Джо Алекс - Ты всего лишь Дьявол Страница 21

— Да-а-а... — Джо взглянул на него в густеющих сумерках. — А ведь вы приехали ко мне сегодня утром, опасаясь, что Дьявол может снова нанести удар. В воскресенье портрет опять повернулся, и появились следы копыт в гроте, где эта барышня отважно проспала некогда всю ночь. Я не утверждаю, что именно она является маниакальным убийцей, но она может им быть. А я ничего не знал об этом еще полчаса назад. И если я узнаю о существовании еще нескольких здешних обитателей, у которых такое же слабое алиби, то дело еще больше осложнится. Потому что — поймите, сэр Александр, — я должен быстро изолировать человека, которого мы все боимся. Если мне это не удастся, еще очень много недоброго может про­изойти в этом графстве, истерзанном ведьмами.

Глава IX

Художник и бегунья

Джо взял Джилберна под руку, и они продолжили прогулку под деревьями...

— Что вы еще можете мне сказать о прислуге в Норфорд Мэнор?

— Немногое. Садовник Филд, о котором только что упомянула Синди, это старый добряк, чьим единственным недостатком являются периодические выпив­ки. Но он делает это настолько тактично, что никому не причиняет хлопот. Про­сто время от времени он по воскресеньям берет с собой бутылку виски, отправля­ется в лес и там, в одиночестве, выпивает ее. Потом отсыпается на лоне природы и вечером возвращается в свой домик. Такого рода походы бывают у него лишь несколько раз в году. А вообще это тихий и добрый человек, который очень любит цветы и Джоан Робинсон. Когда она еще была ребенком, он учил ее тайнам рас­саживания, поливки и прополки цветов и овощей. Джоан тоже его очень любит, и сколько раз она бывает в Норфорде, столько раз старый Филд напивается в лесу гораздо лучшим сортом виски, чем он мог бы купить за свои деньги. Кроме того, в доме уже много лет работает кухарка Марта Коули, женщина розовая, полная, в меру тупая и набожная, которая отлично готовит и читает бульварные романы о любви и проблемах аристократов. У нее есть муж и взрослый сын, которые живут в деревне Норфорд, но она заглядывает к ним редко, а они к ней — еще реже. Слуга Джозеф Райс — бывший лакей Джекоба Эклстоуна, полжизни провел с хозяином в колониях. После смерти своего патрона он вернулся на родину и с тех пор живет здесь, находится в распоряжении Ирвинга и, несмотря на свой возраст, заботится о нем, как о маленьком ребенке. Кажется, все...

— А врач и медсестра?

Прежде чем сэр Александр успел ответить, из-за поворота выбежала девуш­ка, одетая в белый спортивный костюм. Даже в полумраке было видно, что бежит она мягко и легко, как молодое животное, не отдающее себе отчета в том, что ускорение движения требует каких-то усилий. Увидев их, она замедлила бег и остановилась.

— Добрый вечер, дядя Александр! Как хорошо, что ты уже приехал! — Она невольно взглянула на Алекса.

— Это мистер Джеймс Коттон, мой друг, — сказал Джилберн и, указывая на девушку, добавил: — миссис Джоан Робинсон.

Джо Алекс поклонился.

— Я восхищался вами много раз, — сказал он с улыбкой, — должно быть, это большое удовольствие — опережать других.

— И большое огорчение, когда это не удается, — Джоан рассмеялась. Она была высокая, худощавая и очень красивая. Ее светлые, почти белые волосы были подстрижены очень коротко, в манере, которую так любили древнерим­ские юноши. Джоан обратилась к сэру Александру: — Может, наконец, нам удастся собрать четверку партнеров для бриджа завтра или в воскресенье?

— У меня гость, — Джилберн вопросительно посмотрел на Алекса. Девушка тоже перевела на него свой взгляд. Хотя в эту минуту она как бы стояла на месте, ее ноги двигались почти незаметно в мягком, свободном ритме, будто где-то в глубине леса звучала неслышимая никем другим музыка.

— Вы играете в бридж? — спросила она у Джо с той непосредствен­ностью, которую ее бабушка посчитала бы, вероятно, бестактной.

— Да... — Джо склонил голову. — Мы, адвокаты, почти все играем. Разыгрывание карточной партии иногда даже напоминает наши профес­сиональные дела.

— Это для меня слишком сложно! — Джоан рассмеялась. — Должна ли я это понимать так, что вы присоединитесь к нам? Мы бы сыграли вчетвером: вы, дядя Александр, Николас — это мой муж — и я. Без этого ужасного доктора, который играет хуже всех в мире! Ты согласен, дядя? Отвечай скорее, я должна бежать. Мне нужно еще немного побегать и пару минут заняться гимнастикой перед ужином.

— Я думаю, у нас все получится, — улыбнулся Джилберн.

— Прекрасно. Не говорю «до свидания», потому что через несколько минут буду бежать обратно. Уже совсем стемнело...

И она побежала легким длинным шагом, стремительно ускоряя бег перед поворотом.

— Симпатичная девушка, — сказал Джо, когда она исчезла.

