Андрей Величко - Юрьев день Страница 25

В общем, так чтобы уж совсем прямо излагать ситуацию отец не стал. Он просто предложил мне поднять вопрос о развитии более тесных отношений с Германией в присутствии матери. То есть, если сказать прямо, поработать громоотводом.

Угу, подумал я, действительно довольно здравая мысль. Дело в том, что даже если между родителями моего тела и нет любви (и то не факт, вдруг она есть, а я просто ее не вижу), все равно они давно живут вместе и жена прекрасно знает, как наиболее эффективно проесть плешь мужу. А вот со мной у нее так просто не получится. Короткие нотации я вполне перенесу без малейшего вреда для организма, а в случае длинных всегда смогу сбежать в Приорат, на летное поле или даже на Невский завод к Титову. Уж в цех-то она за мной не полезет! Как я уже говорил, отношения с матерью у меня не сложились, но в этом была и положительная сторона. Я не очень опасался огорчить ее своим поведением. Ибо был уверен, что в большинстве случаев человек огорчает себя сам. А ведь нужно всего лишь твердо сказать себе

волшебные слова «да нас…ть на все на это!», и многие проблемы рассосутся сами собой. Жаль, что в отношении действительно близких людей этот прекрасный алгоритм не работает.

Так что я с пониманием воспринял поползновение отца. И даже отнесся к нему творчески.

Очень давно - в самом начале семидесятых годов двадцатого века - мне было семнадцать лет, и у меня появился мотоцикл. Причем не какая-нибудь «Макака» и даже не «Восход», а двухцилиндровая «Ява». Тогда это было очень и очень круто, примерно как в двадцать первом веке «Гелендваген». И далось мне это приобретение отнюдь не даром - я два года подряд все летние каникулы работал в Ботаническом саду. Разумеется, на новый мотоцикл денег все равно не хватило бы, но я был согласен и на подержанный. Плюс родители немного добавили, их средства пошли на приведение «Явы» в идеальное состояние.

А еще у меня была девушка Вика. Или, если точнее, это я у нее был. Мои родители тогда очень опасались, что у Вики получится женить меня на себе, и не без оснований. А что вы хотели - первая любовь, первая женщина в жизни и все такое прочее! Кто с подобной ситуацией знаком на личном опыте, тому объяснять ничего не надо, а кто сумел как-то проскочить опасный возраст, все равно не поймет.

Так вот, к моменту моих первых студенческих каникул наши отношения с Викой уже вплотную подошли к разрыву. И не оттого, что во мне вдруг пробудилась проницательность, вовсе нет. Просто Вика пришла к выводу, что в качестве будущего мужа я далеко не идеальный вариант,

и начала меня потихоньку отваживать.

На потоке я был не единственным мотоциклистом - в параллельной группе один парень имел «Паннонию». И вот, значит, он пригласил меня на каникулы съездить к нему на родину, в Осташков. Я был совершенно не против, но сомневался, что меня отпустят родители. Они почему-то считали своего сына домашним мальчиком. В принципе можно было уехать и без разрешения, но это означало скандал. А зачем он нужен? Я быстро придумал вариант получше и вскоре объявил родителям, что мы с Викой едем на моем мотоцикле в Крым на все лето. Ох, что после этого началось! Мне пришлось целый день подряд изображать мучения от неземной любви и вселенскую скорбь пополам с ослиным упрямством.

А потом я сдался и объявил родителям, что они меня убедили. В Крым я не еду, а прокачусь всего лишь на Селигер. И не на все лето, а на две недели. И не с Викой, а с Генкой Дюкиным. Родители с огромным облегчением согласились. Правда, со временем до них, кажется, дошел смысл моей интриги, но говорить они ничего не стали.

Так вот, мне захотелось и здесь провернуть нечто подобное. Правда, неплохо было бы привлечь еще и Ники, но я надеялся, что брат меня поддержит, как и во всей затеей с будущим займом поддержал. Так вот, почему бы цесаревичу заочно не влюбиться в одну из внучек пока еще царствующего в Германии Вильгельма Первого? Их там, кажется, целых три штуки. Пусть выбирает, кто поприятней на мордашку, и влюбляется, только побыстрее. Страстно, глубоко и с непреодолимыми позывами сделать предложение. Маман, услышав подобное, впадет в такую ярость, что после сдачи Николаем своих позиций на радостях даже не обратит

внимания на какие-то там займы, договоры, концессии и таможенные тарифы.

Если же брат почему-то откажется участвовать в моей авантюре, влюбляться придется уже мне. Хотя, конечно, на меня императрица прореагирует не так остро, как на Николая. Зато у меня есть опыт - это будет далеко не первая любовь в моей жизни.

