Максим Оськин - История Первой мировой войны Страница 23

Разумеется, что старшие партнеры в коалиции немедленно поддерживались своими сателлитами. Но и здесь не все так просто. Надо сказать, что в какой-то степени великие державы оказались привязанными к деятельности своих младших партнеров по коалициям и союзническим отношениям. Как считает один из исследователей, «можно сказать, что обе державы стали в какой-то мере жертвами заключенных ими союзов с третьими странами: Германия – с Австро-Венгрией, Россия – с Сербией и Францией. После сараевского убийства, когда стало ясно, что в Вене намерены во что бы то ни стало примерно наказать Сербию, Германия была вынуждена поддержать своего союзника, так как разрыв с дунайской монархией грозил бы Берлину политической изоляцией. В свою очередь, Россия, оставаясь на протяжении четверти века верной союзу с Францией, обрекла себя на неприятельские отношения с Германией, поскольку разрешение германо-французских противоречий мирным путем после 1870 года не представлялось возможным»[72].

В тот же день, когда началась Первая мировая война, император Вильгельм II стал сомневаться: в принципе он не хуже других понимал, что проигрыш Большой войны будет стоить короны ему лично, а немецкому народу – массы испытаний и крови. Кайзер запросил Генеральный штаб о возможности переноса главного удара на восток, против России, чтобы удержать Францию и Великобританию от вступления в войну. Этот факт также означает, что германский император плохо понимал суть предстоящего противоборства и геополитического расклада сил на Европейском континенте.

Несмотря на то что такой вариант технически был возможен, он напрочь ломал единственный шанс Германии победить в войне на два фронта: тот самый блицкриг графа А. фон Шлиффена, который мог быть осуществлен только против Франции. Кроме того, было сразу ясно, что французы не смогут остаться в стороне уже хотя бы потому, что в случае разгрома Российской империи они оставались бы с Германией один на один. В этом случае у Франции не было ни малейшего шанса на победу. В конце-то концов, разве для того так тщательно создавался военный союз Франции с Россией, чтобы ломать его в самый ответственный момент? Да и миллиарды франков, данные русским в долг, также пропадут?

Немцы все это превосходно понимали: граф Шлиффен и не рассматривал войну против Франции отдельно от войны с Россией, и наоборот. Поэтому начальник Генерального штаба генерал Х. Мольтке-младший, еще в 1913 году отменивший даже теоретическую подготовку войны против России один на один, так отвечал колебавшемуся кайзеру, неожиданно для всех пожелавшему перенести удар на восток: «Сосредоточение милиционной (то есть не постоянной кадровой. – Авт.) армии нельзя импровизировать, оно – результат огромного, многолетнего тяжелого труда и… будучи раз установлено, не может быть изменено. Если его величество настаивает на том, чтобы вести всю армию на восток, то он не будет иметь боеспособной армии, а дикое скопище недисциплинированных вооруженных людей»[73]. Эмоциональное преувеличение здесь не слишком велико.

Последующие события нарастали лавинообразно. Казалось, что предельно милитаризованные государственные машины всех европейских стран вышли из-под контроля собственной верховной власти. С 16 июля Австро-Венгрия находилась в состоянии войны с Сербией, а Германия с 19-го числа – с Россией. Требования Германии к Франции (передача под немецкий контроль пограничных крепостей в качестве «мирного залога» наряду с отводом французских войск от границы) и ультиматум Бельгии (о беспрепятственном пропуске германских армий через бельгийскую территорию) теперь были уже не чем иным, как стремлением сохранить хорошую мину при плохой игре. Агрессия стран Центрального блока была налицо: как ни крути, но именно они выступили инициаторами развязывания войны в июле 1914 года.

Как отмечает большинство ученых, все европейцы готовились к войне, но никто не желал ее теперь же, в данный конкретно взятый момент, и потому никто и не мог ожидать, что война начнется именно в июле 1914 года: главы всех стран к началу Сараевского кризиса преспокойно отдыхали от государственных забот. Но многолетняя подготовка к Большой войне всех европейских государств, соответствующая предварительная обработка массового сознания населения, мощь и влияние военных партий во всех без исключения государствах – великих державах, – все это не могло, наконец, когда-нибудь не сказаться. Агрессивный германский милитаризм, упрямый французский реваншизм, несомненное британское господство практически на всех континентах, полудикие русский и австрийский национализмы стали движущими силами войны.

