В объятии Зверя. Том 2 - Зена Тирс Страница 18

«Маррей погибнет, если я вернусь ни с чем», — подумал он и зажмурился.

Ещё никогда Рейван не чувствовал себя более бессильным, чем сейчас. Бежать ему было нельзя. Он не извлёк меч и позволил схватить себя, когда воины приблизились.

Ингрид вышла из-за стола.

— Скотина! Я сделаю из тебя кровавого орла, братец, слышишь⁈

Рейван не поднял взгляда на Ингрид от чувства вины перед ней. Когда-то он оставил её одну посреди разрушенной штурмом крепости, и теперь она стала жестока и воинственна. Он чувствовал в ней непреклонный дух отца и его честолюбие.

Кзорга связали и, толкая в спину, повели по ступеням во двор. По-прежнему лил дождь, и мрачное небо сделалось ещё ниже. На шум собралась толпа.

Рейван вновь ступал по грязи, но теперь не старался быть осторожным, не боялся испачкаться и не пытался укрыться от небесной воды. Он смотрел в лица людей, что глазели на него. На одних читался страх, на других ненависть, на третьих — любопытство: действительно ли их предводительница казнит брата?

Рейван слышал, что Ингрид шагала у него за спиной, по тому, как звенели кольца в её волосах. Он обернулся, чтобы взглянуть на неё, и увидел у неё в руке широкий топор.

— Иди давай! — Лютый толкнул Рейвана в спину, чтобы он не заглядывался по сторонам.

— Ри, ты хочешь убить меня? — заволновался Рейван.

— Догадливый! — буркнул воевода.

— Ри? — вновь заговорил кзорг и получил толчок в спину.

— Заткнись или не дойдёшь до помоста! — прорычал Лютый, лязгнув сталью для убедительности.

Воины обступили Верховного вана и кзорга, застучали мечами по умбонам щитов. Злые возгласы и плевки обрушились на Рейвана. Дождь стал холоднее и невыносимее.

Рейвана раздели. Дорогой мех плаща упал в грязь. Руки привязали к столбам. Растянутый и обнажённый, он предстал перед Ингрид.

Она обошла кзорга кругом, хмуря брови. Невзирая на шум толпы и шёпот дождя, Рейван слышал её тяжёлое злое дыхание.

«Ты не была такой, когда я тебя знал», — подумал он, сощурившись под стегающими тело плетями ледяного дождя.

— Ри! Мы должны поговорить, — произнёс Рейван.

— Нам не о чем говорить! Ненавижу тебя! — прорычала она и плюнула ему под ноги.

Рейван почувствовал, как задрожал воздух между ними, но потом понял, что дрожал он сам. Ингрид встала у него за спиной и крепче сжала мокрую рукоять топора.

Рейван взглянул на возбуждённую толпу и грозно оскалился. Злость всегда помогала ему в противостоянии со смертью. Но в этот раз разозлиться не получилось, потому что оружие оказалось в руках той, что была ему дорога. Рейван почувствовал себя обречённым и беззащитным. Он с силой натянул верёвки, которыми был привязан, и поднял голову к серому враждебному небу.

— Проклятые боги, я ненавижу вас! — выругался он.

***

В чертоге Владычиц медленно тянулись дни, наполненные тоской и ожиданием.

Вернувшись в покои после общей трапезы, Владычица Маррей не находила себе места. Она бродила по комнате из угла в угол, чувствуя, как ноет, тянет живот, а к горлу подступает тошнота.

«Я снова ничего не съела, но мне плохо не от голода…» — знала Владычица.

Она обхватила себя руками, желая защититься от болезненных мыслей, и почувствовала, как тверда её грудь. Уже много дней она держалась налитой от невыплеснутой страсти и сделалась особенно чувствительной.

«А ведь я могла бы быть теперь беременна, если бы Богиня позволила нам быть вместе. Неужели он ничего не оставит после себя на земле? Не оставит ничего мне?» — с горечью подумала Маррей.

Она присела на одинокую постель и начала перебирать ворсинки пушистого одеяла, возвращаясь мыслями к Рейвану. Она хотела знать, где он сейчас, жив ли.

«Он не для меня, а я не для него. Я не должна думать о нём!» — твердила себе Владычица.

Не выдержав тягучей тишины и скорого приближения необъятной ночи, Маррей отправилась в покои Корды.

— Хорошо, что ты пришла, — произнесла старшая жрица, извлекая иглу из полотна, лежавшего у неё на коленях. — Я сама собиралась заглянуть к тебе перед сном. Садись поближе.

Маррей опустилась в кресло напротив Корды. Вслушиваясь в треск огня, она взглянула на вышивку.

— Ты соединила шерсть и золотую нить, — произнесла молодая Владычица, — сложная работа. У тебя уйдёт на неё не один месяц.

— В вышивке я утоляю свою печаль. Меня греет мысль, что сын наденет эту нательную рубаху под доспех в опасный для него час, — проговорила Корда. — Пусть на нём будет мой кропотливый труд, если я сама с ним быть не смею.

— Крин собрался стать воином? — удивилась Маррей.

Корда подняла взгляд.

— Это не для Крина. Для Рейвана.

Маррей вздрогнула. Глаза её расширились, пальцы сжали подол платья.

— Как⁈ — вспыхнула недоумением она. — Ты хочешь сказать, что Рейван — твой сын?

— А он не говорил тебе? — вскинула тонкие брови Корда.

Маррей помотала головой, прикрыв рот обеими руками.

— Вы много времени провели вместе, — хмыкнула старшая жрица. — Я думала, он всё тебе поведал, пожаловался на свою нелёгкую жизнь. И ты пожалела его. — Корда сделала очередной стежок и осторожно вытянула нить с изнанки полотна. — Именно потому он тянется к тебе, верно? Потому что ты жалеешь его, а я… утаиваю своё материнство.

— Он мало говорит, — нахмурилась Маррей, спустив руки на колени, и тут же поправилась: — Вернее, говорил. Ты могла бы мне рассказать! — воскликнула она.

— Знание ничего бы не изменило, — ответила Корда. — Он всё равно остаётся тем, кто он есть. Он не станет святым от того, что его мать — старшая жрица Великой Матери! Он не перестанет быть кзоргом.

Маррей вздрогнула. Она вдруг поняла, какую тяжесть несла в своей душе Корда.

«Одно дело увлечься кзоргом — в любой миг я вполне могу отказаться от этого чувства! Надеюсь, что могу!…Но быть ему матерью — это страшно! Бедная Корда!»

— Ты стыдишься его, — произнесла Маррей.

Владычица Корда перестала шить, напряглась всем телом и затаила дыхание. Маррей поняла, что угадала.

— Ты ко мне ревнуешь, верно? Ревнуешь, что мне он предаётся, доверяет, хочет меня, — хмыкнула Маррей.

Владычица Корда набрала воздуха в лёгкие.

— Мы, жрицы, можем только стремиться к высшей добродетели, — произнесла