Саймон Себаг-Монтефиоре - Иерусалим. Биография Страница 30

Ирод вновь готовился к смерти. Он поручил все дела своему брату Ферору и – просто на всякий случай – удавил престарелого Гиркана. Свою мать и сестру он отправил в Масаду, а Мариамну и Александру – в Александрион, еще одну горную крепость. И опять повелел умертвить Мариамну в случае его гибели. После чего отправился на самую важную встречу в своей жизни.

Октавиан принял его на Родосе. Ирод вел себя во время встречи благоразумно и достойно. Он смиренно положил свою царскую диадему у ног Октавиана. Затем, не отрекаясь от Антония, призвал Октавиана задуматься не над тем, чьим другом он был, а над тем, каким он был другом. Октавиан в ответ “вновь венчал Ирода царским венцом и просил его об одном лишь: быть с ним столь же дружным, как прежде с Антонием”. Ирод с триумфом возвратился в Иерусалим, а затем отправился с Октавианом в Египет; они прибыли в Александрию практически сразу после того, как Антоний и Клеопатра покончили с собой: он – с помощью клинка, она – дав себя укусить ядовитой змее.

Так Октавиан стал первым римским императором, приняв (вторым человеком после Цезаря) титул август (“священный”). В свои 33 года этот педантичный администратор, вежливый, бесстрастный и требовательный, стал самым верным покровителем Ирода. Император и его помощник, а точнее сказать, почти равноправный партнер, прямой и открытый Марк Агриппа, стали столь близки с Иродом, что тот, по свидетельству Иосифа Флавия, “мог считать себя любимцем Августа после Агриппы и любимцем Агриппы после Августа”.

Август расширил царство Ирода, прибавив к нему части современных Израиля, Иордании, Сирии и Ливана. Как и Август, Ирод был расчетливым и компетентным правителем: когда случился голод, он распродал собственное золото и на вырученные деньги закупил египетское зерно, чем спас население Иудеи от голодной смерти. Он царил в окружении своего наполовину греческого – наполовину еврейского двора, где ему угождали красивые евнухи и наложницы. В его свите было много вельмож, перешедших к нему от Клеопатры: его секретарь Николай Дамасский[55] был в свое время воспитателем ее детей, а 400 телохранителей-галатов прежде были личной гвардией египетской царицы: Август подарил их Ироду, и они присоединились к его германцам и фракийцам. Эти белокурые варвары готовы были запытать насмерть любого, на кого укажет их повелитель, самый космополитичный царь того времени: ведь Ирод был финикийцем по происхождению, эллином по воспитанию, идумеянином по месту рождения, иудеем по вере, иерусалимлянином по месту жительства и римлянином по гражданству.

Иерусалимская резиденция Ирода и Мариамны располагалась в крепости Антония. Здесь Ирод был настоящим иудейским царем, каждые семь лет декламировавшим Книгу Второзакония в Храме и назначавшим первосвященника, чье облачение он хранил в Антонии. Но за пределами Иерусалима Ирод представал величественным греческим монархом, чьи новые языческие города, особенно Кесария на побережье Средиземного моря и Севастия на месте разрушенной Самарии, представляли собой великолепные ансамбли храмов, ипподромов и дворцов. Даже в Иерусалиме он выстроил театр и ипподром в греческом стиле, где проводил Акцийские игры в честь победы Октавиана при Акции. Когда это языческое действо подвигло группу иудеев к заговору, заговорщики были казнены. Но его любимая жена не радовалась успеху мужа. Двор Ирода был отравлен борьбой между княжнами из дома Маккавеев и Иродиан.

В отсутствие Ирода Мариамна снова попыталась очаровать своего стража, чтобы выпытать у него планы мужа относительно нее в случае его гибели. Вернувшийся Ирод нашел ее совершенно неотразимой, но политически крайне опасной: она открыто обвинила мужа в убийстве своего брата. Иногда она намеренно оскорбительным образом давала понять всему двору, что отказывает ему в близости. Но потом подпускала его к себе, и отчуждение между супругами сменялось страстным примирением. Мариамна родила Ироду двух сыновей, но не рассталась с замыслом извести мужа. Она откровенно насмехалась над его сестрой Саломеей и ее заурядностью. Ирод страдал, “обуреваемый и ненавистью и любовью к ней”, и его одержимость становилась день ото дня сильнее, ведь замешана она была на еще одной страсти, всецело владевшей им, – жажде власти.

Саломея приписывала влияние Мариамны над ним магии. Она представила брату доказательства, что маккавейка подмешивала ему любовное зелье. Евнухов Мариамны пытали, пока они не подтвердили ее вину. Стражник, присматривавший за Мариамной в отсутствие Ирода, был казнен. Саму ее по приказу Ирода заключили под стражу в крепости Антония, а затем предали суду. Саломея предвкушала отмщение, настаивая, что Мариамна должна умереть.

