Игорь Беляев - Гибрид: Для чтения вслух Страница 34

Это в большой истории есть даты, и их лучше запоминать наизусть. А потом еще делать выводы. В моей истории делать выводы не надо.

Наш отряд стал лучшим по сбору металлома, потому что нам здорово повезло. Зимой в доме лопнули железные батареи. Их оставили лежать на лестнице. Я поднял отряд по тревоге. Мы достали санки и свезли все батареи во двор школы. Получилась гора металлома, и нам объявили благодарность.

Однажды я безо всякой подсказки отправился в военный госпиталь. Госпиталь был на углу, против Драмтеатра, рядом со сквером, где я подбил из рогатки синичку.

Я ведь думал, что не попаду, просто так стрелял. И тут так испугался, когда птичка завертелась и замерла. Я и сам чуть не умер. Даже подойти боялся. Но потом синичка очнулась и улетела, хотя и без хвоста.

После школы я набрался духа и пошел. Сначала меня не хотели пускать. Хотя я был в пионерской форме — светлый верх, темный низ. В красном галстуке и двумя нашивками на рукаве. Но в пальто ведь не видно моих нашивок!

На мое счастье мимо проходил дядька в белом халате. Оказалось, что это и есть начальник госпиталя, и, узнав, что я пришел для серьезного дела, велел меня пропустить.

В кабинете он предложил мне даже сесть в большое кресло перед его столом.

— Слушаю вас, товарищ пионер.

— Наш отряд, товарищ военный доктор, решил взять шефство над вашим госпиталем.

— Любопытно. А что же вы будете здесь делать? Может быть, операции?

— Нет, товарищ военный доктор. Операции делать мы пока не будем. Можем помогать ухаживать, чистить картошку и штопать носки. И еще мы подготовим к празднику концерт самодеятельности. В Драмтеатре у нас знакомые артисты есть…

Про дядю Павлушу и тетю Машу я решил не говорить. А то он чего доброго еще подумает, что я хвастаюсь.

Начальник госпиталя почему-то заулыбался.

— Значит, без дураков. Что ж, идея интересная. Сейчас пригласим сюда нашего командующего, сестру-хозяйку.

Сестра-хозяйка отнеслась к моему предложению сурово.

— Хулиганничать здесь мы вам не разрешим.

— Ничего, — сказал главный доктор, — я думаю, что пионеры смогут проявить себя достойным образом. Вас как величают, молодой человек?

Я называюсь по всей форме:

— Председатель совета отряда пионерской дружины школы номер два города Чкалова.

И тут же получаю бумагу, где черным по белому написано, что податель сего документа имеет право посещать госпиталь в любое дневное время. А с ним вместе еще пять пионеров.

Такого замечательного документа не было ни у кого в городе!

И вот началась наша шефская помощь, «без дураков».

Концерт

На праздник Красной Армии мы решили собрать деньги и сделать раненым подарок. Денег набралось почти триста рублей. И мы пошли в «Канцтовары».

В «Канцтоварах» стояли на прилавке два черных бюста из гипса. Как раз по нашим средствам. Один большой, с отколупанным белым носом. Это был маршал Клим Ворошилов. С табличкой «Удешевлено». Другой — поменьше.

— Председатель Президиума Верховного Совета. Всесоюзный староста, — как объяснила девушка, — Михаил Иванович Калинин, без изъянов.

Но Клим Ворошилов был в военной форме, а Калинин в штатском пиджачке. Канешно, лучше было бы подарить Верховного главнокомандующего. Но бюста товарища Сталина в магазине «Канцтовары» не было. Мы выбрали удешевленного товарища Ворошилова с отколупанным носом. Нос мы закрасили черными чернилами и потащили на санках свой подарок в госпиталь.

Раненые страшно обрадовались, и врачи нас похвалили. Еще мы раздали кисеты без табака и печенье по карточкам. А потом устроили концерт.

Тетя Маша учила меня читать «с выражением». Когда я первый раз прочитал стихи в классе «с выражением», все просто умерли со смеху. Даже Борька с Геркой смеялись как сумасшедшие. Чуть урок не сорвался из-за этого.

А Таиска залепила мне в журнал «отл.». Потому что все читают стихи, которые нам задают на дом, без «всякого выражения». Бубнят и бубнят. Особенно ребята стесняются. Ну, в классе, канешно, можно и пробубнить. Но ведь надо же выступать на сборах. И в госпитале перед ранеными. Там такой небольшой зальчик есть на втором этаже, даже пианино стоит. И куда мы своего Ворошилова приволокли.

