Оксана Гринберга - Чужой мир - мои правила. Дилогия Страница 2

‘Марта, что валяешься?’ - крикнет учитель, седой коренастый мужчина, подходя ко мне. Он двигается быстро с завораживающей грацией хищного зверя. ‘Тридцать раз отжаться, пятнадцать подтягиваний, чтобы ворон не ловила… Пропустила удар? Где был блок? Не успела? Чему я тебя учил?’

Я встану и потащусь к турнику. Затем - отжиматься.

‘Взяли макивары… Разбиваемся по двое и отрабатываем удары в корпус… Марек, что стоишь дурак-дураком? На Марту засмотрелся? Пятнадцать ударов по прессу, Рихард - исполняй! У нас тренировка, а не дискотека…’

Затем встану в пару с Мареком. Он будет поддаваться, жалея меня. Я этим воспользуюсь. Молниеносный уход, замах. Остановлю голую стопу в сантиметре от его красивого лица… Вот и не надо мне подыгрывать! Он улыбается. Знаю, хочет сжать в объятьях и поцеловать. Но не здесь, не сейчас, после тренировки….

‘Молодец, Марта! Чистая победа! А ты, Марек, труп, добаловался… Девчонке проиграл!’ Судя по улыбке Марека, он готов проигрывать вечно. Но только мне! Приятно…

Мечтам не время, сейчас поднимусь и завершу поединок. Кто бы ни была соперница, ее черед валяться в отключке! Затем пойду смотреть, как бьется Марек. Cегодня мужские полуфиналы, и он обязательно пройдет дальше, так как дерется уверено, технично, красиво.

Боже, как мне жить без него?.. Осенью придется расставаться, это мои последние соревнования. Месяц назад я поступила на экономический в Латвийский Университет и переезжаю к бабушке в Ригу. Сердце сжалось, слезы подобрались к глазам близко-близко. Нет, сейчас не время рыдать, не во время же боя!

Жарко. Пот течет по лицу. У них что, кондиционеры сломались? Где рефери? Неужели решили, что мне нужен врач и остановили бой? Нет, так дело не пойдет, я выиграю эти дурацкие соревнования!

Открыла глаза и сразу же зажмурилась. Яркий свет ослепил до боли… Но этого не может быть!

Разлепила веки. Чистое голубое небо, солнечный диск в зените… Ни души! Я лежала вовсе не на ринге в зале спортивного комплекса. Никто не кричал и не аплодировал, да и трибун не было. Застонала, пошевелилась, села. Тело казалось одеревеневшим, словно я долго пролежала в анабиозе. Хорошо хоть шум в голове стихал.

Где я? Во все стороны, убегая за горизонт, раскинулись рыжие песчаные дюны. Я сидела на вершине одной из них и плавилась на жарком солнце. Нет, это определенно не прибрежная зона Рижского залива! Вместо влажного морского воздуха в легкие врывалось раскаленное дыхание пустыни. Вокруг - ни души!

Боже, как жарко! На мне теплая длинная куртка. Любимый рюкзачок рядом. Я потрогала мокрые от пота волосы. Сорвала шапку. Красная, вязаная, из ниток-букле…

Тут я окончательно вспомнила! Мне уже не семнадцать, а двадцать три. Какие бои без правил? Соревнования, где взяла первый приз, канули в Лету… Марек, моя первая любовь? Боже, я почти два года замужем за другим!

Понимание происшедшего проникло в сознание , заставив вздрогнуть. Боль сдавила горло, да так, что я не могла вздохнуть. Затем ушла в сердце… Я ведь только что умерла в холодном зимнем переулке, попав под колеса джипа!

Потекли слезы, моментально высыхая на щеках. Выплакавшись, почувствовала себя немногим легче, по крайней мере могу дышать, да и сердечный приступ больше не грозил. Что же со мной произошло? Осторожно ощупала голову, cняла пуховик, осмотрела руки, ноги. Каждое движение отзывалось болью в висках, но травм, несовместимых с жизнью, не обнаружила: никаких торчащих костей открытых переломов или запекшейся крови на спутанных длинных волосах!

Дернула за шнурок, вытаскивая серый камень: горячий, но не обжигал ладонь. Тонкая золотая цепочка мужа тоже никуда не делась. Заглянула в вырез трикотажного платья - на месте, где висел талисман, - красное пятно, но ни волдыря, ни обгоревшей кожи не заметила. Странно все это! Может, меня спас бабкин подарок? Наврядли! В гадальном салоне таких ‘заговоренных’ камней целая корзина - на все случаи жизни.

Слишком жарко… Я стянула шарф, кофту и теплые штаны, оставшись в светлом обтягивающем трикотажном платье до колена с длинными рукавами - в Риге зима же! Для профилактики солнечного удара вернула на голову шапку. Конечно, на жену бедуина не похожа, но какое-то время продержусь. Взглянула на сапоги. На них ушла половина ноябрьской зарплаты. Жаль, конечно, гробить дорогую итальянскую кожу об барханы, но не оставаться же босиком!

