Сергей Романов - Нищие Страница 22

ГЛАВА 8. КНОРУС

После того как Кнорус завез домой Юрайта, он направился по точкам, чтобы собрать с нищих выручку. Утром деньги необходимо было сдать Афинской.

Свой объезд он всегда начинал с Белорусского вокзала. Оставлял машину на стоянке, обходил вокзальную площадь, залы ожидания, где промышляли нищие из фирмы "Милосердие", затем спускался в метро. Далее уже поездом, следовал до "Маяковской", затем на "Горьковскую". Пройдя все станции в метрополитене, он поднимался наверх выходил в "трубу" на Пушке и обходил все объекты нищенских стенаний. Здесь Кнорус любил задерживаться дольше, чем на других объектах. Во-первых, потому, что именно он по заданию Афинской приложил свою руку к этой точке, укомплектовал все уголки нищими и попрошайками. Во-вторых, это была самая суетная и веселая точка среди владений госпожи. Может быть, не самая доходная, но по насыщенности и разнообразию мелкого бизнеса - воровского и торгового, мошеннического и нищенского, Пушка уступала разве что раннему Арбату. Кроме того, Пушкинская "труба" ещё и неоднородна. Ту её часть, которая вела к магазину "Наташа" и "Макдональдсу", называли "Метровской". И хотя Афинская придерживалась правил не привлекать детский контингент к нищенству, на этой линии подрабатывали подростки и школьники-двоечники, предпочитавшие урокам попрошайничество, а иногда и грабеж.

С первого дня открытия "Макдональдс" притягивал не только "золотую" молодежь (Кнорус со своей очередной пассией и сам любил, минуя очереди, зайти в этот ресторан и съесть пару гамбургеров, запивая их колой), но и огромное количество малообеспеченных подростков. Мечта об американской котлете, завернутой в салатные листья и смачно политой кетчупом, тревожила воображение многих юных москвичей...

Кроме того, обилие состоятельных людей предоставляло широкие возможности хорошо заработать. Так вокруг "Макдональдса" создалась особая аура, и Афинская четко определила, что, привлекая подростков именно в этом месте, можно легко делать деньги. По её команде Кнорус сам укомплектовал из "сорви-голов" подростковую бригаду. И через неделю около ресторана вовсю шустрили странные подростки в грязной, поношенной одежде, извлекая из своих карманов довольно крупные суммы денег.

Командовал подростковой группой паренек по кличке Контролер. Эту кликуху дал ему сам Кнорус за то, что Славик Николаев, ученик седьмого класса, поймал Кноруса в троллейбусе без билета и, представившись контролером, попытался его штрафануть. Это была наглость высшего пилотажа.

В тот день Кнорус, собрав дань на "Белорусской", решил до "Маяковки" проехать на троллейбусе. Встал на задней площадке и вдруг слышит за спиной: * Предъявите билеты.

Кнорус поначалу не обратил внимания на тонкий девичий голосок, подумал, что кто-то балуется и данное обращение относится не к нему. Но через секунду кто-то схватил его за рукав куртки и повторил: * Гражданин, предъявите билет.

Кнорус повернулся и увидел перед собой пацана лет тринадцати. Изумился и угрожающе спросил: * Чего тебе?

Паренек, видимо, струхнул, но попытался проскочить на наглости и напоре: * Билеты предъявите!

Кнорус, ошарашенный наглостью пацана, поначалу лишь недоуменно хлопал на него глазами, потом вымолвил: * А ты кто? * Контролер, - заявил пацан и извлек из кармана бумажку размером с визитную карточку. Это был кусок глянцевого картона, в углу которого была приклеена маленькая фотография, на которой красовалась пухлая мордаха начинающего мошенника. На замызганной и уже грязной картонке - отпечатанные на машинке должность, фамилия, имя, отчество. Всего десяток слов с ошибками и опечатками.

Кнорус взял у пацана бумажку и прочитал, что перед ним находится Вячеслав Владимирович. Правда, в имени пацана была ошибка. Она читалась как "Вячислав". Под именем было напечатано следующее: "Должность: контролер трамвай, троллейбус, автобус". И опять же у того, кто заполнял сей важный документ, возникали проблемы с русским языком: в слове "должность" оказалась лишняя буква, а в слове "троллейбус" отсутствовала одна "л". Внизу слева - слово "директор", справа под фотографией - слово "роспись". За директора так никто и не расписался, зато справа имелась лихая закорючка, видимо, поставленная недрогнувшей рукой обладателя бумаженции. Нарисовать какую-нибудь печать или что-либо в этом роде юный пройдоха и не пытался.

Изумленный юностью и наглостью контролера "Вячислава Владимировича" Кнорус взял пацана за шиворот и выволок на улицу, как только троллейбус затормозил на остановке. Крепко сжал руку, чтобы не убежал, посадил на лавочку и сел рядом. Контролер сразу сник, заканючил, попросил отпустить. Кнорус хотел было врезать хороший подзатыльник, но потом вдруг его осенила идея. * Слушай, Славик, хочешь гамбургер и колу?

