Анатолий Кулик - Политическая наука № 4 / 2010 г. Политические партии, демократия и качество государственного управления в современном обществ Страница 9

Поскольку главы достаточно многоаспектны и работа в целом весьма объемна, никакое краткое резюме «полученных результатов» здесь в принципе невозможно. Однако при этом отчетливо проявились региональные различия и вполне определенно возникла подтема дедемократизации, как заслуживающая дальнейшего исследования. В своем «двойном» заключении я кратко прокомментирую оба эти момента.

Том I включает исследования партий девяти стран – двух в Северной Америке и семи в Латинской Америке. В сравнительной перспективе у партий Северной Америки есть длительная история участия в политике в качестве агентов демократии. Они появились во времена национального освобождения и создавались именно для этой цели. Их избранные представители работали на государственных постах и корректировали политику власти в соответствии с нуждами населения. Когда граждане использовали выборы, чтобы сообщить политикам, что они идут неверным путем, те четко реагировали на эти сигналы. Однако в последние годы партии в Соединенных Штатах и Канаде постепенно слабели в качестве агентов демократии. Канадцы сегодня менее чем когда-либо привержены партийным идеологиям, являются сторонниками партий и хотят участвовать в выборах. В Соединенных Штатах ситуация даже более серьезная; избранные от партий законодатели, особенно в штатах, приняли множество законов, которые все больше затрудняют формирование новых партий и их равноправную конкуренцию на политическом поле. В избирательных кампаниях они обслуживают кандидатов, которые выигрывают номинирование, прежде всего в результате собственных усилий, помогая им собирать огромные суммы денег на оплату расходов на кампанию. Прийдя во власть, эти кандидаты не предпринимают никаких усилий, чтобы снизить стоимость избирательных кампаний. Задолженность избранных представителей донорам может быть «выплачена» только сопротивлением насущным реформам и принятием нужных им законов. Недовольство в обществе обеими партиями становится все сильнее. Дедемократизация явно нарастает.

Прогресс в развитии демократии партиями в Латинской Америке был весьма ощутимым в последние годы, даже если серьезные препятствия затрудняли этот процесс. Все семь рассмотренных в проекте государств пережили длительную эпоху колониального правления и сейчас сопротивляются неоколониальной эксплуатации, а также стремятся ослабить свою уязвимость в отношении военных переворотов. Государство, особенно президент, часто удерживает жесткий контроль над политическим процессом, и антидемократические силы препятствуют развитию политического равенства. Тем не менее произошли важные перемены, и дальнейший прогресс в установлении устойчивой партийной демократии сейчас зависит в равной степени от внутренних и от внешних факторов.

Том II посвящен партиям Европы, и его 10 глав свидетельствуют о том, что отношение между партиями и демократией здесь меняется. В Западной Европе наблюдается непрерывное падение роли партий как агентов демократии, наиболее сильное, возможно, в Италии и Франции, где персонализированное президентское правление делает погоду в политике. Оно проявляется, наряду с прочим, в снижении явки на выборы, ослаблении партийной приверженности, усиливающемся падении доверия и интереса к партиям в Германии, Испании, Великобритании, Норвегии и Дании. В то же время партии все больше становятся могущественными партнерами государства и все меньше хотят или способны выполнять роль агентов демократической связи. В Восточной Европе в последние два десятилетия был достигнут заметный прогресс в демократизации, но сейчас этот процесс застопорился. Партии в Польше, Венгрии, Чешской Республике работают в постосвободительную эру в социальных и экономических условиях, которые не позволяют им убедить общество, что партийная демократия способна повысить уровень жизни населения. Но вместо того чтобы прагматично и честно подойти к решению проблем своих стран, они стремятся вести демагогические избирательные кампании, раздувая идеологический конфликт и теряя на этом уважение и поддержку избирателей.

Переходя к тому III, мы находим, что Россия представляет собой особый случай на постсоветском пространстве с малой надеждой на демократизацию партиями в ближайшем будущем. В отсутствии сопротивления со стороны слабого гражданского общества процесс формирования партий с 1993 г. был направлен на превращение их в инструмент, обеспечивающий выживание и самовоспроизводство моноцентрического режима власти. И сегодня партийным фракциям в Думе отведена роль оформления решений, принимаемых в узком кругу на верхнем этаже власти. Ситуация с партиями в других постсоветских странах далеко не такая жесткая. Тем не менее на Украине наблюдается тупиковая борьба за власть как в партиях, так и в государственных структурах; Молдова страдает от недостатка предшествующего демократического опыта; а демократический опыт Грузии сводится к «ботанической революции».

