Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой-2 Страница 20

Стоящим во вражеском строю, наверняка до жути хотелось разрядить свои ружья в спины моих удирающих ребят, и плотный залп практически стопроцентно разорвал бы минёров в клочья. Но нельзя — это бы значило либо перезарядку под огнём наших егерей, то есть ещё несколько десятков жизней в обмен на две, либо атаку на наши полки не с ружьями, а с «пиками».

А одиночные выстрелы даже самых лихих стрелков по «бегущей и петляющей мишени» — совершенно несерьёзно. Из положения стоя к тому же, и в достаточно невротическом состоянии...

Тронулись, вражеские колонны. Пошли, поняв, что очередного фейерверка не будет.

Неправильно поняли — последний подарок был им всё-таки припасён: на данном участке находилось только два фугаса, но и их хватило для соответствующего воздействия: земля встала дыбом перед наступающими. Казалось, что сама планета швырнула им в лицо и прочие части организма ту щебёнку, что закладывали мои ребята в эти самые фугасы. Можно сказать, что в упор наступающим выпалили сразу две «Царь-пушки». Картечью. Каменной.

В строю врага образовались практически два «коридора»...

И сразу плотный залп нашей линейной пехоты...

Как выяснилось позже, именно полковник Айгустов, командир Либавского пехотного, не стал дожидаться команды сверху и приказал атаковать...

Его подопечные ринулись в контратаку на слегка замявшегося противника. Через пару минут примеру либавцев последовал Софийский пехотный, а за ним и Московский. Командиру Псковского, ничего не оставалось, как присоединиться к общему порыву дивизии...

— Что они там творят! — в сердцах крикнул Дохтуров. — Приказано было стоять, а не атаковать! Сомнут же сейчас дураков!

— Не скажите, Дмитрий Сергеевич, — отозвался кто-то из окружения командующего корпусом, — наши молодцами держатся. Здорово врезали французам...

— Может да, а может, и нет, — оборвал оппонента генерал. — Так рисковать нельзя! Капитан Демидов!

— Слушаю ваше высокопревосходительство! — немедленно подскочил я к командиру корпуса.

— Бригаду Скалона туда, — и протянутая рука указала приблизительное место дислокации драгун на ближайшее время. — Адъютанта я всё равно отправлю, но вы обещали более быстрое средство оповещения...

— Разрешите выполнять?

— Приказываю выполнять!

Вполне разумное решение: либо прикрыть возможное место прорыва кавалерией, либо приготовить её к преследованию разбитого противника.

Ведь это готовый к обороне строй линейной пехоты практически непрошибаем для кавалерии (исключая кирасир) — там и дружным залпом встретят, и ощетинятся штыками так, что не подберёшься...

А вот пехота врага, только что смявшего боевые порядки твоих мушкетёров или егерей — совсем не свернувшееся для обороны от кавалерии каре: заряды расстеляны, строй нарушен... Рубить такое для конников — одно удовольствие...

Пяти минут мне хватило, чтобы добежать до Афины, и доскакать в указанное генералом место.

Две ракеты белого дыма, ушли в небеса ещё через минуту. (Чёрный дым был бы сигналом Сумскому гусарскому).

Ещё десять минут, и кавалерийская бригада, увидев сигнал, стала выходить на исходные...

Они шли галопом. Все как один, на серых лошадях.

То есть не вся бригада на серых, и не все галопом, но те полтора десятка всадников, что неслись впереди основной колонны, сидели именно на серых.

Когда подскакали, стало понятно, что это музыканты.

Полковой, или бригадный оркестр.

Построились не сходя с коней, отдышались... И, дождавшись приближения Иркутского драгунского, именно, (извините за плагиат, Михаил Афанасьевич) «урезали» марш.

И какой марш!

Ай да Серёга! Ай да сукин сын!! Ай да умница!!!

Пусть это было и не исполнение на уровне даже небольшого духового оркестра двадцатого века, но «вставило»! Даже мне.

Пусть не было геликона, но трубы, валторны, фаготы и флейты, сумели передать главное — настроение.

Над полем боя (вернее в ближнем его тылу) зазвучала самая (на мой взгляд) гениальная музыка из всего, что создали все композиторы мира от его сотворения и до наших дней. Музыка, не способная «не зацепить» солдата идущего в бой.

Пушечная канонада, ружейные выстрелы, были просто органичной «приправой» к главному «блюду» в, так сказать, «акустическом» смысле:

Все ближайшие окрестности, перекрывая грохот взрывов, накрыли звуки бессмертного «Прощания славянки».

