Игорь Беляев - Гибрид: Для чтения вслух Страница 32

Адам долго волочился за Евой, и так и эдак подкатывался, сочинял стихи, пел под гитару, уговаривал. В конце концов, в конце концов дама, как свидетельствует Библия, съела яблочко и согласилась.

Тут и началась великая путаница, называемая в простонародье — История. Посыпались детки. Один экземпляр рождался с божественным ликом и черной душою. Другой наоборот — кривой и горбатый, а характер ангельский.

Известный пример — Каин с Авелем. Бог рассердился, махнул рукой на все это безобразие и вообще стал считать Человека самой большой ошибкой в своем творчестве. Дьявол, напротив, сразу увлекся экспериментом.

Время шло. Солнце каталось по небу. Звезды вертелись вокруг Земли. А люди плодились и размножались, пока не заполнили весь этот земной шарик. Заметьте один безусловный фактик: теперь в каждой кровиночке у человека была капелька от Бога, и капелька от черта. Вот вам и закон природы. Этакая гремучая смесь!

И в благородном рыцаре, как мы знаем, всегда прячется Зверь, и в мяснике, как ни крути, время от времени проявляется дар Божий…

Да! Я и забыл отметить, что когда приключилась эта шутка с «яблочком», Бог из рая парочку турнул и объявил свой приговор: «В поте лица будете добывать хлеб свой, рожать в страдании и помирать не вовремя».

Дядя Яша рассказывает историю с большим подъемом, как будто сам ее выдумал.

— …Однажды, замучившись вконец от трудов и забот, Адам решил свести счеты с жизнью и повеситься на первом же суку. Но тут в его забитой башке мелькнула одна мыслишка: а не попросить ли ему еще раз у Бога аудиенции? Проще говоря, решил встретиться с самим Господом и объяснить свое невозможное положение. В то время добраться до Господа было куда проще, чем сейчас до любого начальника. Никаких лишних инстанций не было. И очередей не было. Хотя в это верится с трудом.

…Подошел он к райским вратам, откуда был изгнан за прямое непослушание и стал вопить: «Господи, прости и помилуй, виноват, ослушался, готов смертью искупить свою вину, только разреши мне задать Тебе всего один вопрос».

Господь услышал вопли Адама и вышел к воротам. «Чего тебе надобно, старче? Разве ты не все теперь знаешь, после того как наелся от пуза зеленых яблочек в моем саду?» — съязвил Господь Бог.

Но Адаму терять было уже нечего, и он сказал: «Я все понимаю, мой Господь. Я знаю, зачем мчат свои бурные воды реки и поднимаются до небес снежные горы. Я понимаю, зачем на земле растут роскошные леса и отливаются цветами радуги бесконечные равнины. Я радуюсь, что Тебе удалось заполнить землю умным зверьем, океаны заселить вкусной рыбой. У Тебя получился этот мир, кто спорит? Но зачем ты поспешил вылепить меня, человека? Я готов сейчас же умереть, потому что так жить нельзя».

Господь насупился, долго молчал и потом, наклонившись к уху Адама, что-то сказал. Первый человек на земле горько усмехнулся и поплелся прочь от ворот рая.

И тут дядя Яша хитро улыбнулся и поставил вопрос ребром:

— Зачем человеку понадобился Бог — более или менее ясно. Но вот зачем Богу потребовался Человек? Над этим вопросом бьются лучшие умы уже не одно тысячелетие. И так прикидывают, и эдак. Ни черта не получается!

Если не каприз, не шутка Гения, так сказать, тогда зачем? Что Он собирается сделать с этим куском глины в перспективе? Ведь произведение получилось явно недоброкачественное. Ну хотя бы по сравнению со всеми другими божьими тварями. Убожество — одним словом! Самый вредный хищник! Он и землю готов сожрать со всеми потрохами!

Вот самая большая тайна природы! Ведь Бог никогда ничего зря не делает. Может, и Христос был послан на землю с особым поручением — наставить человека на путь истинный. Не опоздать бы! До конца света — рукой подать! И все труды насмарку…

Тут дядя Яша нахохлился, прошелся по комнате туда-сюда и сообщил свое тайное соображение. Не знаю, для мамы или для меня?

— А что если благодаря этому «инструментику», как говорится, Бог решил себя увековечить? Захотелось победить это проклятое Время, это бездушное Пространство? Сохранить, так сказать, эту дурацкую «цивилизацию» при любом стечении обстоятельств? И продолжить себя, продолжить… в будущих мирах? Ведь один немецкий чудик додумался еще в прошлом веке, будто Бог умер. Раз и навсегда… Вот Гитлер, кстати, ему и поверил. А Бог, между прочим, живехонек! Немцам да и нам всем придется еще у Него прощения просить…

Дядя Яша как-то странно рассмеялся.