В Азии Китай с его единственной значимой партией также представляет собой нетипичный случай. Коммунистическая партия Китая остается твердо приверженной сохранению авторитарного правления, но при этом делает некоторые удивительные шаги в направлении ограниченной внутрипартийной демократии. Однако здесь отсутствуют гарантии гендерного равенства, демократический контроль над партийными финансами и внутрипартийные выборы кандидатов. Ограничения индивидуальных свобод, включая доступ к Интернету, остаются жесткими. Три другие страны Азии имеют многопартийные системы и недавно предприняли шаги в направлении к большей демократии. В Японии прежде далекая от общества Либерально-демократическая партия сейчас активно ищет поддержки у обычных граждан; в Малазии оппозиционные партии получают больше мест и даже контроль над правительством в некоторых штатах; в Южной Корее менее централизованная система номинирования облегчает создание новых партий. Пятая страна, Индия долгое время пользовалась признанием за свои прежние важные шаги в направлении демократизации. Но сейчас она фактически остановилась в своем развитии и даже пятится назад: ее партийная система остается патерналистской, а династический контроль семейств над партиями только усиливается.

Все пять африканских стран, рассматриваемых в томе IV, медленно и с большим трудом движутся к состязательным многопартийным системам. Нигерия перешла от военного правления к гражданскому, но влияние военных остается в ней очень сильным, как и расколы идентичности. Южная Африка перешла от институционализированной дискриминации к закрепленному конституцией политическому равенству, но ее очень сильная доминантная партия все еще не в состоянии найти решение многих внутренних проблем, порожденных смутным прошлым и обостренных сегодня высокой смертностью от эпидемических заболеваний и неблагоприятным состоянием глобальной экономики. Намибия перешла от внутреннего военного правления к независимости, но также находится под властью очень сильной доминантной партии. Сильная доминантная партия сохраняется и в Камеруне, хотя он и стал независимым на тридцать лет раньше. Многопартийность Кении искажена глубокими расколами общества, и созданные в ней на этнической основе партии играли основную роль во внезапной вспышке насилия в начале 2008 г., которая унесла более 1,5 тыс. жизней и оставила без крова порядка 500 тыс. беженцев. Общим для этих пяти стран является их сложное прошлое, меняющееся настоящее и толика надежды на лучшее будущее для партий и демократии. Учитывая все напасти, порожденные их колониальной и постколониальной историей, прогресс, достигнутый в этих африканских партийных системах, представляется авторам обнадеживающим.

Океания, Австралия, Новая Зеландии, Самоа, Фиджи и Соломоновы Острова находятся под сильным влиянием непростого наследия британского правления. Этническая и гендерная дискриминация продолжают препятствовать демократизации в Австралии, тогда как в Новой Зеландии меньшинство маори активно включилось в политический процесс, где нашло благожелательный прием. Политические права женщин здесь защищены надежнее. В небольших островных государствах, которые только недавно стали независимыми, переход власти от традиционной системы родственных связей к партийным организациям является чрезвычайно трудной задачей. Авторы позволяют увидеть, что национальный политический процесс в этих странах в действительности является локальным и конъюктурным.

В 13 из 22 арабских государств вообще нет подлиных партий. Шесть из тех, где есть партии, являются предметом тома V. Это Египет, Алжир, Тунис, Морокко, Мавритания и Ливан. В своем развитии они следовали во многом схожим путем: национальное освободительное движение установило однопартийное правление; государство двигается к некоей форме многопартийности, чтобы канализировать оппозицию и получить международную помощь; государство остается доминантным актором и поддерживается военными; партиям недостает внутренней демократии, организационной / институциональной способности управлять государством, партийной дисциплины, автономных ресурсов и функциональных связей с группами гражданского общества. Отдельные главы демонстрируют существенные различия в методах манипулирования, которые используют власть придержащие; в ответственности, которую несут сами партии за отсутствие успеха в демократизации; и в роли этнических и/или религиозных расколов, осложняющих стремления к демократизации. Две соседние страны, где сильно арабское влияние, Израиль и Турция, также представлены в конце этого тома. Турецкая демократия достаточно слаба, и партии имеют слабое отношение к ее существованию; в Израиле партии пользуются определенным доверием как институт представительства, но им не удалось адаптироваться к меняющимся моральным устоям электората.