Виталий Захаров - Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2 Страница 5

Не менее яркую характеристику Н. И. Панину дал его секретарь знаменитый писатель и драматург Д. И. Фонвизин (или в транскрипции того времени – фон Визин). «Характер покойного графа Н. И. Панина достоин был искреннейшего почтения и любви. Он имел твердость, свойственную душе великой. Никакие прельщения и устрашения не могли её поколебать. Не было на свете власти, которая смогла бы его заставить предложить Государю своё мнение или согласиться с мнением Государя вопреки своему внутреннему убеждению… Ум у него был чистый и проницание глубокое. Он знал человека и знал людей. Искусство его привлекать к себе сердца людские было неизречённое. Оно состояло в том, что при первом свидании с человеком он тотчас узнавал меру его разума и всегда своим умом мог так с ним поравняться, что всякий ощущал к нему привязанность и сам собой был доволен совершенно. В делах, требующих зрелого рассмотрения, не любил он поспешности. Правда, это давало повод обвинять его в медлительности. И действительно, характер его был удален от всякой скоропалительности и пылких движений. Он охотно отлагал дела, могущие терпеть время, но нужно отдать ему справедливость, что нельзя иметь большего рвения и неутомимости, какие показывал он в делах, требовавших немедленного исполнения. Был он прелюбезен и терпеть не мог, чтобы в дружеской беседе кто-нибудь сделал для него то, чего в отсутствии его не захотел бы сделать… Разговор его был почти всегда весел, шутки приятны, остры и без всякой желчи. Доброта сердца его была беспримерна. Словом, не было никого из незнакомых ему сограждан, кто бы ни считал во всякой своей крайности последним способом к спасению идти к Графу Панину и, открыв ему свою душу, искать в его добродетельной душе помощи или совета. Сердце его никогда мщения не знало. Самые неприятели его всегда устыжаемы были кротким и ласковым его взором. Бескорыстие было в нем соразмерно щедрости». В качестве примера Фонвизин приводит такой факт: из 9000 душ принадлежавших ему крепостных Н. И. Панин 4000 подарил четырём своим ближайшим сотрудникам, среди которых был и сам Фонвизин.[24]

Судя по всему, Н. И. Панин не был простым царедворцем-карьеристом. Он не боялся высказывать своё мнение, даже если оно полностью расходилось с мнением императрицы, чему сохранилось немало свидетельств. Например, в уже упоминавшихся воспоминаниях правнучки Н. И. Панина приводится рассказ о выступлении Панина на заседании Совета при Высочайшем Дворе по поводу предполагавшегося брака Екатерины II и графа Гр. Орлова. «Все царедворцы поддержали намерение Екатерины, последним выступил Н. И. Панин: «Воле Её Величества кто воспротивиться может? Но графиня Орлова уже не может оставаться Императрицей Всероссийской», – и при этих словах выпрямился и пудра его косы покрыла спину».[25] Если это было действительно так, то смелости Панина можно только позавидовать.

Итак, в 1760 году Панин становится воспитателем наследника. И буквально тут же он оказался вовлечённым в водоворот политической борьбы. Во время дворцового переворота 28 июня 1762 г. Н. И. Панин наравне с братьями Орловыми и Е. Дашковой играет одну из ведущих ролей. Однако он резко расходился с ними относительно вопроса о престолонаследии. Панин считал необходимым провозгласить императором сына Петра III Павла Петровича, а Екатерину назначить регентшей до его совершеннолетия. Как отмечали многие современники, Панин привязался к своему воспитаннику всей душой, «все чувства нежнейшего отца он обратил на него, сам ухаживал за ним во время болезней и окружил Павла лучшими людьми того времени, руководил его учением, охранял его нравственный облик, и во многом благодаря Панину Павел долгое время сохранял непреодолимое отвращение ко всякой нескромности и высоко ценил семейную жизнь».[26] Для Панина Павел был не просто орудием интриги и карьеры: «Панин мечтал об усовершенствовании российской политической системы, ограничении временщиков, куртизанов и ласкателей, сделавших из государства гнездо своих прихотей».[27]

Выходом из такого положения Н. И. Панин считал утверждение наиболее естественного, максимально законного монарха, т. е. Павла. Но это была лишь половина замысла. Одновременно Паниным был разработан конституционный проект, предусматривавший ограничение самодержавия Императорским Советом из 6–8 человек с подчинёнными ему 4-мя департаментами (иностранных, внутренних, военных и морских дел), т. е. фактически они являлись прообразом будущих министерств[28].

