята в биологии человека фраза «У человека нет инстинктов». При этом нужно понимать, что такое на биологическом языке инстинкт: это сложная форма поведения, которая целиком наследуется, то есть не требует обучения. Понятно, что у человека нет таких инстинктов, как у пчел или у птиц. Но что можно сказать насчет более редуцированных, как бы частичных инстинктов? Каких-то, может быть, склонностей в поведении? Например, может быть, генетически передается склонность к агрессивности в поведении, хотя само поведение при этом может быть разным в разных обстоятельствах: спорт, соревновательность, завоевательность,