Анжелика и король - Голон Анн Страница 20

– А ваше судно? Вы отправляете его в Америку. Почему не в Индию? – сухо поинтересовался Кольбер.

– В Индию? Я думала об этом. Однако французское судно не смогло бы действовать в одиночку, а на покупку нескольких кораблей у меня нет средств.

– Однако ваш корабль беспрепятственно преодолевает путь до Америки?

– В этом направлении можно не опасаться берберских корсаров. Из-за них судно не имеет никаких шансов обогнуть острова Зеленого Мыса, и если его не задержат по дороге из Франции, это непременно случится на обратном пути.

– Тогда как же этого удается избежать невероятно процветающим голландским и английским компаниям?

– Они следуют караваном, выходят из Гааги или Ливерпуля настоящей флотилией – от двадцати до тридцати крупнотоннажных судов. К тому же не совершают больше двух походов в год.

– А почему же французы не последуют их примеру?

– Господин министр, уж если вы этого не знаете, откуда же знать мне? Может, дело в характере? Или в деньгах? Могу ли я в одиночку позволить себе содержать персональную флотилию? К тому же для французских судов потребовался бы еще промежуточный порт стоянки на полпути в Восточную Индию.

– К примеру, остров Дофина?

– К примеру, остров Дофина, но только при условии, что управлять этим предприятием будут не военные, а главное, и не наша знать.

– Тогда кто же?

– Да попросту те, кто привык осваивать новые территории, торговать и считать, я хочу сказать, купцы, – уверенно ответила Анжелика и неожиданно рассмеялась.

– Сударыня, мы говорим о серьезных вещах! – возмутился задетый за живое Кольбер.

– Простите, я вдруг представила себе, как благородный господин маркиз де Лавальер высаживается на пустынный берег и видит бегущую к нему толпу совершенно нагих дикарей. Половину он тут же перебил бы, а вторую взял в рабство.

– Рабы являются необходимым и доходным товаром.

– Не отрицаю. Но когда речь идет о том, чтобы устроить прилавки и открыть филиал в какой-нибудь новой стране, такой метод неприемлем. Это еще мягко сказано, хотя вполне объясняет неудачи французских походов и тот факт, что поселившихся в тех местах французов периодически истребляют.

Господин Кольбер бросил на нее взгляд, в котором можно было прочесть восхищение.

– Черт побери, я и подумать не мог… – Он поскреб плохо выбритый подбородок. – За десять минут я узнал больше, чем за десятки бессонных ночей, проведенных над бесполезными докладами.

– Господин министр, мое мнение следует взвесить. Я слушаю нарекания торговцев и мореплавателей, но…

– Их словами не следует пренебрегать. Благодарю вас, сударыня. Буду очень признателен, если вы соблаговолите подождать меня полчаса в передней.

– Сколько угодно, господин министр…

Она вернулась в переднюю, где от злорадствующего маркиза де Лавальера узнала, что ею интересовался Лувуа, но, не найдя, отправился обедать.

Анжелика сдержала приступ досады. Она рассчитывала на Лувуа. Она так ждала разговора с молодым военным министром, чтобы добиться должности при дворе, а теперь, из-за непредвиденной встречи с Кольбером, который завел разговор о морской торговле, она упустила свой шанс. Однако время подгоняло. Какая еще нелепая идея могла вызреть в голове Филиппа? Если Анжелика будет слишком открыто сопротивляться мужу, он вполне может снова запереть ее. Мужья имели абсолютную власть над женами. Ей необходимо укорениться при дворе, пока не поздно…

От ярости Анжелике хотелось затопать ногами, к тому же отчаяние ее еще удвоилось, когда придворным объявили, что его величество перенес аудиенцию на завтра и все могут быть свободны.

На пороге к ней подошел секретарь господина Кольбера:

– Не соизволит ли госпожа маркиза последовать за мной? Вас ожидают.

Помещение, куда привели Анжелику, отличалось прекрасными пропорциями, но было не таким просторным, как гостиные. Пугающе огромным ей показался лишь очень высокий потолок, украшенный живописным плафоном с пейзажем, где на фоне голубого неба среди белых облаков высился Олимп. Окна закрывали темно-синие шелковые занавеси, затканные золотыми и серебряными лилиями. Таким же шелком были обиты кресла с высокими спинками и три стоящих вдоль стены табурета. Деревянные панели, как во всех помещениях Версаля, были декорированы инкрустациями из искусственного мрамора в виде плодов, виноградных лоз и гирлянд. Все это великолепие сверкало новым сусальным золотом, тщательно нанесенным на каждую деталь, листик за листиком. Сочетание золота с темно-синим шелком придавало всему ансамблю отпечаток строгости и великолепия.

