Сергей Кулешов - Новейшая история России в политико-социологическом измерении Страница 13

В результате такого развития общества социальный конфликт, как столкновение различных антагонистических классов, все более трансформируется в противоречие между обществом и бюрократией, а в конечном счете выражается в некоторых основных тенденциях ее собственного развития. Нет ничего удивительного поэтому, что большинство западных исследователей часто рассматривают социальный конфликт как конфликт бюрократический, со свойственными для него правилами игры. При таком подходе в центре внимания оказывается борьба трех основных типов или моделей бюрократической организации – традиционной, рациональной и харизматической. В исторической перспективе эта борьба выражается в последовательном вытеснении традиционных начал организации рациональными, для чего иногда применяется харизматический (самостоятельный) тип власти. С точки зрения социальных отношений можно констатировать устойчивую тенденцию к расширению состава бюрократии за счет выходцев из различных социальных классов, сословий и групп. Данная тенденция особенно хорошо прослеживается на материале административных реформ нового времени. Существо конфликта здесь состояло в борьбе нового бюрократического начала со старым традиционным-аристократическим, постепенно уступавшим свои позиции. Средством борьбы служила социальная мобильность – привлечение на государственную службу абсолютистского государства выходцев из менее привилегированных или даже непривилегированных сословий. Мобильность оказывалась таким образом одной из важнейших средств разрешения конфликта в обществе. Она позволяла, в частности, ликвидировать тот социальный разрыв, который образовался постепенно между новыми отношениями собственности и властью, позволяя наиболее богатым, образованный или просто талантливым представителям низших классов достичь власти и могущества в рамках традиционной бюрократической иерархии.

Практически во всех странах конфликт двух групп в рамках элиты порождает соперничество между ними, осознанное их лидерами или бессознательное – не имеет значения. До 1873 г. две группы японской правящей верхушки сосуществовали, хотя придерживались различных точек зрения на перспективы развития. В это время сторонники нововведений во западному образцу доказала свою большую подготовленность для руководства модернизацией. Поэтому со стабилизацией и окончательной организацией правительства в 1873 г. преимущество второй (бюрократической) группы стало признанным, а ее представители получили ключевые посты. На первое место выступает теперь не принадлежность к знати и родственные узы с членами императорского дома, а бюрократические факторы элитной мобильности, которыми в Японии, как и в петровской России, признавались деловые способности, знания, профессиональное мастерство, длительность службы (выслуга), ее характер.

В странах Европы рационализация управления проходила раньше, чем на Востоке, осуществлялась в течение длительного времени, постепенно, в результате вытеснения традиционной феодальной аристократии новыми людьми в аппарате управления. Абсолютизм в какой-то мере поощрял эту практику, по крайней мере не препятствовал ей, в результате чего мы можем наблюдать во всех европейских странах такое явление, как бюрократизацию центрального органа власти – королевского совета, средствами чего является политика назначений, продажа должностей, выслуга незнатных чиновников или их выдвижение благодаря редким административным качествам.

В государстве с наиболее традиционной ориентацией – Испании, где длительное время существовали сильные пережитки автономии провинций, сословных корпораций знати и прочие подобные институты, пользующиеся поддержкой духовенства, именно государство в лице королевской бюрократии нашло в себе силы выступить с программой реформ по модернизации общественных и государственных структур в рамках политики просвещенного абсолютизма. Процесс этот не мог возникнуть совершенно на пустом месте, напротив, был подготовлен всей историей централизации и бюрократизации управления. Административная система испанского абсолютизма, уходившая корнями в централизованное государство Фердинанда и Изабеллы, достигла высокого уровня концентрации власти; число совещательных советов, из которых было составлено центральное правительство, – непрерывно возрастало.

Специфической чертой госаппарата испанского абсолютизма была слабость исполнительной власти при советах, некоторая аморфность всей административной структуры, которая лишь отчасти была устранена в ходе последующих административных реорганизаций. В связи с этим интересно определить тот социальный слой, который служил непосредственным источником функционеров для государственной машины, характер его социального статуса. Действительно, специфической особенностью рассматриваемой государственной машины являлось то, что в ее практическом функционировании, как отмечает Б. Бенассар, большую роль играл промежуточный между грандами и низшими группами населения слой людей, известных под именем «летрадес» (или «образованные»), которые примерно соответствовали людям мантии во Франции и рекрутировались из лиц с университетским образованием (имеющих диплом), откуда и происходит их название. Политическое значение летрадос подчеркивается тем фактом, что они играли важную роль в различных советах, являясь их председателями и ведущими членами. Как показывают специальные исследования ряда французских историков, представители ученого сословия (главным образом юристы) заседали, напр., в Совете Кастилии, Совете Финансов, Совете Крестовых походов, советах по управлению отдельными областями – Арагоном, Каталонией, Валенсией, Миланом, Неаполем и др. При Филиппе II власть юристов консолидировалась и институционализировалась. Доктора имели дипломы университетов Саламанки, Вельядолида, Ахкала де Хенарес, были освобождены от податей и имели другие привилегии. Высокий статус в области образования становился трамплином для быстрой административной карьеры. То была целенаправленная политика государства по создании специальной административной элиты, формированию ее взглядов и ценностей, профессиональных качеств. Наследственное дворянство давалось редко и в основном докторам или тем летрадос, которые занимали высокие посты и многого достигли по службе. В большинстве случаев образование открывало дорогу к пожизненному дворянству.

Большое значение для определения социальной сущности госаппарата абсолютизма имеет вопрос о соотношении в нем традиционной аристократии и новых людей. Несмотря на значение летрадос – испанской «знати мантии», которое было показано выше, говорить об их полном контроле над аппаратом невозможно. Испанская монархия не была меритократией. Роль высшего и среднего дворянства нельзя недооценивать. Дело в том, что между летрадос и знатью не всегда можно провести четкую границу, так как многие образованные люди били представителями дворянства.

Властвующая элита испанского абсолютизма формировалась как показывает ряд авторов, как смешанная: она включала в себя как представителей аристократических верхов, традиционно занимавших посты в некоторых важнейших советах, так и представителей новой знати, светской и духовной, основным источником которой служили летрадос различных советов и других менее значимых учреждений. Сами учреждения распределяются на две группы в соответствии с тем, какой социальный контингант занимал в них доминирующее положение. Так, аристократия преобладала в Государственном совете, Военном совете, была представлена в советах Индии, Италии, Фландрии. Летрадос, наоборот, приходили к власти из других советов – Кастилии и Арагона, Инквизиции, Финансов и т. д., которые осуществляли непосредственное управление и в которых, поэтому, сосредоточивалась реальная административная власть.

Обе группы – аристократическая и бюрократическая в рамках правящей элиты не были совершенно замкнутыми: несмотря на серьезные противоречия между ними, существовала устойчивая тенденция к их переплетению и смешению, осуществлявшемуся путем браков представителей обеих групп. Как и в других абсолютистских государствах (например, в Англии), данная практика вела к «инфляции почестей». Борьба аристократии и бюрократии всегда оканчивалась победой последней, однако в Испании процесс этот шел медленнее, временами аристократическая реакция брала верх и обращала развитие вспять. Сила традиционных отношений была столь велика, что в Испании существовала тенденция к стагнации общества. Одним из проявлений социальной дифференциации был необыкновенно большой разрыв в состояниях представителей различных классов. Бюрократия, не принадлежавшая по рождению к этой категория (аристократии), но проникавшая в ее среду, служила промежуточной прослойкой между различными классами, обеспечивала проникновение буржуазии в дворянскую среду.