- Ну ты и прохиндей! - восхитился император. - Да, скорее всего оно так и будет. Но только вот что - с Ники договаривайся сам, моим именем на него не дави! Лишь после того как согласится, можешь намекнуть, что я, хоть и не совсем одобряю, в принципе не так чтобы сильно против.

На следующий день я съездил на Невский завод, а вечером ко мне зашел Ники. Он уже знал, что в Гатчинском дворце я почему-то не люблю говорить на важные темы, поэтому просто спросил, как там с его заказом, и, услышав «идет даже с небольшим превышением плана» кивнул. Если он захочет подробностей, то получит их либо на улице, либо в Приорате. Я вовсе не был уверен, что наше место жительства не оборудовано какими-нибудь слуховыми каналами в вентиляции, с помощью которых можно слушать, что тут у нас происходит. Дворец-то строился еще при Екатерине, а тогда любили такие приколы. В общем, утром мы с ним сели на велосипеды, благо снег еще не выпал, и покатили в сторону Черного озера.

- Надо бы для зимы тоже что-то такое придумать, - заметил брат, ставя велосипед в специальное гнездо перед входом.

Я кивнул. А что тут можно придумать, кроме снегохода и аэросаней?

Причем снегоход нам в ближайшее время не осилить, а вот аэросани сделать можно, используя движок от дельтаплана. Если его кормить топливной смесью с добавлением эфира, он начинал более или менее терпимо заводиться, но мощность заметно падала. Ничего, для аэросаней хватит.

Мы прошли в мой кабинет, где я показал цесаревичу план-график изготовления котла для его дирижабля с пометками, что уже сделано. Картина получалась довольно оптимистичная, и Ники расцвел. Потом двинулись в мастерскую, где остов первого дельтаплана уже приобрел вполне узнаваемые очертания, после чего я решил, что клиент созрел. Мы вернулись в кабинет, куда секретать-кошатник уже притащил кофе, и я вкратце познакомил брата с тем, какие матримониальные планы он втайне от всех вынашивает.

Поначалу Николай не оценил всей красоты идеи.

- Но это же будет обман! - заявил цесаревич.

- От тебя зависит. Если сможешь полюбить девочку искренне, то все станет чистейшей правдой. Неужели трудно? Представь себе, что это Нинель, и по-быстрому воспылай чувствами.

- Тьфу на тебя, - с чувством пожелал мне брат. - И вообще, кто такая

«это»?

- Сам разберешься, их там трое, не мне же за тебя выбирать. И движемся далее. Как по-твоему, маман права в неприятии всего немецкого?

- Нет, - вынужден был признать цесаревич. - Подумаешь, Пруссия двадцать лет назад воевала с Данией и разгромила ее. Россия тоже много

с кем воевала в прошлом, а сейчас поддерживает нормальные отношения.

- Вот видишь! Значит, наш с тобой сыновний долг помочь матери преодолеть ее заблуждения, чем мы и собираемся заняться.

- Вот как только ты умудряешься столь ловко вывернуть все наизнанку?

- Это называется «демагогия». Могу написать что-то вроде краткого курса по применению.

- Напиши. Но учти, что заочная любовь, по-моему, все-таки будет выглядеть не очень правдоподобно. Я же не Петрарка в конце концов. Неужели тебе не хочется съездить в Германию?

Мне, честно говоря, не очень хотелось, в отличие от брата. Я там уже был. Правда, в двадцатом веке и в той ее части, которая тогда называлась ГДР, но все равно ведь это та же самая страна!

- Тебе может понадобиться пригласить в Россию какого-нибудь немецкого инженера или ученого, - продолжал Николай, - а я поеду тебя сопровождать. Тогда твой план будет реализоваться гораздо более правдоподобно.

А ведь он прав, подумалось мне. Пригласить в Россию того же Генриха Герца очень даже не помешает. Во-первых, в той истории он умер в тридцать шесть лет, подхватив какую-то экзотическую заразу, а у нас такое вряд ли получится. Во-вторых, ждать еще десять лет до изобретения радио Поповым мне не хотелось. Герцу достаточно будет задать пару-тройку наводящих вопросов, и он его придумает за год. И отец будет не против, если при разговоре ему вовремя подмигнуть. Денег даст на поездку и на охмурение Генриха. Значит, решено - едем.

Перед отъездом отец провел со мной небольшую беседу.

- А знаешь, - заметил он, - оно и всерьез могло бы оказаться неплохо. Правда, все равно ничего не выйдет - даже если согласится маман, чего не может быть, то Фридрих и тем более Виктория - никогда. Кайзер же совсем старый, долго ему не прожить. Но ты все же на всякий случай присмотрись там всерьез - а вдруг? Про Ники и думать нечего, но тебя как-то может и получиться женить на внучке кайзера.