В первый день войны немцами было занято Великое герцогство Люксембургское. 21 июля Германия объявила войну Франции, 22-го числа немцы вторглись в Бельгию, после чего Великобритания объявила войну Германии. 24 июля Австро-Венгрия наконец-то объявила войну России, после чего сама оказалась в состоянии войны с Францией (28 июля) и Великобританией (30 июля). Также вскоре в войну на стороне Антанты вступили Черногория и Япония. Первая мировая война началась…

Московский военный округ в годы Великой войны

В период Первой мировой войны 1914-1918 годов Московский военный округ являлся одним из основных поставщиков ресурсов для фронта – людей, боеприпасов, военной техники, продфуражных грузов и всего прочего, что так необходимо на войне. Центром округа, разумеется, была старая столица России – Москва. В состав Московского военного округа в начале XX столетия входили такие губернии Центральной России, как Московская, Тверская, Владимирская, Нижегородская, Вологодская, Ярославская, Костромская, Смоленская, Калужская, Тульская, Рязанская и Тамбовская. Примечательно, что из этих двенадцати губерний последние три, согласно хозяйственному районированию, относились к Центрально-Черноземному району, в то время как прочие – к Центрально-Промышленному Следовательно, в годы войны Московский военный округ объединил в себе как промышленные регионы, где большая часть населения трудилась на заводах и фабриках (рабочие – постоянно, а крестьяне – в условиях отхожих промыслов), так и сельскохозяйственные, поставлявшие на рынки зерновую и животноводческую продукцию.

История Московского военного округа в Великую войну – это история частей и соединений, сформированных в МВО, образованных здесь для фронта резервов, подготовленных для армии офицеров и специалистов.

Начать следует с того, как в мирное время дислоцировались войска в России. Перед войной корпуса располагались по территории страны в следующем порядке:

– Санкт-Петербургский военный округ: Гвардейский корпус, 1-й, 18-й, 22-й армейские корпуса;

– Виленский военный округ: 2-й, 3-й, 4-й, 20-й армейские корпуса;

– Варшавский военный округ: 6-й, 14-й, 15-й, 19-й, 23-й армейские корпуса;

– Киевский военный округ: 9-й, 10-й, 11-й, 12-й, 21-й армейские корпуса;

– Одесский военный округ: 7-й и 8-й армейские корпуса;

– Московский военный округ: Гренадерский корпус, 5-й, 13-й, 17-й, 25-й армейские корпуса;

– Казанский военный округ: 16-й и 24-й армейские корпуса;

– Кавказский военный округ: 1-й, 2-й и 3-й Кавказские корпуса;

– Туркестанский военный округ: 1-й и 2-й Туркестанские корпуса;

– Омский военный округ: 11-я Сибирская стрелковая дивизия;

– Иркутский военный округ: 2-й и 3-й Сибирские корпуса;

– Приамурский военный округ: 1-й, 4-й и 5-й Сибирские корпуса.

Таким образом, с началом войны Московский военный округ выставил на фронт пять корпусов – столько же, сколько и приграничные Варшавский и Киевский округа. Этот момент прежде всего обусловлен высокой плотностью населения в Центральной России, а также значением округа в отношении подготовки резервов. Что касается районирования, то именно Москва (вместе с Московской губернией, разумеется) давала фронту больше людей, нежели любая другая губерния Московского военного округа. Так, целиком в столичном районе располагалась 1-я гренадерская дивизия из состава Гренадерского корпуса. Три полка 2-й гренадерской дивизии также находились в столице, и лишь 8-й полк дислоцировался в Твери. Два полка из состава 3-й гренадерской дивизии (11-й и 12-й), входившей в состав 25-го армейского корпуса, тоже стояли в Москве, и еще два – во Владимире. Вторая дивизия 25-го армейского корпуса – 46-я пехотная дивизия, – содержалась в Ярославской и Костромской губерниях. Полки 7-й пехотной дивизии 5-го армейского корпуса находились в Тамбовской и даже Воронежской губерниях, в то время как 10-я пехотная дивизия того же корпуса – в Тамбовской и Нижегородской. Полки 1-й пехотной дивизии 13-го армейского корпуса полностью располагались в Смоленской губернии, а полки 36-й дивизии – в Орле и Брянске. Наконец, части 17-го армейского корпуса в мирное время стояли в Туле и Калуге (3-я пехотная дивизия), а также в Рязанской губернии (35-я пехотная дивизия).