Вардан Торосян - Концепции современного естествознания Страница 4

Социокультурная среда прямо служила источником идей, образов, ассоциаций. Так, для науки эпохи Кеплера, Декарта, Паскаля, Бойля наиболее естественным было ее развитие в «лоне постоянно обновляемой религии», которая служила источником идей и ориентиром. К примеру, изнурительный тридцатилетний путь Кеплера – через «Космографическую тайну» и «Гармонию мира» к законам обращения планет – направлялся и поддерживался его глубочайшей убежденностью, что в мире существует незримая высочайшая идущая от творца гармония, в которой математическая и музыкальная соразмерности являются лишь низшими, вспомогательными ступенями. Направляли и корректировали этот путь даже исследования живописцев, особенно в области продольной и поперечной перспективы, которые позволили Кеплеру в решающий момент отказаться от идеи круговых движений (как совершенных и единственно достойных замысла творца и довлевших даже над Галилеем) в пользу эллипсов (в фокусах которых для любой планеты неизменно оказывалось Солнце, «божественный ректор Вселенной»). Столь же характерно, что одни и те же исходные идеи направляли путь Ньютона и к теории тяготения, и к мрачному религиозному «Введению в Апокалипсис», от которого долго открещивались историки науки. Между тем попытки косметического очищения пути ученого от присущих ему противоречий и путаницы только умножают их – уже в понимании реальной истории науки.

Грубейшей ошибкой истории и философии науки до недавнего времени была та, что развитие научного познания представлялось как гладкий линейный кумулятивный процесс, подобно возведению, кирпичик за кирпичиком, здания. Продолжая это сравнение, предлагалось, после завершения строительства освободить, очистить здание истины от «строительных лесов» – свидетельств деятельности субъекта. Нетрудно видеть, что источником таких представлений были идеалы однозначной и абсолютной истины, взращенные развитием механико-математического естествознания. Наиболее убедительно эту иллюзию развеяла знаменитая работа американского физика, философа и историка науки Т. Куна «Структура научных революций» (1962), где рассматривалось сочетание «эволюционных» и «революционных» этапов в развитии науки. Там же использовалось понятие «научного сообщества», окончательно хоронившее идеал «чистого» знания, свободного от «печати» его творцов.

Для каждой эпохи и даже для различных научных сообществ Кун выделяет соответствующие парадигмы, образцы (греч.) решения тех или иных научных проблем. Было прослежено переплетение в парадигмах не только внутринаучных, но и общекультурных и даже психологических факторов. Интересно, что сам Г. Кун открыто признавал (в том числе в беседе с автором этих строк) влияние на свои исследования идей К. Маркса, менее всего оцененных – за идеологической демагогией – в нашей стране. Ведь именно у Маркса впервые отчетливо выдвигается идея социокультурной обусловленности духовной деятельности, рассматривается, «как экономические, политические, юридические, религиозные факторы могут влиять на мышление и какие могут ставить ему границы».

Сейчас очевидно, что марксово понятие естественноисторического процесса может быть применено не только к созреванию производительных сил и производственных отношений, но и к любым областям деятельности, в том числе научной. Действительно, никакие отношения в научной деятельности, никакие идеи, производимые в ее процессе, не появляются раньше, чем начнут исчерпывать себя старые представления и пока не созреют естественным образом условия для новых – во внутренней логике науки, в культуре данной эпохи, ее общественном сознании. В 60–70-ые годы стало окончательно осознано, что история науки – это не «архив событий и открытий в их хронологической последовательности, а история ее метафизических (т.е. находящихся вне самой науки) каркасов» (Дж. Агасси), также имеющих социокультурную обусловленность.

Понятие парадигмы, сыграв значительную роль в осмыслении развития науки, в то же время подвергалось серьезной критике за нечеткость, неоднозначность смыслов, в которых оно употребляется. Целесообразнее поэтому использовать понятие «стиль мышления».