Комната была создана мужчиной для мужчины. Это Анжелика сразу отметила.

Господин Кольбер стоял к ней спиной. В глубине комнаты был расположен стол со столешницей из цельного куска черного мрамора на львиных лапах золоченой бронзы. У стола сидел король.

Пораженная, Анжелика замерла на месте.

– А вот и агент моей разведки, – обернувшись, сказал министр. – Прошу вас, сударыня, подойдите поближе и извольте поделиться с его величеством вашим опытом… скажем, опытом арматора… расскажите об Ост-Индской компании. Это под особым углом осветит аспекты проблемы.

Людовик XIV поднялся навстречу Анжелике с галантностью, которой он удостаивал каждую женщину, даже самого скромного положения. Осознав, что в растерянности даже не сделала придворный реверанс, она, проклиная в душе господина Кольбера, присела в глубоком поклоне.

– Мне известно, что вы не имеете обыкновения шутить, господин Кольбер, – произнес король, – но я не предполагал, что агент разведки, глашатай судовладельцев, о котором вы говорили мне, предстанет в образе одной из дам нашего двора.

– И тем не менее госпожа дю Плесси-Бельер является влиятельным акционером компании. В намерении вести торговлю в Индии она снарядила судно, но вынуждена была отказаться от своей затеи, обратив свои усилия на Америку. И сейчас она изложит вам причины такого решения.

Анжелика размышляла, как ей себя повести. Король терпеливо ждал. Его карие глаза рассматривали молодую женщину. Она успела прочесть в них ту отличающую большинство поступков Людовика XIV кропотливую и осмотрительную мудрость, столь поразительную для двадцатисемилетнего государя, которую пока мало кто из его министров успел разглядеть. На губах короля появилась тень улыбки, и он приветливо спросил:

– Отчего вы смущаетесь?

– Мне известно, что ваше величество не любит своеобразных репутаций. Полагаю, это как раз мой случай: быть одной из дам, принятых при дворе, и заниматься судоходством… Вот я и опасаюсь, что…

– Можете говорить откровенно, не боясь вызвать мое раздражение. Судоходство или что-то другое, вот увидите, при дворе чего только нет, так что я уже ничему не удивляюсь. Если господин Кольбер полагает, что ваши сведения помогут нам прояснить ситуацию, то говорите же, сударыня, и пусть вас заботит лишь возможность послужить интересам королевства.

Он не предложил Анжелике присесть, отметив таким образом, что принимает ее как одного из своих соратников, каковые, вне зависимости от возраста и достоинства, никогда не должны были сидеть в его присутствии, если только он специально не предлагал им.

Ей пришлось объяснить королю, почему, несмотря на прибыль, которую она рассчитывала получить, снарядив судно, она отказалась торговать с Восточной Индией: из-за опасности нападения бороздящих океан от Португалии до берегов Африки берберских пиратов, чьим единственным промыслом был грабеж одиноких судов. Не преувеличивает ли она ущерб, наносимый пиратами? Ведь многие французские корабли отваживаются на одиночное плавание и со славой возвращаются из долгого путешествия через мыс Доброй Надежды. Анжелика заметила, что речь идет не о торговых судах, а о корсарах, рассчитывающих на быстроходность своего корабля, чтобы избежать встречи с берберами, которые плавают с почти пустыми трюмами, довольствуясь только торговлей золотом, жемчугом и драгоценными камнями. А груженное товарами крупнотоннажное судно не способно уйти от юрких алжирских или марокканских галер. Они окружают его, словно муравьи – навозного жука. Пушки зачастую стреляют слишком далеко. Экипажу остается лишь рассчитывать на победу в рукопашной во время абордажа. Так было дважды с ее судном «Святой Иоанн Креститель», которое благодаря матросам сумело избежать разграбления. Но не кровопролитного боя. Один произошел в открытом море в виду Гасконского залива, другой – на стоянке у острова Горе. Было убито и ранено много членов экипажа. И она отказалась от этой затеи.