Постмодерн. Игры разума - Жан-Франсуа Лиотар Страница 25

Ну, а теперь прочти несколько печатных предложений, как ты это обычно делаешь, когда не думаешь о понятии чтения, и поинтересуйся, испытал ли ты при этом такое ощущение единства, влияния и т. д. Не говори, что ты испытал их неосознанно! И да не собьет нас с толку образное выражение: «при ближайшем рассмотрении» эти явления обнаруживаются! Если я должен описать, как предмет выглядит издалека, то это описание не станет точнее, если я расскажу о том, что в нем можно заметить вблизи.

172. Задумаемся о том, что мы испытываем, когда приходится «быть ведомыми»! Спросим себя, что мы переживаем, когда, например, бывает задано направление нашего движения. Представь себе следующие случаи:

Ты находишься на игровом поле с завязанными глазами, и кто-то ведет тебя за руку то вправо, то влево; ты всегда должен быть готов воспринять направляющее движение его руки и быть внимательным, чтобы не споткнуться при неожиданном повороте.

Или же: кто-то с силой тянет тебя за руку, заставляя идти туда, куда ты не хочешь.

Или: в танце тебя ведет партнер; ты стараешься стать максимально восприимчивым, чтобы угадывать его намерения и тем самым избегать малейшего принуждения.

Или: кто-то взял тебя с собой на прогулку; вы беседуете, и ты идешь туда, куда идет он.

Или: ты идешь полевой дорогой, позволяя ей себя вести.

Все эти ситуации схожи одна с другой; но что общего во всех сопутствующих им переживаниях?

173. «Но быть ведомым это же и есть определенное переживание!» Ответ на это: ты думаешь сейчас об особом переживании «быть ведомым».

Желая воссоздать переживание человека, чьи действия при переписывании как в одном из ранее приведенных примеров, направлялись печатным текстом или же таблицей, я представляю себе «добросовестный» вид и т. д. При этом я придаю своему лицу особое выражение (скажем, добросовестного бухгалтера). В этом образе очень существенна, например, тщательность, в другом было бы важно полное исключение собственной воли. (Ну, а представь себе, что некий субъект с выражением внимания а почему бы и не с переживанием? выполняет то, что обычно люди делают, не выказывая признаков внимания. Но внимателен ли он? Представь себе, скажем, лакея, с показным усердием роняющего под ноги поднос со всем содержимым. Если я представлю себе какое-то особое переживание такого рода, то мне кажется, что существует и такое переживание, как «быть ведомым» (скажем, чтение). Но я тут же спрашиваю себя: что ты делаешь? Ты смотришь на каждый знак, твое лицо приобретает такое выражение, ты внимательно выписываешь буквы (и т. п.). Так это и есть переживание «быть ведомым»? Тут напрашивается ответ: «Нет, это не оно. То переживание нечто более внутреннее, более существенное». Кажется, будто сначала все эти, в общем-то, незначительные процессы были как бы окутаны особой аурой; я всмотрелся в них, и эта аура рассеялась.

174. Поинтересуйся, каким образом ты «обдуманно» чертишь линию, параллельную данной, а в другой раз, обдуманно, под углом к ней? В чем состоит переживание обдумывания? Здесь тебе сразу же приходят в голову особое выражение лица, поза и как бы тянет сказать: «Это и есть особое внутреннее переживание». (Но ведь этим ты ничего не добавил к сказанному раньше.)

(Здесь имеется взаимосвязь с проблемой природы намерения, волевого акта.)

175. Изобрази на бумаге произвольную загогулину. А теперь копируй ее, пусть она тебя направляет. Я бы сказал: «Верно! Я здесь в роли ведомого. Но произошло ли при этом нечто характерное, специфическое? Стоит мне рассказать, что произошло, как оно уже не кажется мне характерным».

Ну, а теперь заметь вот что. Пока я являюсь ведомым, все очень просто, я не замечаю ничего особенного. Но после, когда я спрашиваю себя, что же произошло, оно мне представляется чем-то не поддающимся описанию. После этого я не удовлетворяюсь никаким описанием. Мне словно не верится, что я просто смотрел, с таким вот выражением лица проводил линию. Но тогда, может быть, я вспоминаю о чем-то другом? Нет. И все же мне кажется, что должно было быть и еще что-то; особенно я чувствую это тогда, когда плюс ко всему подсказываю себе такие слова, как вести, влияние и т. п. «Но я же был ведом», говорю я себе. Тут-то и возникает представление о некоем эфемерном, неуловимом влиянии.

176. Когда я ретроспективно думаю об этом переживании, у меня возникает такое чувство, что для него существенно «переживание некоего влияния», связи явлений в противоположность их простой одновременности. Но при всем том мне бы не хотелось любое проявление внутреннего опыта называть «переживанием влияния». (Здесь корни идеи: воля не есть явление.) Так и хочется сказать: я испытывал «потому что»; и все-таки не в состоянии назвать ни одного проявления этого «потому» что» переживания».

177. Я бы сказал: «Я переживаю «потому что» (das Weil)». Но не потому, что помню об этом переживании, а потому, что, думая ретроспективно о пережитом в том случае, я смотрю на это опосредованно, через понятие «потому что» (или «влияние», или «причина», или «связь»). Ведь правильно же утверждение, что я прочертил эту линию под влиянием образца: но это заключается не просто в том, что я испытывал, чертя линию, а в обстоятельствах, в том, например, что я чертил ее параллельно другой. Хотя и это, в общем-то, несущественно для такого переживания, как «быть ведомым».

178. Мы говорим также: «Ты же видишь, что это направляет меня», а что видит тот, кто это видит?

Говоря самому себе: «Но ведь я управляем я могу жестом руки выражать это «управление»». Сделай подобный жест рукой, как если бы ты вел кого-нибудь, и полюбопытствуй, в чем состоит направляющий характер этого движения. Ведь ты при этом никого не вел. И, несмотря на это, тебе хочется назвать это движение «направляющим». Следовательно, ни в этом движении, ни в этом переживании не заключалась сущность «управления», и тем не менее что-то побуждает тебя использовать данное обозначение. И тем, что навязывает нам это выражение, служит именно впечатление от единой формы проявления управления.

179. Вернемся к нашему случаю «151». Ясно, что мы не могли бы сказать, что B был вправе произнести слова «Теперь я знаю, как продолжить», поскольку ему в голову пришла формула ряда чисел, если бы не была установлена эмпирическая связь между возникновением в его сознании формулы (ее проговариванием, записью)