Я, канешно, абсолютно не понимал, о чем идет речь, но старался запомнить слово в слово. Уж как мог. Все-таки стукнуло мне уже десять лет! Скоро одиннадцать. Не маленький!

Мне только не нравилось, как дядя Яша «дурит голову» моей маме, когда они выходят курить на балкон.

Я даже собрался отправить телеграмму папе, если дело дойдет до рукоприкладства: «На сегодняшнюю ночь можешь считать себя свободным».

Только я не знал, где сейчас мой папа шляется и по какому адресу ему писать. Но, может быть, еще обойдется? И дядя Яше просто нравится, как мама играет своего Рахманинова?

Хождение по мукам

Раньше всех встает дядя Яша. Машка еще хрюкает на кухне на своем сундуке, а дядя Яша уже приседает сто раз в носках, чтобы никому не мешать. Потом он складывает свою кровать на столе и наводит марафет. Бреется дядя Яша безопасной бритвой над раковиной по памяти. Так как зеркала над раковиной у нас нет.

Потом он обтирается по пояс холодной водой и причесывается маленькой гребенкой. Волосы у него черные, густые. Я как-то потрогал их рукой. Жесткие, как щетка. И на висках у него появилась «благородная» седина, как сказала тетя Ира. Потом он разогревает свою пшенку на воде, пьет чай без сахара и отправляется в комендатуру. Каждый день. Как заведенный. Комендантом служит его «кореш». С этим Витькой дядя Яша проскакал всю «гражданку». А сколько они вместе «белых» порубали, даже сами не помнят.

К обеду дядя Яша возвращается. По лицу сразу видно, что ничего хорошего опять не вышло.

Дядя Яша мотается по комнате и рассказывает дяде Лене.

— …Я ему — Витька, будь человеком. А он, на меня не глядя: «Ты Яшка — псих ненормальный». Я, видите ли, «отставной козы барабанщик», а не комдив. «Ты у кого служил? У врага народа». — Это он про Маршала. Забыл, как сапоги ему чистил! «Тебя могли вместе с ним к стенке поставить. И почему не поставили — лично мне не известно». — «Значит, Сам заступился, понимаешь ты, дурья башка?» — «Тогда заступился, а теперь, может, и не заступится». Я ему ору: «Не хлеба прошу. Я на фронт! На фронт, дурья башка!» — «Нельзя. Расстрелять тебя можно. А на фронт нельзя. У меня на твой счет твердое предписание». — «Пусти к Командующему!» — «Не положено». — «Почему?» — «А хрен его знает». И предлагает мне, сволочь, «казбечину». Я ему говорю, что у меня даже карточки нет. Если б не родственники — сдох! «А это, — говорит, — уже не мой вопрос». Вот сучара! Я ему все припомнил. И как в атаку ходили. И как баб фаловали вместе. Думал, раздобрится. «Иди к свиньям, — говорит. — И чтоб духу твоего больше не было в моем кабинете». А он меня даже на губу посадить не может! Я ведь штатский, понимаешь? Вот тебе «наш Витенька». Знал бы тогда, что он такой скотиной окажется, ей-богу расстрелял. Собственными руками.

Дядя Леня его успокаивает:

— Напрасно ты на Витьку взъелся. Может, он лучше тебя знает обстановку. И пока ты сидишь тут — ниже травы тише воды — никто тебя не трогает. А начнешь шуметь — хлопнут. Сам понимаешь — время лихое.

— Ленька! Ты же книжку читал. Это ведь не я выдумал. Мы в академии над теорией танковых сражений всем скопом корпели. Она нужна именно теперь. Как воздух, понимаешь? А то ведь немец до Урала досвистит.

— Ладно, Яшка, не пори горячку.

Дядя Яша бегает из угла в угол.

— Ничего! Война и зайца барабанить учит.

Ножички

До войны ножик был у каждого школьника. Писали карандашами. И без перочинного ножа просто нельзя было жить. Канешно, можно было пользоваться точилками. Девчонки так и делали. Но от точилок ломались грифели. Ножиком затачивать карандаши было намного удобнее и лучше. Перочинные ножики делали складные и на ручке изображали собаку. Главное, чтобы ножик был острый. Потому что он имел еще одно важное назначение. Девчонки играли в свои куклы, а мы, мужчины, — «в ножички».

Что в Москве, что здесь, в Чкалове, — летом в каждом дворе режутся в «ножички». Это даже интересней, чем в «расшибалку».

Можно на кучке песка. Тут есть свои правила. Вот. Сначала надо три раза подряд воткнуть ножик в песок. Потом подбросить с ладошки. После — с обратной стороны. Потом от локтя… от плеча… от лба, от носа, с коленки, от пупка. Ножик втыкается, а если падает, начинает другой. Я теперь режусь даже… с закрытыми глазами.

Но можно и по-другому. Это уже военная игра на захват территории. Чертится большой круг. И каждый получает свою долю земли. Границу переступать нельзя.