Оксана Гринберга - Чужой мир - мои правила. Дилогия

Оксана Гринберга Чужой мир - мои правила. Дилогия

Гринберга Оксана

Чужой мир - мои правила

Глава 1. Пролог.

…- Потому что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. (М. Булгаков)

- Марусь, а молоко у нас есть? - страдальчески спросил муж. Я вздохнула. Вообще-то молоко он выпил еще утром. И меня Мартой зовут, но за два года семейной жизни я незаметно превратилась в Марусю.

- Нет, солнышко, молока у нас нет!

- Очень хочется… - заныл он. - Ну, сбегай в магазин, пожалуйста!..

Я cела рядом на диван и потрогала его лоб. Высокой температуры не наблюдалось уже второй день, и мне казалось, что уже пришло время встать и вернуться к привычной жизни, но он продолжал капризничать. Неделя его простуды и мне далась нелегко. Страшный демон-вирус превратил заботливого мужа в раздражительное существо. Диван в гостиной, заставленный кружками, ноутбуками, игровыми приставками, походил на берлогу запасливого медведя. Этого медведя требовалось кормить несколько раз в день любимыми блюдами, поить лечебными отварами и всячески жалеть.

Я собрала разномастные тарелки, отнесла на кухню и засунула в посудомоечную машину.

- Ну так что, сбегаешь в магазин? - сросил он, когда я вернулась за кружками.

- Конечно! - пришлось согласиться, хотя идти ужас как не хотелось.

- Колбаски еще купи… И сладенького чего-нибудь!

Ну и пожелания! Как у девушки в интересном положении!

- Пошла собираться, - вздохнула я.

Говорят, кризисные годы для пары - второй и восьмой. Или третий и пятый? Застегнула второй сапог и задумалась. Точно не помню! По мне, кризис у нас начался еще до того, как женщина в мятом костюме с торжественным выражением на лице произнесла: ‘Объявляю вас мужем и женой!’. Последний год я несколько раз пыталась прекратить безобразие под названием ‘семейная жизнь’, но муж уговорил повременить, обещая, что все наладится.

‘Ну, и что может наладиться?’ - спросила у cвоего отражения в зеркале. Светловолосая сероглазая девушка растерянно пожала плечами. Вот, она тоже не знает! Непонятно, где оно прячется это семейное счастье… Сплошные нервы! Я даже вязать начинала исключительно для их успокоения. Шапочка красная из ниток-букле - новое творение!

Натянула на светлое трикотажное платье теплую кофту. Привычным движением сунула за ворот серый камень на кожаном шнурке. Угу, волшебный камень, гранит называется. Его мне бабушка подарила. Еще он на удачу заговоренный, она у меня мастерицей на такие дела была. Меня тоже учила, но я не оправдала ее надежды.

Муж раздражался при виде бабкиного подарка. Купил цепочку золотую с кулончиком, а затем учинил страшный скандал, когда отказалась талисман снимать. Теперь я носила оба подарка одновременно.

Вздохнув, протопала в сапогах к окну и взглянула на градусник. Минус восемнадцать! На улицу совсем не хотелось… Уехать бы к теплому морю прочь от рижской зимы! Но отпуск пока не намечался, да и на работу завтра… Почему не дают больничный по уходу за мужем?

Надела пуховик, взяла варежки. Крикнула мужу:

- Cереж, я ушла!

Он что-то прокашлял в ответ, я не расслышала, но решила не переспрашивать. До магазина идти минут пять, сейчас, правда, скользко, так быстро не добежишь. Подхватила черный рюкзачок. Может, и себе пирожное куплю исключительно в профилактических целях, для улучшения настроения… А худеть, как всегда, завтра в спортивном зале. Хотя, с моим спортивным прошлым и настоящим лишние каллории попросту не приживались! С этой приятной мыслью я открыла дверь и вышла в холодный воскресный вечер.

Старый Город впал в зимнюю спячку. Людей в центре практически не было, хоть и горели призывно неоновыми огнями витрины небольших магазинчиков, а из-за плотно закрытых дверей пабов и ресторанов доносилась приглушенная музыка. Таксисты, негромко переговариваясь, курили около ирландского бара, внутри которого я не увидела ни одного посетителя. Мимо протопала тетенька, закутанная в шерстяной платок, задела меня плечом, пробормотала что-то нелестное.

