Сьюзен Янг - Программа Страница 20

Доктор Фрэнсис обеспокоенно хмурится.

- Каждый, кто приходит в Программу, очень нездоров.

- Не в этом дело, - говорю я, - у нас должен быть выбор.

- Но как принять верное решение, когда ум затуманен болезнью? Это инфекция, Слоан. Социально заразная болезнь. А мы — единственное лекарство.

Он замолкает, как будто только что поняв, как холодно звучат его слова.

- Прости, - говорит он. - Тебе нужно сначала устроиться на новом месте. Я пришлю медсестру, чтобы она обследовала тебя.

Перед тем, как выйти из палаты, он кивает мне.

Меня все еще трясет от укола, который сделал мне обработчик, но я не могу не думать о том, прав ли доктор. Может, я больна и не осознаю этого. Я лежу на спине, смотрю на перебинтованное запястье и вспоминаю, как безнадежно себя чувствовала.

Но я помню также и взгляд на лице обработчика, когда он пришел, чтобы забрать меня — взгляд хищника. Он ждал этого момента, ждал, когда привезет меня сюда.

Нет. Программа — это не лекарство. Это мой конец.

* * *

 - А это комната отдыха, - говорит медсестра, показывая вперед. Она ведет себя как бабушка, на ней даже одет вязаный свитер поверх ее униформы. Но я думаю, что это сделано умышленно, что она здесь, чтобы каким-то образом обмануть меня. У меня еще кружится голова. Я крепко обхватываю себя руками и плетусь вслед за ней в большую комнату.

На мне одета лимонно-желтая больничная одежда и подходящий по цвету халат. На ногах у меня солнечно-желтые тапочки. Я бы предпочла что-то более депрессивное, может быть, черное, но подозреваю, что поэтому-то они и выбрали желтый.

Комната отдыха совсем не выглядит так, что там можно отдохнуть. В отличие от Велнес-центра, здесь нет красок. Она чисто-белая, цвета неяркие, как в черно-белом кино с пятнами желтого цвета. В комнате около двадцати человек. В Программу попадают пациенты возрастом от тринадцати до семнадцати лет, но большинство, кажется, приближается к последней цифре. Нет ни стола для пинг-понга, ни шахмат. Зато у одной из стен стоит телевизор, а перед ним - диван. Возле окон, которые, я уверена, запечатаны, стоят несколько столов и стульев. Оттуда открывается вид на лужайку. Есть пара компьютеров с табличками: НЕТ ДОСТУПА В ИНТЕРНЕТ. Единственное в этой комнате, что хоть немного привлекает игра в карты, которая идет за одним из столиков.

Там сидят трое парней, один из них жует соленую палочку, как будто это сигара. То, как они общаются, как друзья,  внезапно наполняет меня желанием быть вместе с Джеймсом и Брейди. Мы часто раньше играли в карты.

- Что это за учреждение? - спрашиваю я. Мне нехорошо. В Программе используются три учреждения. Интересно, то же это, куда послали Джеймса.

- Спрингфилд, - говорит медсестра. - Роузбург и Тигард почти переполнены. Мы здесь можем принимать только сорок пациентов за раз, так что у нас тут довольно тесная компания.

Она улыбается и трогает меня за плечо.

- До обеда остался еще час. Почему бы тебе не попробовать найти друзей? - спрашивает она. - Это будет полезно для твоего выздоровления.

Я смотрю на нее с такой ненавистью, что она отходит назад. Друзья? Они собираются стереть моих друзей. Медсестра кивает и оставляет меня здесь, ее бабушкино поведение исчезает, когда она начинает заниматься другими делами.

Потом я думаю, что, может быть, тут все фальшивое. Они предлагают нам фальшивое ощущение спокойствия, но этого здесь нет. Это Программа. Я знаю, как тут опасно.

Парень в том конце комнаты с сигарой из соленой палочки громко смеется, кидая карты на стол. Я так удивлена, услышав его смех, что просто смотрю на него и удивляюсь, как кто-то может смеяться в таком жутком месте.

И тогда он поднимает глаза и замечает меня, его улыбка немного бледнеет. Он наклоняет голову, чтобы показать, что заметил меня. Я отворачиваюсь.

Я иду к окну и сажусь на стул, подтянув колени и обхватив их руками. Сколько людей хотело выброситься из этих окон до того, как они решили запечатать их?

Я никогда особо не любила высоту. Раньше, когда мы были детьми, родители водили нас в парк развлечений, и Брейди уговорил меня подняться с ним на колесе обозрения. Мне было восемь или девять лет. Когда мы добрались до самого верха, сиденье остановилось, просто застыло там. Сначала Брейди шутил, раскачивал сиденье. Но он прекратил это, когда я начала плакать.

- Ты, наверное, боишься высоты, - сказал он, покровительственно обняв меня. - Прости.

Он замолк, стал глядеть на парк.

- Нехорошо иметь такие страхи. Это только увеличивает шанс, что ты умрешь именно так как пророчество, которое подпитывает само себя.

Я вытерла лицо.

- Как что?

