Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 2010 год Страница 22

Надо сказать, что на большинстве космических обсерваторий установлены как раз не универсальные, а специализированные инструменты, нацеленные на решение конкретных задач, недоступных наземным телескопам. Взять, к примеру, аппараты, изучавшие космический микроволновый фон — излучение на границе между инфракрасным и радиодиапазонами, сохранившееся, как считается, с эпохи горячей Вселенной. Наблюдать это излучение можно и с Земли — так оно и было обнаружено в 1964 году, но для точного измерения его спектра и построения детальной температурной карты всей небесной сферы необходимы наблюдения с орбиты. Первый такой инструмент «Реликт-1» полетел в 1983 году на борту советского метеоспутника «Прогноз-9», но в СССР это направление исследований дальнейшего развития не получило. Запущенный в 1989 году американский COBE (Cosmic Background Explover) имел сравнимые показатели точности, но зато смог измерить спектр излучения, за что разработчикам в 2006 году досталась Нобелевская премия. У следующего аппарата NASA — WMAP, стартовавшего в 2001 году, чувствительность и разрешение были в 30–40 раз выше, чем у COBE, а в прошлом году приступил к работе европейский спутник «Планк», чувствительность которого поднята еще на порядок. Каждый такой шаг становится серьезной вехой в космологических исследованиях.

Другой яркий пример специализированного проекта — обсерватория «Свифт», предназначенная для слежения за гамма-всплесками. Колоссальные взрывы, происходящие в миллиардах световых лет от нас, дают короткие, но невероятно мощные импульсы гамма-излучения. Для понимания природы этих взрывов необходимо наблюдать их во всех диапазонах электромагнитного спектра. Сигнал о всплеске, полученный обсерваторией «Свифт», немедленно сопоставляется с данными других гамма-обсерваторий, и по задержке распространения сигнала определяется местоположение источника на небе. Не более чем через минуту автоматизированные телескопы на Земле получают указание, куда наводиться, а астрономам рассылаются информационные SMS. Сама обсерватория «Свифт» тоже не теряет времени и немедленно начинает наблюдения всеми своими инструментами, охватывающими спектр от видимого до гамма-диапазона.

Орбитальные астрономические обсерватории продолжают развиваться, и в скором будущем нас ждет много интересных проектов. Еще в этом году должен стартовать долгожданный российский проект «РадиоАстрон», который позволит путем совместных наблюдений с наземными радиотелескопами в разных странах мира достичь столь фантастической точности определения координат, что можно будет измерять параллаксы других галактик. Через два года назначен старт европейского астрометрического спутника «Гея», которому предстоит построить каталог миллиарда звезд с точностью на порядок-два выше, чем прежние измерения «Гиппарха». Через четыре года стартует «Джеймс Вебб». В 2015 году, если не будет отсрочек, состоится запуск двух обсерваторий, NASA — TPF (Terrestrial Planet Finder) и SIM (Space Interferometry Mission), которые займутся поисками экзопланет, подобных Земле. Но, пожалуй, самый интригующий проект — это LISA (Laser Interferometer Space Antenna), попытка зарегистрировать неуловимые гравитационные волны. Он должен стартовать в 2018 году.

Николай Лосев

Сотворение Шекспиров

Индустрии поисков «истинного» автора произведений Шекспира уже как минимум полтора столетия. Ортодоксальные шекспироведы до сих пор уклонялись от спора. Недавно один из них выступил с критикой в адрес собственных единомышленников.

На протяжении двухсот с лишним лет после смерти Уильяма Шекспира никто не высказывал серьезных сомнений в том, что именно он является автором пьес (или большинства пьес) и стихов, подписанных его именем. И уж тем более подобные сомнения не возникали у его современников. После смерти драматурга его славе суждено было лишь возрастать, и был период, когда она приобрела фантастические, гипертрофированные масштабы почти религиозного культа.

Когда же сомнения все-таки возникли, они обрушились лавиной. Кандидатов на место «разоблаченного» драматурга подбирали в зависимости от духа времени и личного вкуса. В их числе успели побывать Фрэнсис Бэкон; Генри Ризли, 3-й граф Саутгемптон; английская королева Елизавета I; Мэри Сидни и почти неизменный фаворит разоблачителей последнего столетия Эдуард де Вир, 17-й граф Оксфорд. Впрочем, набирающему сегодня силу кандидату Кристоферу Марло не мешает даже уход из жизни задолго до написания большинства этих пьес. В русском контексте не уйти от упоминания Роджера Мэннерса, 5-го графа Ратленда, которого, назвав почему-то Рэтлендом, попытался вновь вытолкнуть на первый план Илья Гилилов в книге «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса».