Мариамну осудили на смерть, а ее мать Александра публично отреклась от дочери в надежде спасти себя. Но толпа освистала ее. Мариамна же, “этот высочайший идеал женской целомудренности и великодушия”, по мнению Иосифа Флавия, “лишь с презрением посмотрела на эту гнусную женщину, очевидно показывая ей все ее жалкое ничтожество”. Сама она, по всей видимости, была удавлена, но, как истинная представительница Маккавеев, до конца держалась “совершенно бесстрашно и не изменившись в лице, даже в последнюю минуту являя всем доказательство своего благородства”. Ирод страшно горевал по жене, уверовав, что любовь его к Мариамне была божественным отмщением, ниспосланным ему на погибель. Он запустил государственные дела, искал Мариамну по всему дворцу, приказывал слугам звать ее, будто она была живой и могла явиться на зов, и пытался забыться в пирах и попойках. Но все его пирушки заканчивались стенаниями по Мариамне. Он тяжело заболел, покрылся гнойными язвами, и в этот момент Александра решилась на последнюю попытку захватить власть. Ирод распорядился тотчас же казнить ее, а затем умертвил еще четырех своих самых близких друзей, которых подозревал в том, что они были слишком близки с его очаровательной тещей. Он так и не оправился до конца после утраты Мариамны – проклятия, обернувшегося позднее уничтожением следующего поколения его рода. Согласно Талмуду, Ирод пытался сохранить ее тело в меду, и это похоже на правду: извращенная сладость этой затеи была бы вполне во вкусе Ирода.

Вскоре после казни Мариамны Ирод начал работать над своим шедевром: новым, преображенным Иерусалимом. Дворец Маккавеев напротив Храма уже казался недостаточно величественным для него. А в крепости Антония, казалось, блуждал призрак Мариамны. В 23 году до н. э. Ирод расширил западные укрепления строительством новой Цитадели и дворцового комплекса – своего рода Иерусалима в стенах Иерусалима. Цитадель была окружена стеной высотой около 14 м; при наречении трех ее башен Ирод дал волю сентиментальным чувствам. Самая высокая башня (высота почти 40 м, толщина у основания примерно 15 × 15 м) получила имя Гиппик (так звали друга юности Ирода, впоследствии павшего в бою). Две другие башни были наречены Фазаель (в честь покойного брата Ирода) и Мариамна[56]. И если Антония доминировала над Храмом, то Цитадель владычествовала над всем городом.

Южнее цитадели Ирод выстроил свой дворец – величественное здание, в котором, помимо прочих, были два роскошных покоя, названные в честь его римских покровителей, Августа и Агриппы: с мраморными стенами, балками из кедрового дерева, изысканными мозаиками, золотым и серебряным декором. Вокруг дворца были устроены дворы, колоннады и портики, оживленные зелеными лужайками, пышными рощами, прохладными прудами и каналами с каскадами, эффектно сверкавшими на солнце, а в портиках гнездились голуби (у Ирода, вероятно, была налажена голубиная почта, связывавшая его с провинциями). В это великолепие Ирод вложил свое несметное состояние, достойное Крёза: после римского императора царь Иудеи был самым богатым человеком в Средиземноморье[57]. Дворцовая суета, звуки храмовых труб и гул лежавшего чуть поодаль города, вероятно, умиротворяли воркование птиц и журчание фонтанов.

Однако двор Ирода отнюдь не стал умиротворенным. Его братья были завзятыми интриганами, сестра Саломея оставалась редкостным чудовищем, а наложницы в его гареме все без исключения были столь же честолюбивы, сколь психически неуравновешенны, – как и он сам. Неуемный сексуальный аппетит Ирода только усложнял его политику; он был, как писал Иосиф Флавий, “человеком страстей”. Мариамна стала его второй женой, до нее Ирод уже был женат на Дорис. А после смерти Мариамны он женился еще по крайней мере восемь раз, выбирая себе в жены красавиц исключительно для удовлетворения похоти, ни разу больше не прельстившись именитым родословием. Помимо 500 наложниц в гареме, он, в соответствии с греческими вкусами, держал в доме пажей и евнухов. Его разросшееся семейство, его избалованные и в то же время обиженные пренебрежением сыновья, за каждым из которых стояла его охочая до власти мать, стали поистине дьявольским выводком. И даже такому виртуозному кукловоду, как Ирод, приходилось прилагать усилия, чтобы умерять все это кипение ненависти, зависти и подозрительности. И все же двор не мог отвлечь его от воплощения в жизнь самого заветного проекта. Сознавая, что престиж Иерусалима определяет его собственный престиж, Ирод задумал сравняться с царем Соломоном.