Артур Хейли - Окончательный диагноз Страница 14

Доктор Дорнбергер не ошибся – миссис Александер уходила от него успокоенная, почти восхищенная. Как он все хорошо и понятно ей объяснил.

– Вы замечательный человек, доктор! – не удержавшись, воскликнула она.

– Я и сам иногда так думаю, – шутливо ответил доктор.

– Джо, можно с вами поговорить? – окликнула доктора Пирсона Люси Грэйнджер, увидев в коридоре его массивную фигуру.

– Что-нибудь серьезное, Люси?

– Один случай, Джо. Девушка девятнадцати лет, учится в нашей школе медсестер. Я подозреваю костную опухоль. Завтра сделаю биопсию. А сегодня, может быть, взглянете на нее?

– Ладно, так и быть. Где она?

– На втором этаже. Сейчас?

– Согласен, ведите.

Вивьен Лоубартон лежала в маленькой двухместной палате.

– Это доктор Пирсон, Вивьен, – сказала Люси Грэйнджер, входя в палату.

– Здравствуйте, доктор.

Вивьен недоумевала, зачем доктору Грэйнджер понадобилось уложить ее в постель. Хотя отдохнуть от занятий и практики совсем неплохо. Только что звонил Майк. Он очень беспокоится, дурачок, и обещает забежать, как только освободится.

– Покажите-ка ваши колени, Вивьен, – сказал доктор Пирсон.

Ощупывая больное колено, Пирсон задавал короткие вопросы.

– Здесь больно?

– Да.

– В истории болезни записано, что вы ушибли колено месяцев пять назад?

– Да, доктор. – Вивьен старалась как можно добросовестнее отвечать на все вопросы. – В бассейне во время прыжка в воду.

– Было очень больно?

– Да, вначале. А потом прошло, и я даже забыла, пока это не случилось снова вот теперь.

– Покажите снимки, – сказал Пирсон, обращаясь к Люси. Вивьен с интересом наблюдала, как доктор Пирсон и доктор Грэйнджер, отойдя к окну, рассматривают снимки, передавая их друг другу, и обмениваются короткими фразами.

– Вы знаете, что такое биопсия, Вивьен? – спросил доктор Пирсон, подходя к ее кровати.

– Догадываюсь, – сказала девушка неуверенно.

– Доктор Грэйнджер возьмет кусочек костной ткани там, где у вас болит. А потом передаст мне на исследование…

– И вы мне скажете, что со мной?

– Иногда мне это удается. Вы занимаетесь спортом?

– Да, доктор. Теннис, плавание, лыжи. Еще люблю верховую езду. Я много ездила у нас, в Орегоне.

– В Орегоне, да? – рассеянно сказал доктор Пирсон, думая о чем-то другом. – Ну вот пока и все, Вивьен.

Когда за врачами закрылась дверь, Вивьен почувствовала неприятный холодок страха.

– Возможна костная опухоль, – медленно сказал Пирсон, обращаясь к Люси и продолжая о чем-то размышлять.

– Злокачественная?

– Вполне вероятно.

Когда они подходили к лифту, Люси вдруг сказала:

– Значит, ампутация ноги. Пирсон медленно кивнул:

– Именно это не выходит у меня из головы.

Глава 11

Турбореактивный лайнер шел на посадку. Наблюдая за ним из зала ожидания берлингтонского аэропорта, Кент О'Доннел невольно подумал, что у медицины и авиации много общего. Обе они продукт прогресса человеческой мысли, обе стремятся изменить жизнь человека и ломают старые понятия, идут к неизведанным горизонтам и пока смутно угадываемому будущему. Была у них и еще одна общая черта. Авиация не поспевала за собственными открытиями. Один знакомый конструктор как-то сказал О'Доннелу: «Самолет, который поднялся в воздух, уже устарел». Так и в медицине: больницы, клиники, даже врачи не поспевали за развитием самой медицины, как бы они ни старались. Хирургия сердца давно известна, но как долго лишь горстка врачей умела делать операции на сердце… Не все новшества оправдали себя в конечном итоге, были и ошибки, ложные шаги и повороты. Не всякое изменение ведет к прогрессу. Вот в больнице Трех Графств есть разумные консерваторы и сторонники решительных перемен. Среди тех и других – честные, добросовестные врачи, заслуживающие всяческого уважения, и ему, О'Доннелу, часто трудно решить, на чьей он стороне.

Размышления О'Доннела были прерваны шумом моторов подруливающего самолета. Увидев среди пассажиров доктора Коулмена, нового патологоанатома больницы, О'Доннел поспешил ему навстречу.

Дэвид Коулмен был несколько удивлен, что его встречает сам главный хирург больницы Трех Графств.

– Рад видеть вас, – проговорил О'Доннел. – Доктор Пирсон не смог приехать, и мы решили, что кто-то должен сказать вам «добро пожаловать».

