Николай Барсов - Славянский мир Начальной летописи Страница 51

По свидетельству Константина Багрянородного, для прохода через все пороги, кроме четвертого, Неясытя, суда не разгружались, только люди высаживались на берег. Неясыть обходили, перетаскивая груз и разгруженные суда волоком, по берегу, или перенося их на руках. Относительно хода судов у порогов вверх, против течения, мы имеем домашние свидетельства русских летописей со времени гибели Святослава у порогов в 972 году. Выражения «поиде в порогы» (Лавр., с. 31), «возведоша порогы» (Ипат., с. 93. 164), «взиде гречник и залозник» указывают, кажется, что суда именно взводились через пороги вверх по реке и что едва ли надо было прибегать тогда к перетаскиванию их берегом на всем пространстве от конца до начала порогов.

38

В Рост. лет. под 1111 годом при описании знамения в Печерском монастыре: «Я ту бо бе князь Владимир врадостнеся», в Никоновской (Ник., с 43) «в Радосыни». У Бороздина (часть 1 на чертеже окружностей древнего Киева) Радосынь показана на месте лощинки Радуни. Она брала начало из озера, находящегося к югу от села Ольжич (при истоке Черторыи из Десны), протекала на юг до Городца, где делала крутой поворот на запад, и, приняв с левой стороны ручей, вытекавший из озера Подлюбского, впадала в Черторыю несколько выше Долобского озера. На плане 1810 года (Там же) Верхней Радосыни нет, но ручей, текущий из озера Подлюбского, до устья Черторыи показан под именем Гнилуши. У Закревского (Описание Киева. М., 1868) эта местность оставлена без объяснения.

39

В «Поучении Мономаха»: «И наки Итлареву чадь избиша и вежи их взяхом шедше за Голтавом» (Лавр., с. 104). В походе на половцев 1111 года русские «приидоша на Псел, и оттуда сташа на реце Голте… И оттуде доидоша Върьскла» (Ипат., с. 2). Название Голтвы имеют пять рек, принадлежащих бассейну Псела: 1) собственно Голтва, берет начало в Зеньковском уезде, течет с севера на юг, впадает в Псел с левой стороны, близ местечка Голтвы; 2) Шишацкая Голтва, рукав Голтвы у села Решетиловки, сливаясь вместе с Ольховой, образует собственно Голтву; 3) Ольховая Голтва, начинаясь в Зеньковском уезде, близ местечка Опашня, течет с северо-востока на юго-запад, близ села Надежды Полтавской губернии, впадает в Шишацкую Голтву; 4) Средняя Голтва, правый приток Ольховой, впадает в Ольховую с правой стороны у села Надежды; 5) Сухая Голтва, правый приток Средней, – в Зеньковском уезде, 5 верст течения (см.: Географический словарь Семенова. Т. 1. С. 652).

40

Судома-река берет начало у Дмитриевой горы, села на границе Порховского и Псковского уездов, и впадает в Шелонь с левой стороны у села Княжьи Горы.

41

На другие водные пути из Двинской области в Поднепровье есть, впрочем, неясное указание в известии о походе новгородцев на полоцких кривичей в 1127 году к Неколочу, который приурочен Надеждиным к селу Некуче (вернее, Некоче, на карте Шуберта № 29) к северо-востоку от Лепеля, у небольшого озера. В Новгородской I летописи (с. 9) под 1141 годом новгородцы «…Якуна (бежавшего из Новгорода с князем Святославом Ольговичем) яша на Плисе». Для соображения отмечаем реку Плису, через Бобр вливающуюся в Березину (в восточной части Борисовского уезда).

42

Под 1168 годом мы имеем следующее известие о пути киевского князя Ростислава Мстиславича из Киева в Новгород. Он шел на Чичерск, то есть вверх по Соже, к Смоленску: «И оттуде в Торопечь. И оттуде посла к сыну Святославу Новугороду, веля ему възъехати противу себе на Лукы, бе бо уже Ростислав не здравствуя вельми, и ту снимася на Луках с сыном и с Новгородци. И оттуде возвратися Смоленьску» (Ипат., с. 94). Это известие передано или неполно, или неверно. Луки (то есть Великие Луки) лежат значительно юго-западнее от Торопца, вовсе не по пути из этого города в Новгород. Желая уладить затруднения, возникшие в отношениях Святослава к новгородцам, и не чувствуя себя в силах продолжать путь до самого Новгорода, Ростислав, вероятно, с дороги в Торопец свернул в ближайший новгородский город Великие Луки и вызвал туда сына и недовольных новгородцев, которые, конечно, неохотно приняли бы предложение вести переговоры в Торопце, волости враждебного им князя. В Новг. I лет.: «На зиму, приде Ростислав из Кыева на Луки и позва Новгородьце на поряд» (с. 14). Во всяком случае, для нас важно это известие летописи как указание торопецкой ветви великого водного пути. Здесь находятся населенные места: Городок, Желна, Шейно (может быть, Жеини Великая, упоминаемая в грамоте того же князя Ростислава в 1150 году (Дополнение к актам истории… Т. I. С. 6.), Верховье, Волок, Волковская, Понизовья.