Холодно. Сапоги-то новые слишком тонкие для такого мороза. Мы в самом центре живем, я даже в магазин ходила красивая. А то выйдешь в старой куртке и заношенных австралийских валенках, ‘Угги’ называются, так обязательно знакомых или коллег встретишь. Будут потом языки чесать…

Добежала. Купила продуктов, едва запихнула все в рюкзачок. Сходила за молоком, называется! Заново упаковалась в шапку, капюшон, варежки, вздохнула и ринулась навстречу аномально-холодной рижской зиме. Да, случались и раньше холода, но чтобы два месяца подряд минус двадцать? Хотелось потепления, желательно глобального! Чтобы пальмы, жара и по Старому городу красотки в бикини, мускулистые мужчны в шортах, как в фильмах про Калифорнию…

Вместо полуобнаженных девиц меня встретило ледяное дыхание вечера и редкие прохожие, завернутые в одежды, похожие на капусты. Я прибавила шаг. Решив срезать путь, свернула на узкую вымощенную крупным булыжником улочку. Впереди горел одинокий фонарь, в его тусклом свете безумным хороводом метались снежинки.

Скользкий тротуар закончился, уступив место дорожным работам. Кому пришло в голову его ремонтировать в такой холод? Перепрыгнула через стальную трубу, наступив на брошенную кафельную плитку, оттолкнулась, собираясь перескочить через неглубокую яму. Неожиданно нога соскользнула, и я стала падать. Мамочки! Попыталась развернуться, сгруппироваться, но помешал тяжелый рюкзак. Вылетела на проезжую часть, приземлившись на колени и руки.

Шум! Утробное рычание мощного двигателя, металлический скрежет шипованной резины… Глянула через плечо. Боже мой! Навстречу из переулка вылетел здоровенный джип. Протекторы гигантских колес с огромной скоростью съедали пространство между нами. С перепугу ринулась на четвереньках к тротуару, понимая, что водитель не успеет затормозить, а я - уползти с чертовой промерзшей дороги…

Джип совсем рядом! Упала на живот, прижимаясь к мостовой, как солдат перед немецким танком, все еще надеясь, что меня не зацепит днищем.

Тут грудь пронзила боль. Бабкин подарок, серый кусок гранита с вкраплениями кварца, раскалился, словно металл в доменной печи. Талисман прожигал кожу, будто собирался пройти через кости и добраться до сердца раньше, чем раздавит монстр на колесах. Наверное, я все же закричала…

Я видела колесо совсем рядом с моей головой… Замерла, ожидая неминуемое. Но вместо этого боль исчезла, мир стал растворяться, уступая место тьме. Неведомая сила выворачивала меня наружу, увлекала за собой туда, где больше ничего нет… Ей было невозможно противится, я понимала, что это все. Последняя мысль была о лете. Я ведь так и не побывала в Калифорнии…

Глава 2.

Если проснулся и ничего не болит, значит, ты - труп.

(Спортивная мудрость).

Толчком включилось сознание, и потоком хлынули ощущения. Я лежала на спине, не могла пошевелиться и открыть глаза. Болело все тело, словно били меня долго и профессионально. В голове шум многотысячной толпы.

Кто я? Мысли текли медленно и вязко, словно вагоны грузового состава. С трудом выудила ответ из давшей сбой памяти…

Меня зовут Марта, мне семнадцать, участвую в соревнованиях по боевым искусствам. ‘Золотой Дракон’ - красивое название для боев без правил! Правило лишь одно - не допустить смертоубийство. Остальное разрешено. Двое парней из нашей школы кунг-фу уверенно рвались к победе. Я тоже доша до финала. Потому что Учитель у нас самый лучший!

Отец отдал меня в Школу в семилетнем возрасте. После десяти лет ежедневных тренировок и спортивных летних сборов я чувствовала себя профессиональным орудием разрушения. И как я пропустила удар?.. Славно меня приложили!

Шумят-то вокруг! Неудивительно, билеты распроданы, трибуны переполнены. Радуются за соперницу? Не помню, кто она… Вертлявая худая турчанка по прозвищу Гюрза или крупная с кулаками-молотами украинка? Голова болит, раскалывается… Последний призовой бой, а я валяюсь в отключке!

Учитель, наверное, недоволен. Марек тоже будет беспокоиться, он всегда слишком за меня переживает. Пора вставать! Хотя нет, еще немного полежу… Дождусь, когда рефери начнет считать. На ‘шесть’ открою глаза и поднимусь. Найду глазами Учителя, Виктор Егорыч довольно кивнет. Для меня его одобрение очень важно, так как после смерти родителей он заменил отца. Ребята из группы стали лучшими друзьями. Один из них стал моей любовью, смыслом жизни… Марек!

Как же хочется оказаться в нашем маленьком зале, где мои слезы и кровь впитались в деревянные полы, испещренные вмятинами от ударов, в кожаные ‘груши’ на больших скрипучих цепях, о которые я постоянно разбивала костяшки кулаков. Зеркальная стена, где отражается ‘старшая’ группа - восемь человек в темной форме с символикой Школы на груди. В углу - кривая горка матов, на них мы отрабатывали акробатические прыжки и приемы айкидо. У дальней стены наш арсенал: шесты, деревянные мечи и ножи.