Несмотря на то что прижизненных изданий у Шекспира (под его именем или без указания автора) было больше, чем практически у любого из его современников, в качестве претендента на авторство собственных произведений он находится в невыгодной позиции. О жизни драматурга слишком мало известно, и в ней есть периоды, полностью от нас скрытые — ни о местопребывании, ни о роде занятий мы не знаем ничего.

Долгие годы культурная общественность жила в ожидании каких-нибудь чудесных находок, связанных с жизнью Шекспира. Находки время от времени случались, но почти все они имели отношение лишь к деловой стороне его жизни — долговые расписки, судебные иски, счета за поставленный солод и тому подобное. Между тем поклонение шекспировскому таланту, так называемая бардолатрия, достигло немыслимого накала, фактически превратившись в религиозный культ со своим идолом. И этот идол никак не отвечал образу не слишком, по всей видимости, образованного и весьма хваткого предпринимателя. Такое несоответствие — идеальная почва для появления разного рода конспирологических теорий.

Шекспироведы магистрального направления, то есть те, кого именуют стратфордианцами, относятся за редким исключением к конспирологам, как биологиэволюционисты к креационистам, предпочитая в спор с последними не вступать, поскольку опровергать противоречащие фактам голословные версии скучно и бессмысленно. В свою очередь, те, кто приписывает авторство Бэкону или Оксфорду, объясняют этот заговор молчания тем, что реальных аргументов у стратфордианцев нет.

И вот наконец молчание нарушено — профессор Колумбийского университета Джеймс Шапиро опубликовал книгу, название которой Contested Will: Who Wrote Shakespeare не так-то просто перевести: со второй его частью все понятно — «Кто написал Шекспира». Первая же построена на каламбуре: «Спорный Уилл» (то есть Шекспир) или «Спорное завещание» — имеется в виду пресловутое завещание Шекспира, где вовсе не упоминается библиотека, но зато присутствует «вторая по качеству» кровать. Самое удивительное в книге Шапиро то, что упрек в провоцировании волны конспирологических версий автор адресует не столько еретикам, сколько именно стратфордианцам — своим единомышленникам.

Ключи к шифру

Главную вину он возлагает на одного из первых по-настоящему профессиональных исследователей творчества Барда, Эдмонда Мэлоуна, издавшего в 1790 году собрание сочинений Шекспира в 10 томах. Мэлоуна, как и его коллег, очень смущало почти полное отсутствие фактов, имеющих отношение к жизни Шекспира и несоответствие тех немногих, что есть, образу великого поэта. Работая над биографией для своего издания, Мэлоун избрал роковой путь, по которому вслед за ним двинулись как правоверные шекспироведы, так и еретики: он занялся реконструированием жизни автора, основываясь на мотивах и сюжетах его произведений. Первым шагом стала реабилитация сонетов, которые до того либо вообще не включали в своды произведений, полагая милыми безделушками, недостойными великого автора, либо публиковали в урезанном виде, сращивая в более пространные тексты и подвергая произвольной правке, например, убирая личные местоимения в тех, которые имеют очевидную гомоэротическую окраску. Мэлоун, вернув этим шедеврам подобающее им место, положил начало традиции их толкования. Но разгадывая, кому тот или иной сонет посвящен, какое место адресат занимал в жизни поэта, он из добытых сведений стал выстраивать саму эту жизнь.

Порочность этого метода Шапиро демонстрирует на примере одного из современников Шекспира, Джилса Флетчера. Свой цикл любовных сонетов, почти наверняка знакомый классику и, возможно, даже послуживший образцом для его собственного, этот поэт написал в весьма преклонном возрасте, будучи обремененным большой семьей. Однако биографическое толкование сонетов по сей день активно практикуют как стратфордианцы, так и их оппоненты.

Но куда более опасным оказалось распространение такого подхода на пьесы. Действие большинства из них происходит при дворе того или иного монарха, и на этом основании делалось заключение, что автор не мог не быть лично знаком с придворной жизнью и обычаями. А это трудно было заподозрить в сыне перчаточника из провинции и хватком театральном предпринимателе.