Василий Вишняков - Танк, обогнавший время Страница 7

Машина потяжелела, в перспективе возможно дальнейшее усиление брони, и пятисотсильный В-2 для нее как раз то, что надо. Кстати, это активизирует и ускорит его доводку.

Двигателистам Степину и Шехерту оставалось только разработать крепления В-2 в танке и «втиснуть» в корпус трубопроводы, насосы и баки его систем. Работа у них шла дружно, без ЧП. Не возникло особых трудностей у вооруженцев - вооружение оставалось таким же, как у БТ-7 (45-миллиметровая пушка и пулемет ДТ); вносились лишь некоторые изменения в чертежи, главным образом крепежных узлов. «Ходовики» трудились над усилением подрессоривания, или так называемой «подвески», ориентируясь в основном на хорошо зарекомендовавшие себя узлы и агрегаты ходовой части БТ-7. Не очень волновали Михаила Ильича и вопросы общей компоновки, так как схема ее, принятая на БТ, выдержала проверку временем и вполне могла быть принята и для нового танка.

Труднее, чем другим, пришлось Метелину. Поначалу и он не считал свою задачу сложной. В сущности, новый танк (ему присвоили индекс А-20), что бы ни говорил главный конструктор, по основным характеристикам - тот же БТ-7М. В принципе, можно оставить все те же агрегаты трансмиссии, но кое-что усилить. Придется посчитать, насколько возрастут нагрузки. В главный фрикцион, видимо, придется добавить парочку дисков. Усилить механизм выключения. В коробке передач для Метелина ничего неясного не было - его конструкция. Бортовые фрикционы на БТ вполне надежны, но надо посчитать и, возможно, добавить по диску в каждый. Вот, собственно, и всё… если бы не было колесного хода.

По заданию А-20 должен быть колесно-гусеничным, как и БТ. А значит, не избежать некоторых трудностей. Колесный ход на БТ слабоват. На большой скорости и при поворотах бывает, что с ведущих катков начисто срывает резину… Причина ясна - ведущих катков (то есть имеющих привод от двигателя) всего два (по одному на каждый борт). Мало. Надо посчитать, но и без того ясно - придется добавлять.

Метелин начал считать и… ахнул. Ого! Все четыре катка с каждого борта надо делать ведущими. Иначе потяжелевший танк просто не сможет двигаться на колесах даже по хорошей дороге.

Что же получается? У БТ от ведущего вала к заднему опорному катку - небольшая шестеренчатая передача, так называемая гитара. Три шестеренки в картере - две побольше, а между ними маленькая - паразитка (немножко похоже на гитару, отсюда и название). Две такие «гитары» скромно помещались в кормовой части корпуса по бортам, делая задние опорные катки ведущими. А теперь потребуются четыре такие «гитары» на каждый борт, это двенадцать шестерен, а всего - двадцать четыре - две дюжины.

Надежной может быть только простая конструкция. Кто это говорил? Ах да, это любил повторять старик Полянский. Это действительно так. Но длиннющая змея из шестерен не может быть надежной. Это вообще неприемлемая конструкция. Что же тут можно придумать?

Думал, думал Александр Метелин, но чем больше думал, тем ясней становилась ненадежность шестеренчатой цепи. Достаточно одной из этих двух дюжин зубчаток выйти из строя, как все полетит к черту. Чтобы добраться к этим «гитарам», придется весь танк разбирать. Не привод, а какая-то вакханалия шестеренок.

Доложить главному? А что, собственно, докладывать? Надо же придумать выход, предложить какой-то приемлемый вариант. Иначе это будет не деловой разговор, а детский лепет…

За окном посвистывал ноябрьский ветер, раскачивая голые ветви тополей. Из кузнечного цеха время от времени доносились гулкие удары парового молота - п-ах, п-ах! Вздрагивала лампа, свисавшая с потолка на длинном шнуре и освещавшая чертежную доску. Но приколотый к доске мертвенно-белый лист ватмана оставался чистым. Погрузившись в расчеты, Метелин засиживался в своем «отсеке» до поздней ночи, на расспросы товарищей не отвечал, а особенно любопытному обычно говорил коротко и зло: «Иди к черту!»

Его золотым правилом было - из любого положения есть выход, надо только искать и не падать духом. Проверил еще раз расчеты и, взяв некоторые коэффициенты по нижнему пределу, пришел к выводу, что можно обойтись тремя парами ведущих катков. Больше ничего выжать не удалось. Выход, очевидно, был в отказе от шестеренчатых редукторов, в каком-то новом, необычном решении, но оно не приходило. Как слабый проблеск во мраке пришла мысль разместить «гитары» не внутри корпуса, а по бортам снаружи. Тогда хоть доступ к ним будет обеспечен. Но при этом, безусловно, возрастет опасность их боевых повреждений. Можно предложить компромисс: две «гитары» внутри, одна снаружи или наоборот. Но… «музыка» все равно оставалась ужасной, терзала слух.