43

Подробное описание этого пути находится в помянутом уже сочинении Рейнеке о Северном береге России, т. I, с. 413. Он идет от города Онеги вверх по реке Онеге 275 верст, до устья реки Кены, впадающей в реку Онегу с левой стороны у села Плесковского, в излуке между почтовой станцией Архангельской и Коневской. Далее – по реке Кано 30 верст, Кепозером 25 верст до северного угла губы Свиной, к устью речки Почей; этой речкой через Почозеро в речку Волошу и в Волошозеро, всего 35 верст; из Волошозера 6 верст болотистым волоком на реку Череву, к селу Спасскому; отсюда вниз по реке Череве 15 верст; по реке Водле до города Пудожа 80 верст и еще 12 верст до села Подпорожья, у которого грузятся гальясы, и до устья Водлы 20 верст. Этим путем от Онеги до Петербурга считается 1022 версты. Еще в начале этого столетия он имел важное значение для доставки грузов от Петрозаводска в Архангельск. Новгородцам он сделался известен очень рано, не позже начала XII века, как мы увидим при разборе «Уставной грамоты» 1137 года.

44

Эверс полагает, что все европейские Иафетиды Нестора могут быть разделены на словян, чудь, варягов. Fast sollte man glanben, sie (d. h. unvollkommene Ethnographie Nestor’s) habe alle europaische Iaphetiden In Slaven, Tschuden u. Warjagor getheilt. Kritische Vorarbeit. I. 51). Но греки и литва составляют в понятиях летописца два особого рода племени, которые он отличает от славян, чуди и варягов.

45

В Русской Правде: «Ожели будет варяг или колбяг»… (Русские достопримечательности. Т. II. С. 33). Татищев объясняет колбягов жителями Кольберга (Колобрег слав.), приезжавшими в Новгород для торговли. Карамзин (Указ. соч. Т. II. С. 34) переводит слово «колбяг» – чужестранец. По Ходаковскому, колбяги – жители берегов Кояпи, впадающей через Суду в Шексну. Розенкампф (Образование Кормчей книги…, с. 228) сообщает приписку к этому слову из Кормчей книги XIII века: «А щже боудеть варяг или колобяг, крещения не имея, а боудеть има роте по своей вере…», из чего можно заключить, что колбяг значит или идолопоклонник, язычник, или вообще неправославный (Ср. примеч. 27 в Русской Правде в Русск. дост., 11. 68). У восточного писателя Демешки встречается название народа келябии, жившего по берегам Варяжского моря вместе с варягами и славянами. Это были, по всей вероятности, литовцы (см. Frahn, Ibn-Foszlans’s Berichte 192–193, Charmoy 354). Но г-н Гедеонов (Отрывки о Варяжском вопросе. С. 150, примеч.) полагает, что под келябиями скрываются колбяги Русской Правды, хоть Демешки писал в конце XIV века (Charm. 305), когда колбяги не встречаются, сколько нам известно, в памятниках. Не было ли слово «колбяг» каким-нибудь более или менее общим названием для чуди, приезжавшей в Новгород или селившейся в Новгородской области? Есть погост Колбежицкий к юге от Тихвина на реке Воложебю и близ него село Чудский Конец. На всем финском севере много местностей с названиями Колбь, Колбино, Колбинский и т. д. По замечанию Кастрена, kolba, kolva значит рыбная вода – от лап. kuоllе – рыба, и va – вода (Vorles. 98).

46

Летопись резко различает славян и варягов. Из прибалтийских славян она знает поморян (ляхов) и помещает варягов на другом противоположном берегу моря. В славянских и финских городах она отличает первых насельников (туземцев, автохтонов) от варягов находников, то есть пришельцев. «От них, – говорит она, – прозвася Русская земля Ноугородцы: ти суть люди Ноугородци от рода Варяжьска, преже бо быша Словени» (Лавр., с. 9). В походах Олега (880, 898 годы), Игоря (912 и 954 годы), Владимира (980 год), Ярослава (1015–1018 годы) и в битве с печенегами (1037 год) всюду они отделены от славянских племен.

47

В Новгородской I летописи под 1189 годом записано: «Рубоша Новгородьце Варязи на Гътех немце в Хоружьку и Новоторжце, а на весну не пустиша из Новагорода своих ни одиного мужь за море, ни съла ведаша варягом; нъ пустиша я без мира» (с. 20). Место, очевидно, испорченное, но все-таки ясно, что тут «Варязи на Гътех» могут означать только готландцев. В 1201 г. «варягы пустиша (из Новгорода) без мира за море… а на осень придоша Варязи горой на мир, и даша им мир на всей воли своей» (Там же, с. 25). Это, сколько нам известно, последнее употребление слова «варяг» летописью в изложении русских событий. В сказании о взятии Царя-Града крестоносцами варяги – наемная дружина греков: по взятии города Фрязи – «Грекы же и варягы изгнаша из града» (Новг., с. 29). В Новгороде было два иностранных двора – немецкий, принадлежавший Ганзе, и ютландский (см. Карамзина, т. III, примеч. 244). По нашим летописям, двор, стоявший на Торговой стороне на Варяжской улице, на посаде, у княжего двора, назывался Немецким (Новг. III, с. 216, 222 и I, с. 63, 66); церковь, находившаяся на торговищи, то есть Торговой площади, близ церкви Св. Михаила, называлась Варяжской, которая отличается от Немецкой ропоты (Новг. I, с. 11, 18; Новг. III, с. 216 и т. д.). Эта Варяжская церковь могла принадлежать шотландцам. Готский (Готьский) двор упоминается в первый раз под 1403 годом (см.: Новг. I, с. 102; в Новг. IV, с. 144; вероятно, по ошибке – Немецкий двор).