Анжелика и король - Голон Анн Страница 21

Король задумчиво слушал.

– Значит, все дело в эскорте?

– Отчасти, сир. Англичане и голландцы выходят в море группами, в сопровождении военных судов. Так им удается поддерживать свою торговлю.

– Я не очень-то жалую этих торговцев соленой селедкой, однако было бы глупо не перенять у наших врагов их методы, коли они хороши. Организуйте это, Кольбер. Крупные караваны больших торговых судов под охраной военных кораблей.

Некоторое время король с министром обсуждали детали нового проекта, затем государь, неожиданно повернувшись к Анжелике, поинтересовался, почему она скептически относится к этой идее. Ей пришлось признаться, что она считает коллективные походы противными французскому духу. Каждому хочется вести свое дело по-своему. Кое-кто из арматоров согласился бы выйти в море вместе, а у других не найдется денег, чтобы оснастить судно. Анжелика уже делала попытки найти единомышленников для формирования серьезного конвоя, но ей это никогда не удавалось.

Рука Людовика XIV легла на стол, и он тяжело оперся на нее.

– На сей раз они станут действовать по приказу короля, – произнес он.

Анжелика смотрела на эту руку, в которой уже ощущалась сила монаршей воли. Прошло уже больше часа, как они разговаривали в кабинете, и ей казалось, что король не отпустит ее, что она открыла ему не все тайны своего удачного – или неудачного – опыта судовладелицы. Он обладал даром задавать вопросы, заставлять собеседника подвести итог. Каковы другие причины провала похода к Восточной Индии? Продолжительность пути, отсутствие французского порта для стоянки… Он об этом уже подумал. Неужели она не слышала, что два года тому назад им была отправлена экспедиция для подтверждения владения островом Дофина? Да, она знает, но никто особенно на эту экспедицию не рассчитывал, потому что она была обречена на провал.

Король вздрогнул и стиснул зубы.

– И откуда же это вам известно? Я только что принимал посланника господина де Монтверга, главы экспедиции. Его помощник несколько дней назад высадился в Бордо… Утром он прибыл в Версаль с приказом не общаться с кем бы то ни было до встречи со мной. Отложив все важные дела, я принял его, и он только что вышел из моего кабинета. Неужели он позволил себе болтать?

Пришлось сказать все. О том, что мореплаватели уже давно были в курсе сложностей, с которыми столкнулась экспедиция на остров Дофина. Что несколько судов взяли на борт больных цингой или раненных в боях с дикарями… Так что арматоры оказались осведомлены быстрее, чем король, благодаря связям между судами разных стран, перевозившими почту… Почему экспедиция была обречена на провал, будучи только военной, хотя следовало бы привлечь купцов, и так далее…

Анжелика уверенно говорила о морских делах, потому что, как у каждого обладающего живым воображением человека, перед ее глазами сразу возникали точные образы. А пристальное внимание короля придавало ей сил.

На пороге этого кабинета умолкали фривольные сплетни, нескончаемая болтовня придворных, и, пока снаружи шумел праздник, в нем решалась судьба мира. Так работал король, способный уединиться здесь от всех и вся, чтобы каждую минуту идти к одной-единственной цели.

Только когда он поднялся, Анжелика почувствовала, как она устала, как проголодалась, и осознала, что только что она, как со старинным другом, два часа проговорила с королем. Кольбер откланялся. Анжелика собиралась последовать за ним, но Людовик удержал ее:

– Извольте остаться, сударыня.

Обойдя стол, король приблизился к своей собеседнице. Он был спокоен, любезен. Он собрался что-то сказать, но передумал. Взгляд государя блуждал по обращенному к нему лицу молодой женщины и внезапно под внешней привлекательностью как будто обнаружил то, чего никогда бы не стал искать в нем: душу, мысль, личность.

Тихо и задумчиво он спросил:

– Придете ли вы завтра на мою охоту?

– Сир, имею твердое намерение быть.

– Я поговорю с маркизом дю Плесси, чтобы он поддержал ваши добрые намерения.

– Сир, благодарю вас.

