Вардан Торосян - Концепции современного естествознания Страница 5

Важно обратить внимание, что основания науки, оказывая столь существенное воздействие на ее развитие, производят его неявным, « имплицитным» образом. В реальной научной практике они, как правило, нигде не фиксируются специально, порой даже не осознаваясь, а тем более не выделяясь, не дифференцируясь исследователем. Таким образом, принятие определенных оснований науки и оперирование ими происходит на уровне своеобразного стиля мышления, в котором они находят определенное интегрированное выражение, преломляясь через особенности индивидуального мышления ученого. Нося регулятивный, в определенном смысле нормативный характер, стиль мышления (будь то обобщенный – эпохи, определенной науки, научного сообщества или конкретного исследователя) не является системой жестких нормативов и предписаний – действуя в неявной, незримой форме, он и шире, и гибче идеалов и норм исследования, составляющих его ядро. Существенно, что в рамках одного и того же стиля мышления могут быть выработаны и различные, подчас конкурирующие теории или даже целые исследовательские программы.

Важно подчеркнуть, что стиль мышления науки органично привязан к общему стилю мышления эпохи как обобщенному образу, в свою очередь, всей ее культуры, благодаря чему и происходит вхождение оснований культуры в основания науки, внедрение в науку выработанных и «обкатанных» в культуре представлений, отбор линий, тенденций, наиболее адекватных развитию науки. Существенно и то, что через стиль мышления идет усвоение в научной деятельности ведущих навыков обыденного, практического мышления, опыта «здравого смысла». В стиле мышления неизбежно оказывается уловленной не только наличная совокупность характерных особенностей материальной и духовной культуры, представлений о мире, черт познавательной практики, но также их динамика, тенденции, изменения, сдвиги буквально всех факторов, явно или неявно влияющих на ход развития науки.

Тот или иной стиль мышления, осуществляя функционирование оснований научного поиска, обеспечивает рост знаний до тех пор, пока наука осваивает объекты, общие черты организации которых учтены в КМ, а в идеалах и нормах исследования выражены принципы познавательной деятельности, позволяющие проводить эмпирическое и теоретическое освоение этих объектов. Радикальные же перестройки в стиле мышления начинают происходить не просто в силу того, что он исчерпывает свои объяснительные и эвристические возможности сам по себе. Будучи присущим эпохам, одновременно «зрелым и надламывающимся» (И. Хейзинга), такое исчерпание происходит во всей культуре, так что процесс смены стилей мышления может быть объяснен не просто как переход от одного способа мышления к другому, но как результат изменений в самом способе жизни, как неотъемлемая сторона формирования нового типа культуры.

Общекультурная обусловленность стиля мышления делает особенно отчетливой роль философии в его формировании и эволюции. С одной стороны, в механизм любого знания включены, вплетены стихийно складывающиеся «философемы» (А. Койре) – универсальные духовно-мыслительные формы, совокупность общих представлений, принципов, предугаданных закономерностей. Помимо этого, поскольку философия – это рефлексия над всей культурой, именно через нее идет осмысление, обоснование и дальнейшее развитие универсалий культуры. Более того, она оказывается способной и к выработке новых категориальных моделей мира – благодаря выявлению ведущих тенденций культуры. Анализируя основания культуры и устанавливая содержательно-логические связи между ее категориями, философия превращает их в своеобразные идеальные объекты, открывая возможность для «внутреннего теоретического движения» (В.С. Степин) в поле уже не специально-научного, а философского характера проблем, с прогнозированием и формированием новых категориальных структур, еще не сложившихся и лишь предстоящих в науке. Так бывало не только в тот период, когда натурфилософские построения восполняли недостаточную разработанность теоретического аппарата естествознания (скажем, у Аристотеля или Николая Кузанского). Через пересмотр философских оснований физики, философский анализ и переосмысление фундаментальных понятий (пространства, времени, материи) шло создание теории относительности и квантовой механики, современных космологических теорий и теорий элементарных частиц.

