Сборник - Эта книга сделает вас умнее. Новые научные концепции эффективности мышления Страница 40

Так что определите рамки и спросите, что осталось за ними. Подобно резким изменениям климата или очищению атмосферы от углекислого газа, это может быть самым важным аспектом.

Злостная проблема

ДЖЭЙ РОУЗЕН

Профессор журналистики Нью-Йоркского университета, автор книги What Are Journalists For? («Зачем нужны журналисты?»)

Все, кто живет в Нью-Йорке, сталкиваются с этой проблемой: днем между четырьмя и пятью часами в городе невозможно поймать такси. Причина этого известна: как раз в момент наибольшего спроса у водителей такси кончается смена, и машины отправляются в гаражи в Квинсе. Дело в том, что если машиной в течение 24 часов посменно управляют два водителя, то справедливое время конца смены – как раз пять часов вечера. Да, это проблема для городской Комиссии по такси и лимузинам, да, эту проблему, вероятно, непросто решить, но это не «злостная» проблема. Во-первых, ее просто описать, как я только что и сделал. Уже поэтому проблема не попадает в категорию злостных.

Термин «злостная проблема» (wickedproblem) пришел из социологии. Понимание его сути и отличия «злостной» проблемы от обычных проблем очень поможет всем и каждому.

Злостные проблемы обладают характерными чертами: им сложно дать определение и сказать, где они начинаются и где заканчиваются. Такие проблемы не имеют «правильной» трактовки или четкого определения. Их решение зависит от постановки вопроса.

Всегда можно сказать, что такая проблема – лишь часть другой проблемы. Разные люди видят «злостную» проблему по-разному, и каждый считает свою точку зрения единственно правильной. Спросите, в чем состоит проблема, и каждый ответит по-своему. Злостная проблема связана с большим количеством других проблем, отделить их почти невозможно.

И это еще не все. Каждая злостная проблема уникальна, она не имеет прототипа, и решение одной проблемы не поможет с решением других. Никто не имеет права на ошибку, так что метод проб и ошибок не годится. Неудача вызывает резкую критику, и второй попытки никому не дают. Проблема продолжает видоизменяться и остается нерешенной. В результате кончаются терпение, время или деньги. Сначала проблему невозможно понять, потом решить; попытки решения лишь открывают новые аспекты проблемы (в этом секрет успеха тех, кто, как считается, «хорошо решает» злостные проблемы).

Понимаете, о чем идет речь? Конечно, понимаете. Вероятно, лучшим примером будет изменение климата. Где еще раскрывается столько взаимосвязанных аспектов? Всегда можно сказать, что изменение климата – лишь следствие другой проблемы, например нашего образа жизни, и тут мы не погрешим против правды. Мы никогда еще не решали подобные проблемы, хотя в решении заинтересованы все люди на планете.

Когда корпорация General Motors была на грани банкротства и уволила десятки тысяч сотрудников, это была большая, резонансная проблема, которая дошла до президента США, но злостной она не была. Советники Барака Обамы могли предложить ему лишь ограниченный набор решений; если бы он решил взять на себя политические риски и спасти General Motors, он мог бы быть в разумной степени уверен, что рекомендуемые меры сработают. Если же нет – он мог решиться на какие-то более кардинальные шаги.

Реформа здравоохранения – совсем другое дело. В США повышение стоимости медицинских услуг – классический пример «злостной» проблемы. Здесь нет «правильных» решений – любое имеет свои изъяны и порождает споры. Если количество незастрахованных пациентов уменьшится, но стоимость медицинских услуг возрастет, будет ли это прогрессом? Мы не знаем.

Злостная проблема!

Всегда полезно осознавать, что имеешь дело со злостной проблемой. Если обозначать определенные проблемы как «злостные», будет понятно, что «обычные» подходы к их решению не сработают. Мы не можем ее определить, оценить возможные решения, выбрать лучшее, нанять специалистов и выполнить задуманное. Как бы мы ни старались следовать этой схеме, ничего не выйдет. Правительство может этого требовать, наши привычки могут к этому нас подталкивать, начальник может отдавать приказы, но проблеме это безразлично.

Президентские дебаты, в ходе которых злостные проблемы отделялись бы от обычных проблем, выглядели бы совершенно иначе. И, думаю, гораздо лучше. Журналисты, которые будут писать о злостных проблемах не так, как об «обычных», будут выглядеть умнее. Комитеты, умеющие отделять злостные проблемы от остальных, поймут пределы и ограничения своих возможностей.

