Игорь Беленький - Мэрилин Монро Страница 21

Как бы эта версия, сильно отличающаяся от описания Бена Лайона, ни была популярна (на нее ссылаются многие из пишущих о Мэрилин), главный ее недостаток в том, что она малоправдоподобна. Прежде всего непонятно, зачем Бену Лайону, солидному и законопослушному человеку, главе отдела огромной кинокорпорации, понадобилось, рискуя карьерой, хитрить и нарушать принятый на студии порядок визирования цветных проб (порядок, полагаю, распространенный и по сей день во всем мире). Ради свеженького личика? Ради рабской потребности угодить Хьюзу, у которого он к тому же не работал? Далее, не ясно, к чему Говарду Хьюзу, владельцу кинокомпании, не менее мощной, чем «XX век — Фокс», понадобилось обращаться за изготовлением экранных проб в конкурирующую фирму, вместо того чтобы прибегнуть к услугам собственных лабораторий. Ведь в итоге получилось, что он старался для конкурента! Но еще непонятнее, почему в версии, изложенной Мэрилин, практически не нашлось места… ей же самой? Все события проходили помимо нее: Хьюз приказал сделать пробу, агенты отыскали мисс Снайвли; та связалась с мисс Эйнсуорт; та в свою очередь отправилась к Лайону… А что же Норма Джин? На ее долю осталось лишь сидеть затаив дыхание. Если верить Мэрилин, то получается, что, как в детстве это делала «тетушка» Грэйс, ее вновь взяли за руку и отвели на собеседование с Беном Лайоном. Надо ли доказывать, что это противоречит всему, что мы теперь знаем (и еще узнаем) о характере Нормы Джин, спокойной, общительной, самостоятельной и очень амбициозной? Ни на фотографиях тех лет, ни в уже известном нам письме из Лас-Вегаса, ни в воспоминаниях всех, кто с ней работал, теперь практически нет места ни робости, ни стеснительности. Потому и неудивительно, что именно эти качества (робость и стеснительность), женщину, безусловно, красящие — во всяком случае, красившие, — и легли в основание легенды о Мэрилин, сотворенной в рекламном отделе той самой студии, в которую ее якобы привели за руку.

Как известно, быть и казаться — далеко не одно и то же. И если я так подробно останавливаюсь на событии в жизни Мэрилин довольно частном, то именно для того, чтобы показать, насколько реальность и проще, и сложнее легенды. Она проще, ибо, во-первых, в отличие от легенды, по которой следовало еще ублажать Хьюза (заказ-то, по легенде, был его), в реальности контракт был заключен сказочно быстро и без затей; во-вторых же, реальность насыщена убеждающе профессиональными подробностями — перечитайте сказанное Лайоном, и на вас пахнет ароматом студийных помещений. Но именно подобных убедительных подробностей и нет в версии Мэрилин. Зато есть усложняющие элементарную задачу (съемку пробы) и совершенно непонятные частности, вроде тайных съемок в обход начальства полшестого утра, переносной гримуборной и кражи платья из костюмерной, которые если чем и пахнут, то только вымыслом. Далее, в изложении Мэрилин ее проба заключалась в каких-то нелепых проходах через декорации, выглядываниях в окно и в элементарных действиях (зажечь и потушить сигарету) — так пробуют не актрису, а осветительную и звукозаписывающую аппаратуру (при синхронных съемках). В то же время у Лайона описана — и куда лаконичнее — именно актерская проба, выявляющая прежде всегореактивностьдебютантки, ее контактность, манеру общения, а значит, и способность работать с партнером. Да и внешние, физические особенности молодой женщины проще показать именно при общении на крупных планах, а не в загадочных проходах у… задника! То есть на общем плане. Именно по той пробе, которую описал Лайон, Занук с максимальной долей вероятности смог завизировать подписанный Лайоном контракт с никому не известной девушкой. Именно по «сотне футов», на которой была снята сидящая прямо перед камерой Норма Джин, оператор Леон Шэмрой и смог сказать то, что он сказал о девушке, которую видел впервые: «То, чем обладала эта девушка, я не видел со времен немых картин; она выражала секс на каждом сантиметре пленки, как Джин Харлоу. Из каждого кадрика этой пленки излучался секс…» Разглядеть это на общих планах у задника, согласитесь, трудно.