Михаил Ильич видел, над какой задачей бьется Метелин. Он сам был «трансмиссионщиком», дипломный проект в Ленинградском политехническом институте защищал на тему «Коробка передач для среднего танка». Защита прошла отлично, были даже аплодисменты присутствующих. Позднее, уже работая в ОКМО, спроектировал коробку передач для опытного танка с тяжелым противоснарядным бронированием. Именно за эту работу у него на груди орден Красной Звезды. Муки коллеги Метелина были ему понятны - самолюбивый конструктор не хотел отступать перед трудной задачей, признать, что она ему не по силам.

Сам Михаил Ильич тоже пока не видел выхода. Семя, брошенное изобретателем Кристи, дало поразительно прочные всходы. Болховитин прав - увлечение колесно-гусеничным движителем распространилось подобно заразе. Мало того что этот движитель считается основным достоинством танков БТ, он стал, по существу, синонимом высокой маневренности танков вообще. В бою - на гусеницах, а вырвался к хорошим дорогам - снимай гусеницы, как калоши, и вперед на колесах, с ветерком, как на автомобиле. Чем не высокая маневренность! Танкистам, особенно бывшим конникам, это пришлось по душе. Военные - не мечтатели, а люди дела. И вот в ОКМО по их требованиям уже спроектирован Т-29 - колесно-гусеничный вариант среднего танка Т-28. Даже тихоходный слабосильный Т-26 решено снабдить колесным ходом. Дойдет, пожалуй, очередь и до тяжелых танков. Еще бы! И хорошо и просто… Но, во-первых, неизвестно, насколько хорошо: например, на Дальнем Востоке хороших дорог нет и не предвидится. Там танкам нужна хорошая маневренность на гусеницах, в условиях бездорожья, в бою. Да и на западе… Кто знает, какой она будет, война? До стремительных маршей по отличным дорогам дело может и не дойти. Придется, может быть, воевать в лесах и болотах или в лютую стужу в снегах, хотя об этом и не принято говорить вслух. А во-вторых, просто - это только на первый взгляд. Танки тяжелеют и будут тяжелеть, потому что в перспективе должны иметь противоснарядную броню. Осуществление колесного хода становится все более трудным делом, усложняет трансмиссию и снижает ее надежность. Есть предел, за которым это станет вообще невозможно. И получается, что колесно-гусеничное направление ведет… в тупик. Единственно подходящий движитель для танков - гусеничный. Им надо заниматься, его надо совершенствовать, он пригоден для танков любого веса, в любых условиях. А колеса пусть останутся автомобилям - каждому свое. Интересно, додумается ли до этого упрямый Метелин? Он - исполнитель, хорошо, если такая идея будет исходить от него, тогда он мог бы стать неплохим союзником в неизбежной борьбе.

…Метелин сидит перед ним, упорно склонив голый череп, костлявый, еще более осунувшийся, глаза устало прищурены.

- Вот вариант привода, - вяло говорит он. - Три редуктора на каждый борт. Два крайних - внутри корпуса, а средний - снаружи, потому что иначе к нему не будет доступа. Придется снимать двигатель.

- Как вы оцениваете такой привод?

- Ни к черту не годится.

- Почему же вы его предлагаете?

- По асфальту или бетонке танк пойдет. На плохой дороге будет застревать хуже любого грузовика. Привод малонадежен, но выхода нет, ничего иного предложить не могу.

- А что, по-вашему, делать мне как главному конструктору?

Метелин оживился, в глазах мелькнули веселые (не ехидные ли?) огоньки:

- Поставить крест на этих редукторах. Красным карандашом. И оставить один гусеничный движитель. Гусеницу сделать мелкозвенчатой, широкой, прочной.

Ага, Метелин все-таки пришел к этому выводу. Михаил Ильич сделал вид, что это для него неожиданность.

- Вы хорошо продумали такое серьезное предложение?

- В последнее время меня беспокоит бессонница, - сказал Метелин, криво усмехаясь тонкими губами. - В голову лезет всякая чепуха. Эта мысль тоже пришла ночью и поначалу показалась бредовой. Я обдумывал ее примерно три дня, кое-что посчитал и берусь доказать, что колесный ход танкам не нужен. Более того, он вреден. «Светлая голова у этого Метелина, - подумал Михаил Ильич. - И по характеру человек смелый, упорный… Самородок… Настоящий русский самородок…»

Мне это доказывать не надо, Саша, - мягко и доверительно сказал он, впервые называя колючего парня по имени. - Но, к сожалению, много таких людей, которые встретят подобное мнение в штыки. Есть и чисто формальное препятствие - в утвержденном задании ясно и недвусмысленно сказано: танк должен быть колесно-гусеничным.