Карл Саган - Драконы Эдема Страница 18

Одним из самых ранних последствий умения предвидеть, которое развивалось вместе с эволюцией префронтальных долей коры головного мозга, было, наверное, осознание неотвратимости смерти. Человек, вероятно, единственное существо на Земле с относительно ясным взглядом на неизбежность собственного конца. Процедуры захоронения, включавшие в себя погребение пнищ и предметов обихода вместе с умершим, уходят корнями во времена нашего неандертальского кузена и предполагают не только широко распространенное осознание смерти, но и уже хорошо разработанный ритуал по поддержанию умершего в ином мире. Это, конечно, не означает, что смерти не существовало до того, как начала столь стремительно расти новая кора, то есть до изгнания из Эдема, просто до тех пор никто не замечал, что смерть — это конец его собственного существования.

Изгнание из садов Эдема представляется правомерной метафорой некоторых важнейших биологических событий, случившихся в последней стадии эволюции человека. Здесь, должно быть, и скрыта причина популярности этого мифа. [ 23 ] Он не настолько правдоподобен, чтобы заставить нас верить в своего рода биологическую память о событиях древней истории, но, на мой взгляд, позволяет хотя бы рискнуть задать вопрос о ее существовании. Единственное возможное вместилище такой биологической памяти — это, конечно, генетический код.

В нору эоцена, пятьдесят пять миллионов лет назад, появилось огромное количество приматов, обитавших как на деревьях, так и на земле, и развилась та линия их потомков, что впоследствии привела к Человеку. На отпечатках внутренней поверхности черепа у некоторых приматов того времени, например у праобезьяны, носящей имя Тетониус (Tetonius), обнаруживаются крошечные утолщения в том месте, где позднее разовьются лобные доли. Ископаемые остатки свидетельствуют, что первые существа, имевшие мозг, хотя бы отдаленно напоминающий человеческий, насчитывают возраст восемнадцать миллионов лет. Тогда, в миоцене, появилась человекоподобная обезьяна, названная проконсулом (Proconsul) или дриопитеком (Dryopithecus) Проконсул ходил на четырех ногах и обитал на деревьях. Вероятно, он явился предком современных крупных человекообразных обезьян, а быть может, также и Человека разумного. У него, в общем, есть все, чему следует быть у общего предка человека и обезьяны. (Некоторые антропологи считают предком человека рамапитека (Ramapithecus), жившего приблизительно в одно время с проконсулом.) На отпечатке внутренней поверхности черепа проконсула уже легко узнать лобные доли, но извилины в новых областях коры головного мозга у него развиты значительно меньше, чем у обезьян и у современного человека. Объем его черепа все еще очень невелик. Самое бурное увеличение объема черепа произошло в последние несколько миллионов лет.

Пациентов, у которых были удалены переднелобные доли, описывают как людей, потерявших «ощущение себя» — чувство, что я есть определенная индивидуальность, контролирующая свою жизнь и ее обстоятельства, «ячество», неповторимость своей индивидуальности. Возможно, низшие млекопитающие и рептилии, у которых не были сильно развиты лобные доли, тоже не имели этого чувства, реального или воображаемого, ощущения своей индивидуальности и свободы воли, которое является столь характерной чертой человека и впервые, может быть, забрезжило в сознании проконсула.

Человеческая культура и те физиологические черты, которые, как мы считаем, характеризуют человека, развивались почти буквально рука об руку: чем больше была наша генетическая предрасположенность к бегу, общению и умению манипулировать предметами, тем вероятнее, что мы могли создать эффективные орудия и разработать стратегию охоты; чем более пригодными становились наши орудия и стратегии охоты, тем более закреплялись генетически наши природные способности. Американский антрополог Шервуд Вашберн из Калифорнийского университета, основной выразитель этой точки зрения, говорил: «Многое из того, о чем мы привыкли думать как об истинно человеческом, развилось значительно позже того, как начали использоваться орудия. Вероятно, многие структуры сегодняшнего человека правильнее было бы считать результатом культурного развития, нежели думать, что первобытный человек, анатомически такой же, как мы сегодня, сам не спеша занимался развитием культуры».

