Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1994 год Страница 3

«К своему роду хоть через воду». Приходилось и через воду — ливни часто накрывали нас посреди чистого поля, и через болота, в которые после дождя превращались иные проселки, и через буераки, колдобины и рытвины — без этих «чортороев» невозможно представить себе наши большаки. Однако вот незадача: где чей род, какие пути к нему ведут, где его корни? Ищем мы ответ на эти вопросы, вроде вертится он на языке, а все не приходит в голову. Один из нас осел по одну сторону границы, другой завел семью по другую, родню разбросало по городам и весям. Правда, не мы одни в таком положении. У жителей пограничья, по которому проходил наш путь, все настолько перемешано, что они уже давно не знают, какого они роду-племени, каким богам им надлежит молиться. Иные, чей язык причудливо расцвечен русскими и украинскими сочными народными оборотами, без тени сожаления называют себя «перевертнями».

На таможне, которая установлена на границе Ростовской и Донецкой областей, мы пообщались с торговками, которые предлагали проезжему люду черешню, разными путями добытую в местном колхозном саду, и клубнику, «выкоханную» на приусадебных участках. Все они из украинского села Успенка (на российской стороне расположена Авилово-Успенка). Однако таможенное начальство согнало их с родной украинской стороны. Это ничуть не смутило бойких казачек (как не смущали таможенные препоны купцов всех времен и народов). Поворчав на представителей власти — чисто для проформы, по традиции ростовских и донецких базаров, кумушки покинули насиженное местечко и уселись в сотне метров поодаль, но уже на земле другой, более гостеприимной державы. Кстати, без этих самых торговок и вообще мелких торговцев невозможно представить себе жизнь больших и малых селений (особенно в приграничных областях) в недалеком прошлом. Правда, украинцы не славились рвением торговаться, набивать цену, расхваливать свой товар. «Благодаря неповоротливости малоросса и его занятиям, привязывающим его к родному месту, в Малороссии очень распространены ярмарки, где торговцами являются евреи и великоруссы», — писал один исследователь украинских нравов. Однако жизнь, передвижение народов через границы меняли со временем старые нравы, и украинцы не хуже русских научились торговать и торговаться. Гуртивныки, перекупки, сидухи, фурщики, ходебщики, прасолы, офени, коробейники — мелкое торговое сословие и на Украине, и в России было чрезвычайно пестро и разнообразно. Современному путешественнику все это очень легко представить, так как торговки, «сидухи», стали ныне приметой наших дорог. Особенно их много вблизи таможенных постов, разбросанных по разным дорогам.

О чем бы ни заходил раз говор, торговки обычно в карман за словом не лезут. На наш вопрос о границе и о пограничном житье-бытье одна молодица ответила:

— Нам, татарам, все одно. Живем по принципу: увидишь своих — кланяйся нашим. Все мы тут одинаково перевернутые.

Это — сегодня. А в прошлом? Человек хороший, когда на себя похожий, — везде приграничный житель отмечал свое отличие от соседа. Бог каждого наделил от природы своим лицом, и «хорошим» для других человек мог быть лишь в том случае, если не терял своего обличил. Так, например, закарпатских лемков, которые жили непосредственно возле венгерской границы и вместо буквы «в» выговаривали «л», называли на Украине «бадваками». Южане, в частности херсонцы, звали выходцев из западных губерний «полыцаками». Тех, кто жил рядом с белорусами, как и самих белорусов, прозывали «бацькунами», «литвинами».

За частое употребление словосочетания «кабы ж» солдат, и вообще русских, на Украине нередко в шутку называли «кабышами». Распространены были и такие прозвища русских, как «лапотник», «москаль», «кацап». Не могли украинцы без подначки. «Цапом » на Украине называют козла, подбородок которого украшала жидкая бороденка. В отличие от украинцев русские носили бороды — «как у цапа». Украинцев же чаще всего именовали «хохлами», связывая это прозвище с длинными чубами, которые оставляли на бритой голове запорожские казаки (кстати, этот обычай они переняли у степняков). Северяне еще называли украинцев «руссинами» или «руснаками», у кубанцев встречалось такое прозвище украинских соседей, как «городовик».

Но, подмечая различия в национальных типах, улавливая несходство национальных характеров, которые, бывало, даже становились предметом злых шуток, народ все же в повседневной жизни больше обращал внимание не на национальность, а на то, насколько уживчив человек, какая от него польза другим людям. Этому можно найти подтверждение и у многих этнографов прошлого века. «Подшучивая над умеющим ко всему приспособиться суетливым торговцем евреем, мужик считал его как бы естественной принадлежностью села», — подмечал один автор. Другой исследователь народного быта, сравнивая русских и украинцев, писал: «Различия же их не только не вредны, но положительно полезны. Они укрепляют связь; они делают малорусса и великорусса необходимыми друг для друга. Изгладить эти различия, порожденные условиями природы и всей прошлой историей, невозможно и не нужно».