В комнате установилось молчание. Анжелика не поняла, почему неожиданно ее сердце дважды гулко стукнуло. Она почувствовала, что краснеет.

Между тем в кабинете появился королевский постельничий герцог де Шаро:

– Будет ли его величество присутствовать на большом ужине или желает, чтобы ему подали отдельно?

– Раз уж большой ужин предусмотрен, не станем разочаровывать бездельников, совершивших путешествие в Версаль, чтобы участвовать в нем, – ответил король. – Идемте к столу.

Анжелика сделала реверанс и повторила его на пороге кабинета.

Его величество спросил:

– Мне кажется, у вас есть сыновья? Сколько им лет? Могут ли они служить при дворе?

– Сир, они еще слишком юны: одному семь, другому девять лет.

– Ровесники дофина. Он скоро выйдет из-под женской опеки и будет передан гувернеру. Мне бы хотелось заодно обеспечить мальчика товарищами, которые могли бы разделить его игры и помочь немного встряхнуться. Представьте нам своих детей.

Под завистливыми взглядами собравшихся придворных Анжелика в третий раз присела в реверансе.

Глава VIII

Близился королевский ужин.

Целая армия слуг под командованием своих предводителей накрыла стол и расставила стулья согласно этикету. После тщательного осмотра зала распорядитель открыл двери для жаждущих присутствовать при трапезе его величества придворных. Они разместились в заранее оговоренном порядке, а в передней и коридорах теснилась публика, которой будет дано разрешение пройти вдоль королевского стола.

Людовик XIV остановился в дверном проеме и в ответ на реверансы присутствующих слегка наклонил голову. Затем он с улыбкой вошел в зал и занял место за столом.

Месье, его брат, тут же поспешил с глубоким поклоном подать ему салфетку.

Стоя за спиной государя, главный камергер крепко стиснул свою салфетку, а взгляд его красноречиво свидетельствовал, что он никому, даже принцу крови, не позволит отобрать ее.

В передней гвардейцы призывали присутствующих освободить проход – по коридору, напоминая церковную процессию, шла свита.

Гвардеец при полном параде возглавлял шествие слуг, которые несли на плечах огромную раку, покрытую тканью с золотым и серебряным шитьем. За ними следовал мажордом с жезлом, распорядитель зала, дворянин-хлебодар, офицеры, секретари и буфетчики.

В раке находилось блюдо короля.

Перед королевским столом медленно проходила публика. Парижские мещане и мещанки, мелкие служащие, ремесленники, рабочие, женщины из народа. Каждый старался запечатлеть образ вкушающего ужин короля Франции, ослепительное сверкание хрусталя и золотой посуды.

Король говорил мало, но от его взгляда ничто не могло укрыться. Анжелика не раз замечала, как он слегка приподнимался, чтобы поприветствовать какую-нибудь входящую придворную даму, при виде которой камергер спешно приказывал принести еще один табурет. Другим дамам, напротив, не полагалось ни приветствия, ни табурета. Этих дам, «не сидячих», было большинство. Анжелика входила в их число и уже ног под собой не чуяла от долгого стояния.

Госпожа де Шуази шепнула ей:

– Я слышала, что король давеча говорил вам про ваших сыновей. Голубушка, вам повезло! Даже не сомневайтесь! Ваши сыновья далеко пойдут, если таким образом вы приучите их знаться только с достойными людьми. Они с детства привыкнут галантно вести себя и на всю жизнь сохранят манеры, которые помогут им преуспеть при дворе. Вот, например, мой сын-аббат. Я с самого раннего детства пощряла это направление. Ему еще нет двадцати, а он уже сумел устроить так, что скоро получит епископский сан.

Но сейчас Анжелику гораздо меньше заботило будущее Флоримона и Кантора, нежели возможность перекусить, да к тому устроившись поудобнее.

Она постаралась как можно незаметнее покинуть пиршественный зал и неожиданно наткнулась на общество дам, усевшихся за игорными столиками. Лакеи проносили блюда со съестным, и красавицы, не отрывая взглядов от карт, поклевывали из них.