Первоначальный проект по всем признакам являлся зачатком типичной аристократической конституции, причем чётко просматривалась ориентация Панина на шведские образцы, недаром он долгое время был посланником в Стокгольме.[29]

Косвенно Панину все же удалось воплотить эту идею в жизнь. Именно по этим образцам в 1775 г. в Польше был создан Постоянный Совет во главе с королем.[30] Проект же 1762 г. постигла судьба «затейки верховников» 1730 г. Екатерина вначале подписала его, а затем отказалась его соблюдать.[31] Так было покончено со второй попыткой в XVIII веке ограничить самодержавие. Однако в отличие от «верховников», никаких санкций в отношении Н. И. Панина Екатерина не предприняла (как и в отношении его брата П. И. Панина, допускавшего иногда откровенно фрондёрские выпады против императрицы и её фаворитов, за что и заслужившего от Екатерины звание «первого враля империи»).[32] В чём причины такой «доброты» Екатерины – можно только догадываться. Скорее всего, чувствуя непрочность своего положения, она попросту побаивалась клана Паниных, обладавшего значительным политическим весом в придворных кругах. А может быть, Екатерина просто ценила их талант государственных деятелей, и поэтому закрывала глаза на их оппозиционные настроения.

Однако после неудачи своего проекта Панин на этом не успокоился. Он создаёт своего рода оппозиционный кружок вокруг своего воспитанника Павла, в который входили его брат фельдмаршал П. И. Панин, Д. И. Фонвизин и другие. Участники кружка воспитывают Павла в духе оппозиции матери, его укрепляют в сознании своих прав на престол, интереса к убитому отцу Петру III (характерно, что в 1830 г. когда Д. Н. Блудов предоставил Николаю I одиннадцать секретных документов из Кабинета Павла, большинство из них касалось права наследования престола, в т. ч. выписка о незаконности наследования по женской линии).[33]

Тем временем надвигались серьёзные события. Приближалось совершеннолетие Павла – дата во всех отношениях примечательная. Декабрист М. А. Фонвизин записал в ссылке, опираясь на рассказы отца Александра Ивановича Фонвизина, что в 1773 г. или 1774 г., когда Павел достиг совершеннолетия и женился на Наталье Алексеевне, граф Н. И. Панин, его брат фельдмаршал П. И. Панин, княгиня Е. Р. Дашкова, князь Н. Б. Репнин, митрополит Гавриил и ряд гвардейских офицеров составили заговор с целью свергнуть Екатерину и посадить на престол наследника, который должен был принять написанную Паниным Конституцию. Павел якобы согласился, подписал проект Конституции и даже принес клятву, что, воцарившись, не нарушит ни одного коренного закона, ограничивающего самодержавие. В заговор была вовлечена первая жена Павла принцесса Вильгельмина (после принятия православия – великая княгиня Наталья Алексеевна).[34]

Однако Екатерина II узнала о заговоре и заподозрила сына. Павел был перепуган и вскоре явился к ней с повинной. Екатерина его пощадила, но Панина и его окружение под благовидными предлогами выслала или окружила надзором.[35] Такова трактовка событий в изложении М. А. Фонвизина. Некоторые историки считают, что никакого заговора не было, т. к. никаких других документальных свидетельств, кроме рассказа М. А. Фонвизина, не сохранилось. Так, например, М. М. Сафонов в монографии «Завещание Екатерины» доказывает, что произведение М. А. Фонвизина – это скорее не мемуары, а политический памфлет, целью которого было опровергнуть правительственный тезис о том, что декабристское движение якобы не имело исторических корней. Поэтому М. А. Фонвизин специально обострял и искажал те моменты российской истории, где усматривал борьбу монархических и конституционных тенденций. По мнению Сафонова, борьбу Н. И. Панина и его сторонников за введение соправительства по достижении Павлом совершеннолетия по примеру Австрии (с 1765 г. Иосиф II стал там официально соправителем Марии Терезии) М. А. Фонвизин изобразил как заговор с целью свержения Екатерины II, хотя речь шла только о легальном возведении Павла на трон рядом с матерью.[36] Действительно, других свидетельств о заговоре, кроме записок М. А. Фонвизина пока не обнаружено. Однако надо иметь в виду, что если заговор действительно был, то письменные сведения о нем вряд ли могли существовать, ведь заговор был тайным и, естественно, о нём не осталось явных свидетельств.