Пацан оценивающе посмотрел на Кноруса, печальное выражение его лица сменилось ухмылкой. * А не врешь? * Пошли...

Собрать своих дружков и руководить у "Макдональдса" Контролер согласился после второго халявного гамбургера. Он сразу оценил преимущество попрошайничества около элитного кабака и покровительство Кноруса в этом деле перед скользкой ролью троллейбусного контролера. Денег с посетителей его подростковая бригада стала собирать с первого же дня довольно много, и ни разу за все время не смог Кнорус изобличить Контролера даже в мелкой утайке сбора. Руководитель подростков честно отдавал Кнорусу по первому требованию пятьдесят процентов выручки. Остальные деньги в зависимости от вклада делились между подростками.

... Другая часть "трубы" на Пушке, по которой можно было выйти к памятнику поэту, вела к "Московским новостям" и Елисеевскому магазину, называлась "Городской" или "Тверской". Первое различие между "Метровской" и "Городской - Тверской" заключалось в том, что стены "Метровской" были выложены кафелем, и вся линия относилась к обслуживанию работниками метрополитена. "Городская" же сверкала мрамором и была закреплена за городским хозяйством. Второе отличие, для Кноруса и всей фирмы "Милосердие" более важное. Дело в том, что где кафель, нищих и попрошаек штрафовала метрополитеновская милиция, на мраморе командовала муниципальная, штрафуя и вытаскивая в свое близлежащее отделение самых несговорчивых торговцев и обмочившихся от пива бомжей. Людей фирмы "Милосердие" ни подземная, ни наземная милиция не штрафовала и не забирала. Он, Кнорус, с первых дней профессиональной работы нищих платил всем постовым, независимо от расположения службы, страховой взнос. Правда, с городскими ментами он нашел общий язык с первой же минуты. С метровскими долго торговались.

Выход к бывшему зданию Театрального общества и прилежащая к нему подземная территория носила название "Порнушечник". Кнорус хорошо знал, что эта подземная галерея получила такое название лет пять назад, тогда, когда, один человек поставил здесь лоток с голыми сиськами и попками в различном полиграфическом исполнении. Этого человека из "трубы" не раз выдворяла милиция, переворачивали его лоток бандиты, грабили подростки, но, несмотря на все невзгоды и трудности торговли порнухой, продавец удержался, получил прописку и теперь торговал спокойно, регулярно платя штрафы "крыше" и милиции.

И наконец выход под магазином "Армения", где вечерами проститутки поправляли макияж и обменивались новостями, кто, сколько раз, почем и какая завтра в Москве погода, назывался непечатным словом "Блядюшник". Здесь, в этом проходе, начинал свою сутенерскую карьеру конкурент госпожи Афинской господин Яхтсмен.

Какое-то время после организации нищенского товарищества он ещё командовал здешними проститутками и потихоньку внедрял в "трубу" своих попрошаек и торговцев наркотой. Но вскоре проституток взяла под свое крыло какая-то мафия, наркотой Яхтсмен сам отказался заниматься после того, как чуть было по-крупному не влетел за решетку, а его бомжей и нищих повыгоняли сотрудники муниципальной и метрополитеновской милиции. К этому делу, конечно, приложил руку сам Кнорус, щедро оплатив несколько рейдов местного значения по изгнанию чужаков.

Словом, выходов, как, впрочем, и входов, из Пушкинской "трубы" было ровно пять. Но опять же, при равномерной и спокойной жизни казалось, что это много. Когда же омоновцами устраивались облавы на бомжей, проституток или торговцев наркотой, то, удирающим нарушителям закона всегда этих выходов не хватало. Но если уж повезло вырваться по тому или другому, то на поверхности можно было затеряться в любом переулке.

Кнорус ходил взад и вперед по линиям Пушкинской "трубы", где Афинская держала более десятка нищих-актеров, и собирал выручку. Не пересчитывая деньги, он швырял пачки мелких купюр в сумку. Прилюдно шуршать "деревянными" на глазах многочисленных обитателей "трубы" не хотелось. Ведь помимо прохожих и нищих Афинской на работу в Пушкинскую "трубу" ежедневно спускалось ещё около ста человек. Процентов 80 из них составляли торговцы. В "трубе" можно было купить художественные кисти и рамки, женский бюстгальтер и мужские трусы, туфли обоюдополые, редиску, зеленый лук, бумажные салфетки, модный галстук-бабочку, путевку в Таиланд или на Тенерифе, брошюру с любым гороскопом, котенка, канарейку, булку хлеба, бутылку пива или фанты, чайный сервиз, анашу, компакт-диск, таблетки димедрола, плюшевого мишку и даже счастливую жизнь.