Для борьбы со злостными проблемами необходимы находчивые, прагматичные, сообразительные люди, умеющие работать в команде. Они не отдаются выбранным решениям, потому что знают, что придется их менять. Они знают, что нет «правильного» момента, когда нужно начинать, поэтому просто начинают и дальше смотрят, что получится. Они свыклись с мыслью, что полностью поймут проблему лишь после ее решения. Они не ожидают найти хорошее решение, а просто продолжают работать, пока не найдут что-то подходящее. Они никогда не считают, что знают все, поэтому постоянно проверяют свои идеи.

Вы случайно не знаете таких людей? Может быть, удастся заинтересовать их реформой здравоохранения…

Антропоценовое мышление

ДЭНИЕЛ ГОУЛМАН

Психолог, автор книги Emotional Intelligence[14]

Вы знаете PDF своего шампуня? Этот индекс показывает, какой урон данный продукт наносит экосистеме. Если ваш шампунь содержит масло пальмы, выращенной где-нибудь на острове Борнео, где раньше были джунгли, то этот показатель будет высоким. А какой DALY у вашего шампуня? Это индекс, отражающий годы жизни с учетом возможного тяжелого ущерба здоровью, он позволяет оценить время, потерянное из-за болезней, вызванных длительным воздействием того или иного промышленного химиката. Если ваш любимый шампунь содержит два распространенных ингредиента – канцероген 1,4-диоксан и воздействующий на эндокринную систему бутилоксианизол, то его DALY будет высоким.

Эти два индекса являются примером антропоценового мышления; они показывают, как системы, изобретенные человеком, влияют на глобальные системы, поддерживающие жизнь на Земле. Такой подход к оценке взаимодействия искусственного и естественного мира пришел из геологии. При более широком применении он поможет в поиске решения основной проблемы нашего вида: исчезновение нашей экологической ниши.

С развитием сельского хозяйства и промышленности наша планета из эпохи голоцена перешла в антропоцен, как называют эту эпоху геологи. Антропоцен характеризуется тем, что созданные человеком системы разрушают природные системы, необходимые для жизни. Ежедневная работа энергосетей, транспорта, промышленности и коммерции неумолимо разрушает глобальные биогеохимические системы, такие как круговорот углерода, фосфора и воды. Наиболее тревожные данные показывают, что начиная с 1950-х темпы производства растут, и в течение следующих десятилетий это приведет к тому, что некоторые естественные системы окажутся в точке невозврата. Около половины общего объема углекислого газа в атмосфере приходится на последние тридцать лет – а из всех глобальных систем жизнеобеспечения круговорот углерода ближе всего к точке невозврата. Такая «неудобная правда» об углероде является живым примером нашего медленного самоуничтожения, и это лишь часть общей картины, в которой все восемь глобальных систем жизнеобеспечения страдают в результате нашей повседневной жизни.

Антропоценовое мышление говорит, что коммерция и энергетика необязательно приводят к уничтожению природы; возможно, их удастся перевести на самообеспечение. Реальный корень проблемы лежит в нашей нейронной архитектуре.

Мы вошли в антропоцен с мозгом, сформированным эволюцией для выживания в предыдущую геологическую эпоху – голоцен, когда сигналами опасности были рычание и топот в кустах. Отсюда наша врожденная неприязнь к паукам и змеям: наша нейронная сторожевая система все еще настроена на эти устаревшие признаки опасности.

Зато у нас очень плохо обстоит дело с распознаванием современных угроз – у нас нет нейрорегистратора для опасностей эпохи антропоцена, которые слишком велики или слишком малы для наших органов чувств. Например, мы не обращаем внимания на то, что в наших телах накапливаются ядовитые промышленные химикаты.

Конечно, мы можем оценить накопление СО2 в атмосфере или измерить уровень бутилоксианизола в крови. Но для подавляющего большинства людей эти величины не имеют эмоциональной значимости. Миндалина нашего мозжечка на них не реагирует.

Поиск способов борьбы с антропоценовым эффектом должен быть приоритетным в науке и политике. Разумеется, все научные области признают наличие данной проблемы, но ни одна из них не занимается ее корнем – человеческим поведением. Самая многообещающая в этом плане наука меньше всего интересуется антропоценовым мышлением.