— Да. Она очень мила. Если бы она еще была хоть немного умнее... — Джилберн вздохнул. — Я опасаюсь, что со школьных времен она не прочла ни одной книги, кроме разве что нескольких детективов... то есть, я хотел сказать...

— Вы хотели сказать, что вспомнили о деятельности, из которой извле­кает доходы ваш гость! — рассмеялся Джо. — Нет, нет, я не обиделся... — Он склонился к уху Джилберна и прошептал: — Я ненавижу детективные романы! Не-на-ви-жу, — он опять рассмеялся. — Если бы только мне перестали за них платить! И если бы я умел делать что-нибудь другое! Но вернемся к нашим баранам. Мы говорили, кажется, о медсестре и док...

И снова Джо не удалось услышать, что думает сэр Александр об опеку­нах старой леди Эклстоун. Дорога, которая шла вверх все круче, повернула, и перед их глазами внезапно возник Норфорд Мэнор, стоящий высоко, на краю широкой, усаженной столетними деревьями аллеи, которая поднима­лась наискосок к дому двумя слегка скошенными террасами.

— Вот это и есть то место, о котором мы говорили. Но вы спрашивали меня о медицинской сестре. Ее зовут Агнес Стоун, и она...

Прямо рядом с ними из леса на дорогу вышел высокий молодой чело­век, одетый в свободный пунцовый свитер и черные вельветовые брюки. Сандалии на его ногах держались всего на двух полосках, крест-накрест оплетающих пальцы. Свободно висящие подошвы зашлепали, когда он вышел на дорогу, и может, именно поэтому Джо обратил на них внима­ние, прежде чем посмотреть в лицо человеку. А было это лицо с ярко выраженными мужскими чертами, высоким открытым лбом и энергично очерченным прямоугольным подбородком. Блеск умных серых глаз гасила, однако, красная, как кровь, шевелюра. Даже при этом сумеречном осве­щении Алекс признал про себя, что это самые красные волосы из всех, которые ему когда-либо до сих пор приходилось видеть. В правой руке молодой человек осторожно нес полотно, натянутое на узкий подрамник, а в левой — нечто, на первый взгляд напоминающее складной штатив для фотоаппарата, только более сложной конструкции. Большая коробка из необработанного дерева, вся выпачканная красками, свисала на кожаном ремне, переброшенном через плечо.

— Добрый вечер, сэр Александр! — улыбнулся молодой человек и остановился возле них.

— Мистер Коттон. Мистер Робинсон, — представил Джилберн муж­чин друг другу. — Мистер Коттон тоже демонолог, как и Ирвинг, — при­бавил он, — хотя не относится к этому как к профессии. По образованию он юрист, как и я.

— Хорошо хоть так! — воскликнул Николас с несколько комической поспешностью. — Еще один профессиональный маньяк в этой округе, и я вовсе не удивлюсь, если добрый Господь Бог придет к выводу, что пора, наконец, со всем этим покончить, и шарахнет первой попавшейся молнией в эту старую развалину! Как только Ирвинг узнает, что вас интересуют черти, он немедленно сядет на метлу и прилетит в Велли Хауз, чтобы заключить с вами братский союз. А потом вы уже никогда от него не отвя­жетесь. Это жуткий человек.

Джо не ответил, чувствуя, что ничего из того, что он мог бы сказать, не будет уместным.

— Неужели снова какой-нибудь маленький семейный разлад? — улыб­нулся Джилберн.

— Разлад?! Разлад — это единственная форма ладить с ним! — Нико­лас яростно тряхнул предметом, который держал в руках. — Если бы он не был отцом Джоан..! И если бы она так не любила это место! И если бы я сам так не любил здесь работать! Меня бы здесь никогда не увидели! Представляете, сегодня, во время ланча... — он внезапно умолк. — Однако, зачем втягивать в это дело ни в чем не повинных посторонних людей... — Он улыбнулся Алексу, и Джо сразу понял, почему Джоан Эклстоун вышла замуж за этого рыжего. Улыбка Николаса была разоружающей, невинной и обаятельной, как улыбка юной девушки. — Достаточно того, что вам само­му придется его повидать...

— Это будет для меня большая честь, — успел, наконец, ввернуть Алекс. — Сэр Ирвинг Эклстоун известен как подлинный авторитет.

— О, разумеется! Авторитет в области науки, которая почти никого, кроме него самого, не интересует, а ее основы еще более абстрактны, чем мои скром­ные картинки. Я, по крайней мере, знаю, чего хочу от цвета и пространства. А он? Я не знаю, зачем вообще живут такие люди! Разве только для того, чтобы портить другим радость общения с природой в их родном отечестве! Его необходимо выселить на экватор, чтобы он изучал там обычаи негритянских колдунов. Он был бы очень счастлив. Не говоря уже обо мне! Нет, вы пред­ставляете?! Сегодня он сказал, что мои картины напоминают ему те знамени­тые линии, которые чертили приговоренные к смерти ведьмы на стенах тем­ницы замка Галтберг! Нет, вы только подумайте! Знаменитые линии! Да кто об этих линиях слышал? Кто вообще слышал о замке Галтберг? Кто слышал о нем, об Ирвинге Эклстоуне, кроме него самого и нескольких таких же, как он... — Николас умолк и снова рассмеялся. — Извините меня!