О'Доннел умолчал о том, что Пирсон наотрез отказался встречать Коулмена, а Гарри Томаселли не было в городе. Вот и пришлось ехать О'Доннелу.

Несмотря на трехчасовой перелет, габардиновый костюм Коулмена выглядел безукоризненно, волосы аккуратно причесаны. Он казался гораздо моложе своих тридцати с небольшим лет.

Уже в машине О'Доннел сообщил Коулмену, что ему заказан номер в тихом и уютном отеле «Рузвельт», и спросил, не хочет ли он отдохнуть день, но тот пожелал завтра же выйти на работу. Он произвел впечатление сдержанного, уверенного в себе человека. О'Доннел поймал себя на мысли, что его тревожит, сработается ли Коулмен с Джо Пирсоном.

Коулмен тоже немного волновался, думая о том, что ждет его в больнице. Это было его первое официальное назначение.

Пропуская трактор-тягач на перекрестке, О'Доннел остановил свой «бьюик».

– Мне хотелось бы вам кое-что сказать, – повернулся он к Коулмену. – У нас в больнице Трех Графств за последние несколько лет все же произошли некоторые перемены. Ваше назначение – это тоже одна из важных перемен, и я полагаю, что теперь последуют и другие.

Коулмен вспомнил, какое впечатление на него произвело патологоанатомическое отделение в тот его первый короткий визит, и, утвердительно кивнув головой, спокойно сказал:

– Не сомневаюсь.

– Мы стараемся по мере возможности внедрять новое мирным путем, – продолжал О'Доннел, немного помолчав. – Но это не всегда удается. Я не из тех, кто считает, что следует жертвовать принципами ради сохранения мира. Я хочу, чтобы вы это поняли.

Коулмен снова кивнул головой, но ничего не сказал.

– В общем, – продолжал О'Доннел, – советую вам, где можно, действовать убеждением и не стрелять из пушек по воробьям.

– Понимаю, – спокойно ответил Коулмен, хотя ему не совсем было ясно, что хотел сказать главный хирург.

Если ему предлагают отказаться от нововведений, дабы не смущать чей-то покой, то они ошиблись, пригласив его на работу. Компромиссы не для него. Что за человек этот О'Доннел?

А сам О'Доннел размышлял, правильно ли он поступил, сказав все это Коулмену. Больнице повезло, что она получила такого специалиста, и О'Доннелу отнюдь не хотелось сразу же оттолкнуть его.

Но его беспокоили Джо Пирсон и Юстас Суэйн. Насколько это было возможно, О'Доннел старался ни в чем не подводить Ордэна Брауна. Председатель попечительского совета во многом поддерживал главного хирурга. О'Доннел понимал, как важно для Брауна получить те четверть миллиона долларов, которые обещал Суэйн. Больница действительно в них нуждалась. О'Доннел даже был согласен на некоторые уступки Джо Пирсону, но не в самом главном.

Где кончается закулисная игра и начинается его ответственность как главного хирурга? Этот вопрос мучил О'Доннела. Когда-нибудь ему придется решить, где проходит демаркационная линия. Не продолжает ли он эту игру и сейчас, говоря все это Коулмену? Власть развращает, подумал он.

«Бьюик» свернул во двор отеля. Договорившись с Коулменом, что завтра он ждет его в больнице, О'Доннел развернул машину и уехал.

Пока Элизабет Александер сидела в приемной лаборатории в ожидании, когда ее пригласят на анализ крови, перед ее глазами прошла вся ее короткая жизнь: встреча с Джоном, замужество, рождение Памелы, ее смерть от бронхита. Сейчас они с Джоном обосновались в Берлингтоне, городок ей нравится, квартирка тоже. Мебель они купят в рассрочку. Новая беременность возвратила Элизабет к жизни. К ней вернулись бодрость, жизнерадостность и даже здоровье.

Наконец девушка в белом халате пригласила ее в лабораторию. Процедура взятия крови из вены заняла у опытной лаборантки не более пятнадцати секунд.

– А что дальше? – спросила с любопытством Элизабет, указывая на пробирку.

– Отправим в лабораторию, там сделают анализ. «А вдруг моя кровь попадет на анализ к Джону?» – почему-то подумала Элизабет.

Майк Седдонс был встревожен. Если бы месяц назад ему сказали, что он будет волноваться из-за девушки, с которой едва знаком, он счел бы этого человека сумасшедшим. А сейчас перед его глазами стояла запись, сделанная рукой доктора Люси Грэйнджер в истории болезни Вивьен: «Подозрение на костную саркому – подготовить к биопсии».

Когда он впервые увидел Вивьен в секционном зале, она была просто одной из многих миловидных сестер-практиканток. Сейчас все изменилось. Впервые в жизни он полюбил. И его терзал страх за Вивьен.