Выявление и констатация социокультурного влияния на развитие науки предполагает и следующий шаг – исследование того, как именно, через какие факторы и посредством каких механизмов это влияние переводится в тело науки, определяя конкретные формы реализации ее внутренней логики. Тем слоем в динамике научного поиска, который осуществляет взаимосвязь его «внутренних» и «внешних» факторов, являются ее основания. С одной стороны, основания науки непосредственно обусловлены характером исследуемых объектов, конкретными фактами, моделями и теориями, с другой – формируются целым комплексом мировоззренческих, ценностных и прочих факторов, опосредуя их влияние на конкретные методы эмпирического и теоретического исследования. Чрезвычайно существенно, что именно перестройка оснований науки составляет, по сравнению В.С. Степина, точки «бифуркаций», в которых определяется направление развития науки и из нескольких возможных его линий культура как бы отбирает те, которые в наибольшей степени соответствуют ее ценностным и мировоззренческим установкам (и которые, не в последнюю очередь, формируются под воздействием науки).

Среди компонентов оснований науки выделяются: 1) идеалы и нормы познания, характерные для данной эпохи и конкретизируемые применительно к специфике исследуемой области; 2) научная картина мира (общенаучная и частнонаучная); 3) философские основания. (Степин В.С. Идеалы и нормы в динамике научного поиска // Идеалы и нормы научного поиска. Минск, 1981).

На каждом этапе развития науки в ней складываются определенные эталоны – научного описания и объяснения, интерпретации достигнутых результатов, обоснования знания, его организации и так далее. Эти нормы и идеалы определяются и общим содержанием эпохи, доминантами культуры, а также лидирующими в этот период науками, соответственно преломляясь и оформляясь сообразно специфике конкретных наук. Так, средневековая наука всецело подчинялась представлениям о замысле творца, «книге природы», символические записи которой предстояло отгадывать истовым и последовательным исследователям (характернейшие примеры – алхимия, иатрохимия с их «симпатиями» и «антипатиями» элементов, в каждом из которых зашифрованы знаки божественного провидения). В XVII–XVIII в.в. эталонами научного исследования становятся, как уже говорилось, принципы и нормы механики, которые переносятся на самые различные области природы и даже на общественные явления. Характерно, что когда механистическое естествознание набрало достаточную силу, стало «дурным тоном» обсуждение и обоснование любых норм – научным признавалось «положительное», освобождающееся от «высоких материй» знание.

Бывает и так, что при сохранении принятых идеалов научного познания происходят изменение, трансформация норм – например, переход от динамических, взаимнооднозначных связей и закономерностей к вероятностным, статистическим, последовательно и неуклонно происходивший в течение всего прошлого столетия (при незыблемости классических по существу своему, механистических идеалов научного познания) – с выявлением в конце концов их исчерпанности, несоответствия реалиям новой науки.

Что касается так называемой картины мира (КМ), то она, как некий обобщенный образ исследуемой области явлений, складывается в результате синтеза знаний (причем не механическим образом, а вбирая в себя наиболее характерные, определяющие детали и положения) – в какой-то науке или их совокупности, в целостности культуры данной эпохи. Уместно даже говорить о ступенях: общекультурная КМ, общенаучная, КМ определенной совокупности наук (скажем, естественнонаучная), картины мира конкретной науки – частные, или специальные. Эти последние, неся на себе воздействие более высоких ступеней, наиболее непосредственным образом направляют становление и развитие научных моделей и теорий. Так, ньютоновская картина мира, пронизанного силовыми линиями (истоки которых, в свою очередь, восходят к библейским образам Бога – вседержителя Вселенной, столь ярко выраженным в живописи Возрождения) долгих два века направляла и корректировала развитие физики, в том числе в таких областях, как электромагнетизм. Картина мира как механизма составляла основу классического научного мышления.

Таким образом, картины мира, равно как идеалы и нормы науки, действуют как своего рода «предпосылочное» знание, к которому привязывается разработка научных методов и теорий, их «обкатка». Проникая в научное мышление данной эпохи и приобретая характер «естественных» представлений и «естественных» эталонов познавательной деятельности, они, как правило, в этом процессе получают соответствующее философское обоснование. Философские идеи и принципы буквально пронизывают как идеалы и нормы науки, так и НКМ, являясь важнейшим каналом их связи и взаимодействия.