Заколдованные леса - Амос Тутуола Страница 21

приступили к совместной беседе, и вот сначала заговорил я и рассказал винарю, что, когда он умер, мне тоже захотелось поскорей умереть и отправиться за ним; но я не мог умереть. Друзья, увидев, что у меня нет вина и мне больше не надо помогать его пробовать, совсем перестали ко мне заходить, и если я встречался с другом на улице и приглашал его в гости, он обещал прийти, но никогда не выполнял своего обещания.

И вот я задумался, что же мне делать, и решил отыскать посмертное место, в котором собираются упокойные люди, и упросить его (ушедшего винаря) вернуться в город моего отца.

На следующее утро я отправился в путь и везде — во всех городах и селениях — расспрашивал жителей про посмертное место, или про него (упокойного винаря), но мне никто ничего не рассказывал, пока я не проявлю всенасветемогущество; я охотно проявлял всенасветемогущество, а мне опять ничего не говорили.

И только старейшина одного из городов, отец моей жены, выполнил обещание: сказал, что он (мертвый винарь) живет, или обитает, в Неведомом Месте.

Тут я представил свою жену винарю и рассказал, как я спас ее от Зловредного Зверя и как она стала моей женой, а ее отец, старейшина города, сначала не хотел выполнять обещание и рассказывать, где он (винарь) обитает, но потом рассказал и отпустил нас с миром.

И еще я поведал упокойному винарю о трудностях путешествия к Городу Мертвых, в который не ведет ни одна дорога, рассказал, как мы шли по лесам да чащобам, а иногда даже перебирались с дерева на дерево и многие дни не ступали на землю.

Я сказал, что искал его десять лет и теперь ужасно радуюсь встрече, но буду радоваться в 1000 раз больше, если он согласится вернуться домой.

Когда я закончил свой печальный рассказ, винарь не вымолвил ни единого слова — он встал, молча удалился в город и принес двадцать бочонков вина.

И вот я выпил, а винарь заговорил и поведал о своих посмертных скитаниях. После смерти он отправился в Неведомое Место: только что умершие упокойные люди не могут идти прямо в Город Мертвых, а должны научиться посмертным правилам. Он провел в Неведомом Месте два года и, когда окончательно привык быть мертвым, пришел в Город Мертвых к остальным мертвецам. Но пока он учился и тренировался на мертвого, он забыл, как и почему умер.

Я объяснил винарю, что он умер от ушибов, свалившись в воскресенье с высокой пальмы, и он сказал, что если это так, то, значит, он тогда немного перевыпил.

Винарь рассказал, что в ночь своей смерти он приходил к нам в дом и со всеми заговаривал, но никто его не слышал, и никто его не видел, и никто ему не отвечал, — и наутро он ушел. И еще он сказал, что в Городе Мертвых живут только мертвые — и белые и черные, — а живым там совсем нельзя появляться: законы живых не годятся для мертвых, а посмертные правила не подходят живым.

Винарь сказал, что с нами не пойдет: мертвецам не разрешается селиться с живыми, но все, что есть в их Городе Мертвых, он может мне подарить, или просто дать.

И вот, когда винарь закончил свой рассказ, я припомнил все наши лесные невзгоды, и мне стало жалко нас с женой до слез — я даже не смог отпробовать вина, которое в тот момент протягивал мне винарь. Но я уже и сам прекрасно понимал, что живые не уживутся с покойником: слишком несхожие у них законы.

В пять часов по вечернему времени винарь снова принес нам еду, но к восьми часам он вернулся в город. На следующее утро он пришел опять и принес пятьдесят бочонков вина; вино-то я тут же и немедленно выпил, но винарь все не соглашался отправиться с нами, а моя жена начинала волноваться и хотела уйти как можно скорей. Я сказал винарю, что нам пора уходить: жена волнуется; и он дал мне ЯЙЦО. Он наказал беречь его пуще золота и сказал, что, когда я возвращусь домой, мне следует хранить яйцо в шкатулке, потому что у него одно назначение — давать мне все, чего я ни пожелаю, и, если я захочу попользоваться яйцом, мне надо положить его в чашку с водой и сказать вслух, чего я хочу. Потом винарь показал нам дорогу, по которой в их город приходили мертвые, — это была самая короткая дорога.

Мы прожили у винаря три дня и три ночи, а на четвертый день отправились домой — вернулись к моему родовому городу, из которого я ушел десять лет назад. Пока мы путешествовали по Дороге Мертвых, нам встречались тысячи упокойных людей, и, когда они видели, что мы идем вперед, или им навстречу, они бросались в лес и выходили на дорогу за нашей спиной; а еще они раздраженно и ненавистно верещали — им не нравилось, что мы не мертвые, а живые. Упокойные люди совсем не разговаривали, но каждый неразборчиво и бессловесно бормотал, а некоторые сами себя отпевали. У них были дикие белесые глаза, а одежды — белые и без единого пятнышка.

МЕРТВЫЕ ДЕТИ НА ДОРОГЕ МЕРТВЫХ

В два часа по полуночному времени вы встретили 400 мертвых детей, которые пели погребальные песни, а шли и маршировали, словно солдаты. Но дети не стали убегать в лес, как убегали, увидев живых, взрослые, — дети держали в руках дубинки, и, когда мы посторонились, чтобы мирно их пропустить, они с бормотанием погнались за нами, а мы без оглядки помчались в лес и даже не вспомнили о лесных опасностях: эти дети показались нам страшней, чем самые свирепые Лесные Существа.

Дети и в лесу пытались нас поймать, но вдруг мы наткнулись на огромного человека с висящей через плечо громадной корзиной, и, едва он заметил, что мы бегаем по лесу, он нагнулся и загнал нас с женой в корзину — так рыбак загоняет маленьких рыбок в сеть, — а мертвые дети вернулись на дорогу.

Вот загнал нас Великан в свою громадную корзину, и мы оказались среди множества существ, но как они выглядели, я запомнить не смог, потому что Великан, огромно шагая, уносил нас в лес все дальше и глубже. Мы пытались вылезти по стенам корзины — карабкались вверх изо всех наших сил, но непрерывно срывались и падали на дно: корзина была вся оплетена канатами, стенки высоченные, а сама круглая