В связи со сказанным выше должно быть понятно, что изучение концепций современного естествознания предполагает не ликбез в области естественных наук (сам по себе нередко совершенно нелишний), не изложение их теорий, но как раз философское осмысление ведущих идей, принципов описания и объяснения. Это особенно важно с учетом той роли, которую естествознание играет в формировании мировоззрения, с учетом все более расширяющегося применения естественнонаучных методов и идей в различных областях науки, экономики, политики. Вдумаемся в смысл понятия «естествознание» – знание естества, природы. Только знание особенностей, естественных для тех или иных процессов – природы, общества, культуры – позволяет их по-настоящему глубоко понять, ориентироваться в них, деликатно встраиваясь, направлять их. Именно такой подход, вместо стремления к господству, подавлению, становится «велением времени» в любых сферах деятельности.

Глава 2. Естествознание в системе научного знания

Особенности естественнонаучного познания. Проблема субъекта и объекта в исследовании природы. Проблемы реальности и наглядности теоретических конструктов и моделей. Язык науки. Специфика методов и критериев истинности естественнонаучного знания.

Соотношение эмпирического и теоретического уровней исследования. Рациональность и интуиция. Эстетичность естествознания.

Соотношение мировоззрения и методологии. Общелогические и общенаучные методы в исследовании природы.

Фундаментальный характер естествознания и его практическое значение. Самоценность познания природы.

Закономерности динамики научного познания, рассмотренные в главе 1, в полной мере относятся к естествознанию. Очевидно и то, что оно обладает рядом особенностей, обусловленных прежде всего спецификой исследуемых объектов. Задумываемся ли мы над тем, что такое «Вселенная», когда говорим о ее исследованиях? В различных европейских языках это понятие имеет смысл чего-то всеобщего, всеобъемлющего, максимально протяженного – ср. Universe (англ.), Weltraum (нем.) – мировое помещение … Между тем как объект наблюдательного и теоретического исследования вселенная – лишь некая ограниченная область, выделенная если не условно или произвольно, то, во всяком случае, соразмерно исследовательским задачам. В результате мы имеем различные «вселенные» не только в различные эпохи, по мере расширения наблюдательных и теоретических горизонтов, но и в одно время – в различных теориях и концепциях. А как уложить в голове возможность реального сосуществования различных вселенных, допускаемую концепцией «ветвящейся» вселенной?

Еще в начале века, когда А. Эйнштейна спросили, в чем различие между временем и вечностью, он ответил: «чтобы это объяснить, потребуется целая вечность!» Прошло почти целое столетие, но до сих пор непросто представить себе предсказанные теорией относительности искривление и сокращение пространства – времени, знаменитый парадокс близнецов, возможность бесконечной, но ограниченной вселенной, расширяющейся вселенной (а теперь еще и раздувающейся и пульсирующей). Не менее необычны результаты квантовой механики (обо всем этом подробнее речь пойдет в разделе III).

В современном естествознании совершенно новые черты приобретает проблема соотношения субъекта и объекта исследования: выявляется не только их органичное единство на всех стадиях исследования (начиная с выбора и выделения объекта до интерпретации результатов), но и то, что субъект, по существу, конструирует объект. Более того, анализируя эту особенность естествознания, мы видим, что, по существу, так происходит в любой предметной области, в самых различных науках.

Естествознание имеет дело – как на теоретическом, так и экспериментальном уровне с объектами исключительно сложными, почти недоступными исследованию. Так, к числу наиболее экзотических и загадочных объектов современной науки относятся «черные дыры» – космические тела столь высокой массы, что их поле тяготения не выпускает ни световое, ни радио-, никакое излучение – а ведь только они могут доставлять информацию. В последнее время появились убедительные свидетельства, что «черные дыры» – не только объекты теории (предсказанные еще Лапласом), но реально существующие тела. Исключительный интерес представляют сверхплотные состояния, предшествующие «Большому взрыву» (Big Bang) расширяющейся вселенной, однако о них мы можем судить только по теоретическим экстраполяциям (перенесению теоретических выводов на прошлое), обнаруживающим свои пределы применимости задолго до приближения к «нуль – точке» или по косвенным наблюдательным свидетельствам реликтовому излучению, доходящему от источников, давно уже прекративших свое существование, как вестник из далекого прошлого.