Некоторые исследователи эволюции человека считают, что давление естественного отбора, которое вызвало огромный взрыв в эволюции мозга, частично реализовалось в двигательной коре, а не с самого начала в тех участках неокортекса, которые ответственны за познавательные процессы. Они указывают на удивительные способности людей обращаться с различными метательными орудиями, ловко двигаться и — как это любит демонстрировать Луис Лики — догонять и поражать крупного зверя. Такие виды спорта, как бейсбол, футбол, борьба, полевые и трековые испытания, шахматы и военные игры, а также тот факт, что к ним привержены в основном мужчины, могут быть объяснены этими запрограммированными охотничьими навыками, которые служили нам так хорошо все миллионы лет человеческой истории, но которые сегодня находят лишь ограниченное практическое применение.

Эффективная защита от хищников и охота на дичь были коллективными действиями, необходимыми для жизни. Места, послужившие колыбелью для человека, — а это была Африка эпохи плиоцена и плейстоцена — были населены огромным количеством способных наводить ужас плотоядных млекопитающих, самыми страшными из которых были, по всей вероятности, стаи гигантских гиен. Защитить себя от такой стаи в одиночку было очень трудно. Выслеживание больших животных, все равно — одиночных зверей или целых стай, — опасное дело, и потому необходимо было, чтобы между охотниками существовала какая-то жестовая связь. Мы знаем, например, что вскоре после того, как в плейстоценовый период человек проник в Северную Америку через Берингов пролив, происходили массовые и примечательные убийства крупных зверей, часто путем сбрасывания их с обрыва. Для того чтобы преследовать гиену или бросающееся врассыпную стадо антилоп и загнать их до смерти, охотники должны были иметь хотя бы минимальный символический язык. Первое действие Адама было лингвистическое действие: задолго до грехопадения и даже до создания Евы он дал названия всем животным, населявшим Эдем. Некоторые формы символического языка жестов возникли, конечно, значительно раньше, чем появились приматы: животные, относящиеся к семейству псовых, и многие другие млекопитающие, у которых выражена иерархия доминирования, могли демонстрировать свою подчиненность, отводя глаза или подставляя шею. Мы упоминали уже о других ритуалах подчинения у таких приматов, как макаки. Человеческие приветствия кивком, поклоном, реверансом, вероятно, имеют то же самое происхождение. Многие животные выказывают дружбу легким покусыванием, которое не может повредить, они будто говорят: «Я мог бы укусить тебя но не хочу делать этого». У людей поднятие руки в знак приветствия имеет абсолютно такое же значение: «Я мог бы напасть на тебя с оружием, но не хочу брать его в руки». [ 24 ]

Языком жестов владели многие людские охотнические сообщества, например индейцы, живите на равнинах, которые пользовались также и дымовыми сигналами. Согласно Гомеру, весть о победе эллинов в Троянской войне была передана из Илиона в Грецию на расстояние в несколько сотен миль с помощью цепочки сигнальных огней. Это было где-то около 1100 года до нашей эры. Однако и сумма идей, и та скорость, с которой идеи эти могут быть переданы с помощью языков жестов или знаков, весьма ограниченны. Дарвин указывал, что языком жестов нельзя воспользоваться, когда наши руки чем-либо заняты, или же ночью, или же когда руки «говорящего» загорожены чем-либо от глаз «слушающего». Можно представить себе, что жестовый язык постепенно дополнялся, а впоследствии и вытеснялся словесным, который поначалу мог быть звукоподражательным (то есть имитирующим с помощью звуков описываемые предметы или действия). Дети зовут собак «гав-гав». Почти во всех человеческих языках детское слово «мама» очень напоминает тот звук, который они непроизвольно издают, когда сосут грудь. Но все это не могло бы случиться без соответствующих изменений мозга.

По остаткам скелетов древних людей мы знаем, что наши предки были охотниками. Мы достаточно много знаем об охоте на крупных животных, чтобы понимать, что для совместного преследования зверя нужен какой-то язык. Однако идеи о древности языка получили неожиданную поддержку благодаря тщательному изучению ископаемых черепов, которое провел американский антрополог Ральф Л. Холлоуэй в Колумбийском университете. Холлоуэй из особой резины изготавливал отливки внутренних поверхностей ископаемых черепов и пытался выяснить что-нибудь о детальной морфологии мозга по очертаниям черепа. Его деятельность напоминала своего рода френологию, но на базе внутренних, а не внешних поверхностей черепа, и притом значительно более обоснованную. Холлоуэй считает, что область мозга, известную под названием зоны Брока, один из нескольких центров, необходимых для речи, можно найти в ископаемых остатках и что он нашел эту область в окаменелостях у Человека умелого возрастом более двух миллионов лет. Развитие языка, культуры и изготовление орудий могло проходить приблизительно в одно и то же время. [ 25 ]