Злая доля, зов беспутных ветров, любопытство, алчность, обида часто срывали людей с насиженных мест и гнали по пыльным дорогам бескрайней земли. Кого только не принимало, например, вольное запорожское братство, охранявшее степные славянские кордоны, какие только национальности не собирало под своими сечевыми стягами! В результате смешанных, «пограничных», браков рождались и множились «недоломки», «покручи», «суржики». «Недоляшком» называли ополячившегося украинца; прозвищем «тума» награждали человека, одним из родителей которого был турок или татарин, а другой — украинец.

Иные патриоты ныне, вольготно расположившись за своим «национально-державным» плетнем, считают людей, которые разговаривают на смешанном языке — «суржике» и не пытаются выпячивать свою национальность, чуть ли не ущербными, обиженными матушкой-природой. Полезно в связи с этим вспомнить одно крестьянское заклинание. Посеявши зерно, селяне говорили: «Уроди, Боже, на трудящего, на ледащего, на просящего, на крадящего и на всякую долю!» Изначально, с самых древних времен, в народе непреложным считалось, что каждый имеет право жить и плодить потомство на этой земле: ведь солнце одинаково одаривает своим светом и теплом всех людей, независимо от их цвета кожи, веры и языка...

Наша доля — дорога. Для путешествия вдоль украинской границы мы выбрали дорожные велосипеды «Украина». И не только название определило выбор. Еще весной в Харькове, на велозаводе, директор которого отнесся к идее экспедиции с непривычным для нашего стремительного и прагматичного времени интересом, конструктора настойчиво советовали взять дорожно-спортивные модели — ими обычно пользуются туристы, однако мы настояли на своем и оседлали более простые и надежные машины. Для селян всех возрастов (да и для многих горожан) ныне эти «самокатки» (так одна бабуся назвала наши веломашины) — незаменимый транспорт на все случаи жизни. Ну а мы еще решили доказать, что они в дальних странствиях ничуть не хуже своих собратьев с несколькими передачами. Подъемы брать на дорожных велосипедах тяжелее — в гору часто приходится вести их «в поводу». От этого вроде бы и удлинялся путь, но мы скоро почувствовали и некоторое преимущество такого велосипедно-пешего ритма — время от времени отдыхали мышцы и взгляд, давая возможность обозреть окрестности, перекинуться словом-другим с косарями, что размахивали косами по обочинам дорог. Их и нашим предкам, которые нередко надолго отлучались из дому, приходилось пользоваться и более примитивным транспортом. Уже не говорю о дорожном времени, которое растягивалось в недели, месяцы, а то и годы.

«Сколько бы он ни цобыл, волы нужды проезжих не разумели, тогда-то я вспомнил, что лучше в Сибири ездить на собаках, нежели в Малороссии на волах, которые по великодушию своему что с плугом, что с тележкой равно ступают», — отмечал в дневнике один путешественник прошлого. Ему, вероятно, не терпелось побыстрее добраться до места назначения, поэтому так и раздражала его медлительность животных. Украинский же селянин, привыкший к размеренной жизни и неторопливости, ценил в волах прежде всего их выносливость и неприхотливость в корме.

Украинские чумаки совершали на волах дальние путешествия к теплым морям. Украинцев, кстати, случалось, называли «мазницами» именно за то, что они любили чумаковать и имели дело с дегтем. Просторно и вольно в степи кострам и людям, а дорогам в ней некуда деться. Через границы и межи, мимо таможенных постов и сторожевых вышек, по чистому пограничному полю проходили Солоный путь, Муравский, Изюмский и Черный шляхи, Кальмиусская сакма, Пахнучкова дорога и другие торные пути. Позже многие из них стали называться чумацкими. По этим дорогам пролегал и наш маршрут, и часто опыт прокаленных солнцем, степенных степных странников в пропыленных сорочках-ячумачках» был нашим верным и надежным ведущим. Несколько раз, увлекшись быстрой ездой, один из нас вырывался далеко вперед, и случалось, что на иных перекрестках мы теряли друг друга из виду. Непростительное лихачество. Наш предок был более осторожен и предусмотрителен. Даже молодые чумаки, впервые отправляясь в путь, знали, что именно на перекрестках путников подстерегали блуд, дух-встречник, черти-полевики, злыдни и прочая дорожная нечисть, которая заставляла добрых людей блудить, терять спутников, сворачивать с колеи, вязнуть в болоте. Поэтому на перекрестках дорог даже самые храбрые ездоки притормаживали и шептали, крестясь: «Перекрестный шлях, перекрестная дорога, дай мне, Боже, счастья, здоровья».