Теперь смотрите! В зале — «полный аншлаг», как говорит тетя Маша про спектакли, в которых сама играет. Народ собрался со всех этажей. Кто мог ходить — сам пришел — хоть с палочкой, хоть и на костылях. Пришлось даже из палат стулья подтаскивать. А еще нянечки привезли на каталках тяжелых.

Я сам взялся вести концерт и, канешно, поздравил всех с великим праздником и пожелал скорой победы над фашистскими гадами.

Мы хором спели «Вставай, страна огромная…». Девчонки танцевали гопак.

А уже в конце я стал читать стих, который выучила со мной тетя Маша специально. В школе его не задавали. Даже не знаю, кто его сочинил. Не Пушкин, канешно.

Я читал с «выражением»:

Руки смуглые, в царапинах.Непокорно сбит вихор.На плечах тужурка папина.Строг и важен разговор:

— Да, фугаска — штука страшная.Зажигалка — ерунда.Я их в ночь позавчерашнююВсе засыпал без труда.

Он штук пять у нас их выкинул.Над подъездом и вот тут.Мы их с Колькою ЧувыкинымЗагасили в пять минут…

Я так распалился, читая это стихотворение! Как будто это я сам с Колькой Чувыкиным тушил эти проклятые фашистские зажигалки.

…Отдежурил с Колькой вместеБольше десяти тревог.И могу сказать по чести:Он — отважный паренек!

Вы осколки собираете?Как же! Это ведь металл.Я кило четыре, знаете,За один обход собрал.

Вы спешите? До свидания.Попросите в штабе там:Выдать для охраны зданияПоскорее каски нам.

Руки смуглые, в царапинах,Непокорно сбит вихор,На плечах — тужурка папина,И отвагой блещет взор!

И мне все аплодировали. Даже сестра-хозяйка смеялась как чумовая.

А потом я увидел мальчика без ног. На каталке, под одеялом. Мы ведь еще раньше с ним познакомились, в палате. Сам он про себя ничего не рассказывал. Просто молча смотрел в потолок. А там, где должны быть у человека ноги, лежало пустое одеяло.

От нянечки мы узнали, что он настоящий белорусский партизан и подорвался на мине, выполняя секретное боевое задание. Ведь просто так орден Красного Знамени не дают! Его гимнастерка с орденом висела на стуле, когда мы пришли в палату.

И еще нянечка сказала, что ему будут делать, наверное, вторую операцию. Он был немного старше нас. Ну совсем немного. Только глаза у него были как у взрослых.

Нам он очень обрадовался и угощал конфетами. Вся тумбочка у него была завалена «мишками».

Я подумал — вот про кого надо было писать стихотворение, а я бы его прочитал еще лучше. Только теперь на нашем концерте он совсем не смеялся. Отвернулся к стенке и… плакал. Тут же прибежал врач и дал ему лекарство. Почти целый стакан! А мы тихонько собрались и ушли.

На следующий день я принес в госпиталь альбом со своими марками. В конце концов, если Шурка Васин живой, он меня наверняка простит.

Но мальчика без ног в палате уже не было. Мне сказали, что его перевели в другой госпиталь, а может, и в другой город…

В школе я больше всего люблю военное дело. Наш военрук уже был ранен на фронте, но про войну нам ничего не рассказывает. Он с нами занимается практически.

Во-первых, он научил нас строиться и выполнять команды. Если хорошая погода, занимаемся во дворе. Если плохая — в зале.

— Взво-о-од! Становись!

Мы становимся по росту. Первым, канешно, дылда Борька. Я в самом конце.

— В одну шеренгу — стройсь!

— Равняйсь! Смирно!

Военрук обходит наш строй и делает замечания.

— Грудь вперед! Живот убрать!

— На первый-второй ращитайсь!

— В две шеренги — стройсь! Раз! Два! Три!

— В одну шеренгу стройсь! Раз! Два! Три!

— Шаг вперед, делай раз! Кру-у-у-гом!

Девчонки в военном деле не участвуют.

А мы учимся ходить строевым шагом, как на параде.

— Выше мысок! Нога прямая!

А еще учимся ползать по-пластунски.

— Опусти задницу! Жмись к земле! Враг не дремлет!

Я стараюсь изо-всех сил. Военрук даже ставит меня в пример. Я поднимаю ноги на уровень носа и тяну мысок выше всех.

— Вольно! Перекур!

Но мы пока некурящие.

Дома я показываю, как надо ползать по-пластунски. Прижимаясь к полу, потому что иначе можно заработать по заднице. Враг не дремлет!

Бабушка ползать отказывается.

«Война моторов»