Потаённые страницы истории западной философии - Виктор Валентинович Костецкий Страница 29

Дело в том, что в текстах Платона на первом месте стоит техника мышления, а не «учения». Если бы Платон ставил себе задачей изложить кратко «свою философию», к этому не было никаких препятствий. Платоновские «диалоги» предназначены для другого: для личных читательских упражнений в технике мышления, упражнений подобно обычной гимнастике типа двадцать раз присесть, двадцать раз отжаться. В афинском обществе к упражнениям приучали не только спортсменов, но и ораторов. От «трудозатрат» на упражнения, как известно, никаких «продуктов труда» не появляется. Современный читатель ждет от затрат времени на чтение объемных сочинений Платона результата в виде углубленного проникновения в «учения», а результат не только не наступает, но постоянно отодвигается подобно линии горизонта. Читателю сочинений Платона грозит то же недоумение, что и старику Хоттабычу в известной детской сказке при посещении футбола: зачем столько человек гоняется за одним мячом?

Философия Платона нуждается в другой методической подаче материала, и прежде всего касательно техники мышления, связанной с творчеством Сократа-Платона-Аристотеля. В XIX веке немецкие историки философии (вслед за Э. Целлером), проводя колоссальную филологическую работу, ввели понятие «досократики». Этому разделению истории античной философии на две части есть основания: начиная с Сократа, за три поколения мыслителей была разработана новая и оригинальная техника мышления, максимально согласованная с процедурой «высказывания». Сократ начал, Платон развил, Аристотель в одиночку выполнил логическую работу за всё человечество. Адаптированный курс аристотелевского «Органона» известен уже более двух тысяч лет в качестве «формальной логики», а собственный метод аристотелевского философствования до сих мало поддавался осмыслению, за исключением, пожалуй, Г. Гегеля и М. Хайдеггера. Не случайно философский язык этих мыслителей, восходящий к методе аристотелевской «Метафизики», вызывает столько нареканий и домыслов.

Для понимания «эпохи Сократа» необходимо должным образом восстановить «эпоху досократиков», причем с учетом проблемы возникновения западной философии. Эпоха досократиков началась с «эпохи семи мудрецов», одним из последних в которой был Фалес – он же условный зачинатель будущей философии. Под «мудрецом» (софосом) понимался человек, который отличался от всех прочих горожан единством трёх достоинств: это был человек богатый, законопослушный и нравственный – одновременно. Горожане считали такое сочетание невозможным. Весь прошлый век, VIII в. до н.э., существовал девиз «Деньги делают человека», «Где сила, там будет и право» (Гесиод); в «Антигоне» Еврипида противоречие закона и нравственности приводит к трагедии почти всех персонажей. Софосы давали дельные советы во избежание трагедий: «Лучше потеря, чем дурная прибыль», «Не богатей дурными средствами», «Живи по природе». После эпохи софосов – и как её следствие – началась другая эпоха, представленная натурфилософией и софистикой. «Фисиологи» писали сочинения «О природе», софисты платно консультировали сограждан на тему «Как правильно жить» с опорой на сакраментальные высказывания «семи мудрецов» предыдущего века.

Возникновение натурфилософии, ознаменовалось многочисленными «учениями», наиболее цельными из которых оказались учение о «космосе» Пифагора с «музыкой небесных сфер» и учение об «атомах и пустоте» Демокрита. Разнообразие самодеятельных «учений» натурфилософов стало вызывать насмешливое отношение так называемых «софистов». Преподаватель риторики Горгий резюмировал иронию в строгий скепсис. По утверждениям Горгия, всегда можно доказать, что то, о чем идет у спорщиков речь, вообще не существует (понятный пример: бог, любовь, число «пи»). Когда с доказательством возникают проблемы, можно не упорствовать, а выставить другой тезис: то, о чем идет речь, не познаваемо (опять таки: бог, любовь, число «пи»). Если не удается доказать первое и второе, есть третий вариант: познаваемое не выразимо в речи, каждое слово можно переиначить.

На теории спора Горгия – выдающегося оратора, – стоит остановиться подробнее, сопроводив изложение для студентов академии художеств, допустим, таким примером. Сформулируем тезис а ля Горгий: «живопись – не существует». У студентов вопрос: «Как так?». Так: живопись Возрождения – это живопись. Но живопись Возрождения существовала в прошлом, её нет в настоящем. В настоящем времени живопись очень далека от живописи Возрождения, следовательно, перестает быть собственно живописью, как, например, раскрашенные картинки или цветные росписи.

Если эта аргументация не произвела впечатления, можно доказать, что настоящая живопись непознаваема. Доказательство: перед значительным полотном зритель пребывает в задумчивости, в «созерцании». Зритель не разглядывает картину, не рассматривает детали: он сосредоточен и о чем-то думает, но без определенности мысли. И.Кант называл подобную задумчивость без мыслей «эстетическим отношением», незаинтересованным в формулировке мысли в целях практических потребностей. Поэтому непознаваемость «настоящей живописи» является её естественной тайной.

Если оба способа не произвели впечатления, то тезис о том, что живопись не передаваема словами, не вызывает возражений; от него можно отбиваться разве что упрямством.

Что касается деятельности Сократа на философском поприще, то она началась с того, что Сократ против иронии софистов, подтрунивающих над учениями натурфилософов, обратил собственную иронию, проявив при этом изрядную изобретательность. Изобретение Сократа сводилось к тому, что в словах родного языка он обнаружил «объем», так что одно слово может включаться в объем другого слова или, напротив, исключаться из него. Например, каждый афинянин – человек, но не каждый человек – афинянин. Объем любого слова, когда тот больше единицы, можно делить по разным основаниям; например, афиняне бывают коренными и приезжими, или, допустим, рыжими и не-рыжими. При делении объема понятия надо соблюдать определенные правила; например, нельзя сказать, что художники бывают портретистами, пейзажистами и немного рыжими. Сознательное нарушение правил деления используется разве что для шуток и обидных намеков; например: было у матери три сына – два нормальных, третий архитектор или два умных, третий искусствовед. Аллюзия может быть позитивной; например, шутка Пифагора о самом себе: есть люди, есть боги и есть такие, как Пифагор.

Своё изобретение, связанное с «учением о понятии», Сократ сопрягал с мастерскими ораторскими способностями, в результате чего сложился собственный метод философствования «майевтика» или «ирония Сократа». Участник сократовских «бесед» Платон не только довел до артистизма метод учителя, но и вывел его за пределы собственно «учения о понятии». Смысл собственного платоновского изобретения состоял в том, что определение понятия надо строить не только посредством включения видового понятия в родовое подобно Сократу, но и посредством особого приема «дихотомии».

Технику платоновского типа мышления можно продемонстрировать поиском ответа на вопрос «что такое рисунок как художественное явление?». Позиция софистов понятна: рисунок как самостоятельное явление искусства не существует; если существует, то непознаваем. Позиция Сократа сводится к логическому определению «через род и видовое отличие»: рисунок – это такое явление изобразительного искусства (род), которое определяется линиями (вид). Этого достаточно для пояснения, например, значения слова «рисунок». Платон же к поиску определения того, что такое художественный рисунок, подходит с методами исследования, аналогичными тем, что применяют следователи при поиске преступника. Следователь, отталкиваясь от улики, методом