Музыканты «целовали медь» во всю мощь своих молодых и здоровых лёгких, а подходящие драгуны, перестраиваясь из походной колонны в готовую для атаки шеренгу, просто всем своим видом являли готовность дать ответ на вопрос: «Где Илья твой, и где твой Добрыня?..»

Молодец всё-таки Горский! Этот марш стоил всех песен Высоцкого, Окуджавы и иже с ними. Всего того, что он перепёр из нашего времени. Наверное, стоил даже моих «телег-самобранок»...

Бесподобная музыка, хоть и не в очень качественном исполнении, продолжала разливаться вокруг, и я с удивлением обнаружил, что не только стискиваю ручку шпаги, но даже на треть вытащил её из ножен.

Честное слово: безумно хотелось вскочить на спину своей Афине, и присоединиться к рядам этих «кентавров». И рвануться вместе с ними в сечу.

Глупость, конечно — кавалерист я никакой, лошадь для меня, просто средство передвижения. Даже такая, как моя несравненная кобыла, родней которой в этом мире только несколько человек — по пальцам пересчитать можно.

В общем: нечего мне в кавалерийскую рубку соваться. Но хотелось. Именно от выводимых музыкантами звуков хотелось...

А уж иркутцы, наверняка посильнее, чем я, жаждут помахать своими палашами.

Спасибо тебе, (то есть ВАМ), простой трубач-кавалерист Агапкин, за эту гениальную музыку! Спасибо от всех россиян моего мира, и, особенно, от тех, кто сейчас стоит на этом поле.

Эта мелодия, написанная унтер-офицером, достойна стать гимном Империи. И, скорее всего, станет. Такое не может остаться маршем Иркутского драгунского полка.

— Капитан Демидов? — я обернулся и увидел, что на рыжем жеребце ко мне приближается штабс-капитан Арнаутов, с которым познакомился при своей первой встрече с Серёгой. Вернее, уже капитан. — Какими судьбами?

— Чего удивительного встретить военного на войне, Алексей Трифонович, — пришлось слегка поднапрячься, чтобы вспомнить имя-отчество драгуна, — очень рад встрече. «Какими судьбами» спрашивать не буду — вижу, что готовитесь к контратаке... Горский здесь?

— Увы!.. Вадим Федорович, если правильно помню?..

— У вас прекрасная память — виделись полтора года назад, да ещё и мельком...

— Благодарю! — кивнул капитан. — Так вот: вашего друга вы здесь сегодня не встретите — убыл с очередным «особым поручением».

Понятно. Основная деятельность на ниве «плаща и кинжала». Что и правильно: каждый должен приносить пользу Родине там, где эта польза будет максимальной...

— Как вам наш марш? — перевёл разговор Арнаутов, на тему, которая была ему на данный момент наиболее близка.

Как я его понимаю: с такой музыкой появиться на поле боя — поневоле ждёшь услышать комплименты. Не будем разочаровывать. Тем более, что музыка действительно к месту и по теме.

— Великолепно! Под это даже минёру хочется дать шпоры своей кобыле и помчаться рубить французов. Честное слово!

— Господин капитан! — к нам подъехал поручик с аксельбантами. — Генерал-майор Скалон просит вас к себе.

Антон Антонович Скалон, опять же был слегка одутловат на лицо, но фигуру имел практически юношескую.

Этот лихой кавалерист с достаточным пренебрежением встретил пионерного обер-офицера в лице меня:

— Господин капитан, мне сказали, что именно вы укажете нам направление атаки. Так я жду ваших указаний.

Ёлки-палки! Ну, вот всё можно преодолеть! Но этот снобизм в отношениях между родами войск... Он будет, наверное, стоять несокрушимой твердыней между офицерами кавалерии, пехоты, артиллерии... Не говоря уже о нас, грешных — пионерах. Нас-то уж точно «обслугой» считают. А ещё и флотские есть — совершенно отдельная каста...

Блинзараза! — Вопрос-то ведь задан. И не кем-нибудь — генералом!..

— Ваше превосходительство, — слегка волнуясь, но достаточно твёрдо начал я. — Я, разумеется, не могу указать вам направление удара. На данный момент. Мне было поручено только вызвать вашу бригаду «на исходные», и передать, что место, которое вам следует атаковать, будет указанно ракетами со штабного холма. Вернее, не место, а направление. Одна ракета белого дыма — атаковать полком. Две — всей бригадой. Что мне передать командующему корпусом?

— Что драгуны приказ выполнят, — неласково глянул на меня генерал. — Так и передайте его высокопревосходительству. Что оба полка только и ждут приказа атаковать.

— Разрешите выполнять это поручение, ваше превосходительство? Честь имею! — я откозырял и тронул Афину в направлении штабного холма.