Однако реальные события и сложнее легендарных. То, что описал Лайон, внешне просто: попросил одного, потом другого, потом третьего; когда пробу сняли, передал пленку в аппаратную личного зала Занука. Но за этой простотой скрывается сложнейшая жизнь крупной кинокорпорации, совершенно невозможная без строгого порядка и железной производственной дисциплины, требующейся от каждого сотрудника. И наоборот, по версии Мэрилин, жизнь сотрудников кинокомпании подчинена элементарной рабской психологии зависимых людей, якобы готовых даже на абсурдный риск, лишь бы угодить могущественному Хьюзу. Риск абсурден хотя бы потому, что участники авантюры, описанной Мэрилин, работают не у Хьюза, а у Занука, который не менее могуществен, по крайней мере для них. Мэрилин верна себе и даже такое прозаическое событие, как съемка студийной пробы, не упускает возможности организовать в авантюрный сюжет. Кстати, в ее рассказе и оправдание дальнейшего развития событий: да, Занук отказался продлить контракт, заключенный Лайоном с Нормой Джин, но ведь это так естественно! Чего же еще от него ждали? Ведь иначе и быть не могло — пробу-то отсняли в обход Занука!

С Мэрилин так будет всегда, вся ее жизнь окажется цепочкой частных происшествий. Великих событий в ней не будет — будут решающие. Именно так, между делом, в частной дружеской беседе с тем же Лайоном Норма Джин обрела псевдоним, под которым раз и навсегда вошла в историю кинематографа. Да только ли его? Наверное, даже не столько кинематографа, сколько культуры, особенно той ее немаловажной части, которая зарубцевалась в нашем сознании как «массовая». А ведь слагаемые этого псевдонима, торговой марки, под которой продавался тщательно отработанный имидж, были самыми заурядными. Послушаем еще раз Лайона: «В поисках подходящих вариантов мы перелистали несколько актерских справочников, и я вдруг вспомнил, что в Нью-Йорке знавал девушку, которую звали Мэрилин Миллер, «звезду» мюзиклов «Сэлли» и «Санни», и сказал: «По мне, вам надо стать Мэрилин». Она сказала, что имя очаровательно, и на том мы и порешили. Она только попросила сохранить фамилию ее бабушки — Монро». (Правда, Золотов утверждает, что Мэрилин терпеть не могла это свое новое имя, и приводит ее слова: «Я часто мечтала, что сумею сохранить собственное имя — Джин Монро». Это, кстати, перекликается и с другими словами Мэрилин: «Если меня просили об автографе, мне приходилось переспрашивать — а как пишется Мэрилин Монро? Я и по сей день не пойму, какие мысли должны быть у человека с таким именем».)

Как бы то ни было, но Лайон продемонстрировал классический пример ономастического чутья, присущего, по-видимому, только тем, кто, как он, в «век изображений» привык продавать человеческий имидж.

Таким-то образом Норма Джин (теперь уже называвшаяся Мэрилин Монро) и стала «старлеткой», вместе с десятками других девушек и юношей пополнив студийный резерв, который высокопарно называли «школой «звезд» и из которого руководство компании черпало человеческий «материал» для своих фильмов. Алэн Снайдер (по прозвищу Уайти), один из наиболее знаменитых гримеров Голливуда и многолетний близкий друг Мэрилин, так описывал эту систему «резерва»: «В «конюшне» — так называли это у «Фокса» — содержалось семьдесят девушек и семьдесят парней, и все эти девки и парни большую часть времени использовались как статисты на мюзиклах… И очень редко они получали хоть мало-мальски стоящую роль. С ними заключался (типовой временный) контракт с «вилкой» от 75 до 150 долларов в неделю… Спустя шесть месяцев им говорилось: «Если вас эти (маленькие) деньги устраивают, пожалуйста, продолжайте». И они продолжали. И выбраться из этой «конюшни» сумели единицы».

Сегодня эта система, если ее оценивать исторически, выглядит, на первый взгляд, довольно привлекательно: в отличие от наших актеров, которые только числятся в актерских отделах киностудий, не получая за это, естественно, ни копейки, контрактный принцип, принятый в те времена в Голливуде, кажется по крайней мере гуманным. Представится роль или нет, актер получает гонорар хотя бы за свое ожидание (подготовку, тренаж, отказ — пусть чисто теоретический — от другой работы ради возможности сняться именно на этой студии и т. п.). Но с другой стороны, система эта была хищнической (какою бывает, например, вырубка лесов): ведь кроме «проходных» ролей «старлеткам» рассчитывать было не на что, «звезд» из «школы «звезд» практически не появлялось, и в этом бесплодном ожидании девушки проводили практически весь «золотой» возраст. Проходила юность, очаровавшая «разведчика талантов», и контракты расторгались. Вчерашняя кандидатка в актрисы становилась в лучшем случае гардеробщицей или косметичкой, а кому уж совсем не везло — официанткой в драйв-инах, а то и девушкой по вызову. Поэтому в словах Джима Дахерти о «тысячах красоток, слонявшихся по улицам без работы», был свой резон — перспектива, казавшаяся вполне реальной для новонареченной Мэрилин Монро.