Я решительно дотянулась до рюкзака. Повезло, хоть в магазин успела забежать перед джипом! Достала две пачки молока и две бутылки минералки: покупала для экспериментов на муже, слышала, при кашле помогает теплое молоко с ‘Боржоми’. В магазине, на счастье, случился зрительный контакт с палкой копченой колбасы, сыром, хлебом и плиткой горького шоколада - вот и все запасы. Не густо, но могло быть хуже!

Открыла пачку молока, понимая, что все равно на жаре она долго не протянет. Съела подтаявшую плитку шоколада, потом долго оттирала песком липкие пальцы. Засунув теплую одежду в рюкзак, обвязала его курткой. Я видела по ‘Дискавери’ передачу, в которой говорили, что в пустынях довольно сильные суточные перепады температур. Вообще скорее бы они начали уже… перепадать, а то жарко, сил нет!

Огляделась, выбирая, куда идти. Стороны казались совершенно одинаковыми. Вокруг, куда ни глянь, раскинулось песчаное море. Его поверхность, словно застывшие волны, покрывали барханы от маленьких, до штормовых десятибальных. Где же тут берег? Долго щурилась, прикрывая глаза рукой от солнца, пока не разглядела в вдалеке расплывчатые очертания гор. В том же самом направлении, чуть правее, виднелась россыпь больших камней, расстояние до которых, казалось, не превышало пары километров. Решив, что смена пейзажа пойдет на пользу усталым нервам, отправилась в дорогу.

Стараясь найти оптимальный путь, я обходила высокие барханы. Вернее, брела, проваливаясь по щиколотки, падая, застревая в песке, поднималась, упорно двигаясь вперед. Песок забивался в рот, противно скрипел на зубах, попадал в сапоги. Замотала лицо шарфом, оставив лишь маленькие щелки для глаз. Часа через два добралась до камней, вырыла углубление в тени самого большого, сбросила рюкзак, расположилась в яме и, накрывшись курткой, заснула.

Я проснулась, когда день уже шел к закату. Вылезла, откапываясь, словно землеройка, из засыпанного убежища. Песок был везде, я долго вытряхивала его из-под шапки, сапог и одежды. Выпила начавшее скисать молоко, подкрепилась хлебом и колбасой. После короткого сна почувствовала себя бодрее, но кожу лица и рук нестерпимо жгло. Так и есть, обгорела на солнце!

Вечер принес приятную прохладу и окрасил небо в золотисто-розовый цвет. Солнце огромным светящимся диском постепенно спускалось за линию горизонта. Я решила идти вперед, пока окончательно не стемнеет. В предзакатном небе четко различались очертания гор, но только теперь поняла, насколько они далеко. Зато барханы были повсюду.

Пить хотелось нестерпимо. Одна бутылка воды заканчивалась, и это пугало. Неужели я спаслась от смерти в холодном переулке только для того, чтобы умереть от жары и жажды в пустыне? Единственный вариант, до которого пока что додумалась, - в последнюю секунду меня телепортировали в бескрайние африканские просторы где-то в сердце пустыни Сахара. Вариант бредовый, но как еще объяснить произошедшее?

Вскоре показалась луна. Звезды сияли россыпью бриллиантов, резали воспаленные от песка и яркого солнца глаза. Я остановилась на вершине очередного бархана и попыталась найти знакомые созвездия. Ни одного похожего! Надежда, что я в пустыне Сахара и скоро выйду к африканскому городу, и добрые аборигены отведут в Российскую миссию, таяла, как последний снеговик под апрельским солнцем. Хотя, может, меня просто подводит память?

Приказав себе меньше думать и быстрее шевелить ногами, я шла к горам. Ночью стало холодно. Куртка пригодилась, хорошо, что ее не выкинула! Я упорно продвигалась вперед, останавливаясь лишь выпить воды и перекусить. Выбивалась из сил, но продолжала следовать заложенному алгоритму: забиралась на очередную дюну, скатывалась вниз, отряхивалась и ползла дальше. Под утро, преодолев очередной бархан, уже не смогла подняться. Натянула шапку на глаза, свернулась калачиком.

Если это наказание за совершенное в прошлой жизни, то где-то я очень провинилась! Господи, что сделать, чтобы ты простил меня? Устав от размышлений, пробормотала несколько молитв, путаясь в словах. Но заснула с твердой уверенностью, что завтра обязательно случится что-то хорошее: либо меня найдут, либо я дойду. Не важно куда, но дойду. Там будут люди и много, много воды…

Проснулась, когда солнце уже раскалило землю. Расправила затекшие конечности. Кожа лица, рук и шеи горела нестерпимо. Вспомнила, как бабушка мазала мне обгоревшую на летнем солнце спину сметаной, полезла в рюкзак. Сметаны не имелось, зато скисшего молока предостаточно! Намазала лицо, руки, шею. Позавтракала хлебом с сыром и колбасой, отпила из бутылки и отправилась в путь