- Я это в книжке прочитал. Если ты и дальше будешь бояться высоты, кончится тем, что ты упадешь откуда-то и умрешь.

Я крепко схватилась за перекладину, начала часто дышать. Брейди хихикнул.

- Я не имею в виду сегодня. Я имею в виду вообще. Это как река, Слоан. Ты боишься плавать, так что есть шанс, что если ты когда-нибудь упадешь в реку, ты утонешь. Твои мысли заставят это произойти.

Я молча сижу, смотрю из окна на лужайку здания Программы. Я не утонула в реке, даже когда пыталась. Но брат утонул. Была ли это моя вина, потому что он знал, что я этого боялась?

- Ты выглядишь так, будто кто-то пнул твою собаку.

Голос пугает меня, и я поднимаю глаза и вижу, что рядом стоит тот парень, который играл в карты.

- Что? - спрашиваю я и ставлю ноги на пол.

- Да, ты права, - говорит он. - Они, наверное, только что стерли память об этом. Верное замечание.

Он улыбается. Его волосы, покрашенные в черный цвет, спутанные, длинные, торчат в разные стороны, но это выглядит не совсем плохо. Под глазами у него большие синяки. На шее, как раз под челюстью, большой шрам. Я вздыхаю и гляжу в его темные глаза.

- Я сейчас не в настроении шутить, - говорю я. - Может, в другой раз.

Я поворачиваюсь к окну и надеюсь, что он уйдет, и я снова смогу погрузиться в воспоминания. Смогу подумать о Джеймсе.

- Океееей, - говорит парень, отступив назад. - Тогда еще увидимся, сладенькая.

Он качает головой, уходя. Наверное, удивился, что я не захотела поболтать. Ноя не собираюсь тут болтать. Я не заинтересована в том, чтобы заводить друзей. Я заинтересована в том, чтобы выбраться отсюда.

Часть 2. Глава 2

На следующий день, ранним утром, ко мне приходит медсестра с теплой улыбкой на лице. Спала я крепко, причиной чего, не сомневаюсь, были лекарства, которые они дали мне перед сном.

- Тебе пора встретиться со своим терапевтом, доктором Уоррен, - говорит она и берет меня за руку, чтобы помочь встать с кровати. Голова у меня кружится, и несколько секунд меня качает.

- Тебе она действительно понравится, - добавляет она. - Потрясающий доктор.

Быстро сходив в ванную, я возвращаюсь, и медсестра собирает мне волосы в хвостик. Я не останавливаю ее, потому что чувствую себя так, будто у меня к рукам привязаны мешки с песком. Она сует мне ноги в тапочки и накидывает на меня халат.

- Хорошо, дорогая, - говорит она, - пойдем. Мы же не хотим опаздывать.

Я медленно моргаю и иду рядом с ней, пока она ведет меня в коридор. Он пуст, только к стене прислонился темноволосый обработчик, скрестив руки на широкой груди. Когда я прохожу мимо, он кивает мне.

- Доброе утро, мисс Барслоу.

Я не отвечаю, и вместо этого крепче сжимаю руку медсестры. Обработчик всегда рядом со мной, всегда скрывается неподалеку. Я боюсь, что никогда не отвяжусь от него.

- Который час? - спрашиваю я медсестру голосом, охрипшим после сна.

- Ты первой назначена к доктору сегодня. Шесть утра, - отвечает она.

Я думаю, что шесть утра, несколько рановато, чтобы ожидать от людей, что они обнажат свою душу. Но, может, в это время я наиболее уязвима. Я сжимаю зубы, стараюсь побороть страх, когда мы останавливаемся перед деревянной дверью. Я не знаю, что скрывается за ней. Не знаю, что они со мной сделают.

Сестра открывает дверь, и я задерживаю дыхание, жду. Она заводит меня в маленький кабинет, чистый, белый. Перед большим деревянным столом стоит кресло, на вид удобное. Женщина за столом встает и улыбается мне.

- Доброе утро, Слоан, - говорит она. Ее голос в одно и то же время глубокий, властный и покровительственный.

- Доброе, - бормочу я, в шоке от того, насколько нормальным выглядит кабинет. Не знаю, чего я ожидала, но мой сценарий был явно страшнее, там были и машины, бьющие током.

- Спасибо, сестра Келл, - говорит сестре доктор Уоррен и затем предлагает мне сесть. Когда я падаю в темно-бордовое кресло, слишком большое для меня, я замечаю стакан воды на столе доброго доктора. Рядом с ней лежит ярко-красная таблетка. Сомневаюсь, что это для нее.

Мы встречаемся взглядом, и ее тонкие губы изгибаются в сочувственной улыбке.

- Ты сердишься, - говорит она.

- Вы так думаете?

- Почему?

Этот вопрос кажется таким абсурдным, что сначала я не знаю, как на него ответить. Я смотрю на нее. На ней надеты очки в тонкой оправе, ее темные, волнистые волосы безупречно падают на плечи. Даже ее макияж превосходен, как будто она совсем не настоящая. Просто актриса на сцене.