Марк Марциал - Эпиграммы Страница 25

(Или слишком нахальна наша просьба?)

Эту книжку, то ей придется больше

Быть в долгу у тебя, чем у владельца,

10 Ибо будет спокойна, что Сизифа

Не увидит мучений с шатким камнем,

Коль ученый Секунд с моим Севером

Сгладят всю ее цензорским подпилком.

165

Эмилиан, ты всегда останешься бедным, коль беден:

Деньги даются теперь только одним богачам.

Двести тысяч ты, Гавр, обещался мне дать, но зачем же,

Раз не способен ты был и десяти-то мне дать?

Или ты можешь их дать, да не хочешь? Но это же гнусно!

Да пропади ты совсем, Гавр, малодушный подлец!

Гонишься ты, я бегу; ты бежишь, я гонюсь за тобою,

Диндим; не хочешь, хочу; хочешь ты, я не хочу.

Уже мальчик орехи бросил с грустью:

Вновь учиться зовет крикун наставник;

И, в обманные кости проигравшись,

Извлеченный из тайного притона,

5 Охмелевший игрок эдила молит.

Сатурналий окончился весь праздник,

А подарков ничтожных, даже меньших,

Чем обычно, мне, Галла, не дала ты.

Что же? Пусть мой декабрь пройдет впустую,

10 Но ты знаешь, что скоро ведь и ваших

Сатурналий канун — Календы марта:

Отдарю я тебя тогда на славу.

166

КНИГА VI

Посылаю тебе шестую книжку,

Марциал дорогой, мой друг любимый.

Если тонкий твой слух ее исправит,

Ей не будет так боязно и страшно

5 В руки Цезаря мощные отдаться.

Шуткой считался обман священного факела брака,

И неповинных мужчин шутка была холостить.

Твой же на это запрет поколениям будущим, Цезарь,

Помощь дает и велит честно рожденными быть.

5 Ни любодей при тебе, ни скопец появиться не сможет,

А до тебя — о, позор! — был и скопец любодей.

167

О, народись! Ты судьбой обещан дарданцу Иулу,

Истинный отпрыск богов, мальчик великий, родись!

Чтобы маститый отец бразды тебе вечные вверил

Для управленья вдвоем миром до старости лет.

5 Пусть белоснежным перстом тебе Юлия нить золотую

Тянет и выпрядет все Фриксова овна руно.

168

Цензор лучший из всех, владык владыка,

И триумфами Рим тебе обязан,

И рожденьем и возрожденьем храмов,

Городами, театрами, богами,

5 Ну а главное — нравов чистотою.

Приторговав для себя дорогую в деревне усадьбу,

Дать мне сто тысяч взаймы, Цецилиан, я прошу.

Не отвечаешь ты мне, но ответ я в молчании слышу:

«Ты не отдашь!» Для того, Цецилиан, и прошу.

Трое в комедии лиц, а любит, Луперк, твоя Павла

Всех четырех: влюблена даже в лицо без речей.

С той поры как закон возродился Юлиев снова

И водворилась, Фавстин, в семьях стыдливость опять,

И тридцати-то еще не минуло полностью суток,

А Телесина пошла замуж в десятый уж раз.

5 Замуж идти столько раз не брак, а блуд, по закону.

Меньше б я был оскорблен, будь она шлюхой, как есть.

Двое преторов, четверо трибунов,

Стряпчих семеро, десять стихотворцев

К некой девушке сватались недавно,

Дочке некого старца. Тот немедля

5 Выдал дочь за глашатая Евлога.

Что, Север, разве глупо поступил он?

Ты засыпаешь, Левин, в Помпеевом сидя театре,

И недоволен, когда поднял тебя Океан?

Несколько тысяч на днях просил я Юпитера дать мне.

«Тот тебе даст, — он сказал, — храмы который мне дал».

Храмы-то, правда, он дал Юпитеру, мне же он тысяч

Не дал: Юпитера я, глупый, о малом просил.

5 Но ни суровости в нем, ни облака не было гнева,

Как благодушен он был, просьбу читая мою!

Так он глядит, диадемы даря умоляющим дакам,

На Капитолий идя и возвращаясь с него.

Дева, молю, громовержца наперсница нашего, молви,

10 Коль при отказе он так смотрит, то как же — даря?

Так я сказал, и рекла, отложив Горгону, Паллада:

«В том, что еще не дано, видишь, безумец, отказ?»

Ты удивляешься, Марк, что Пилада вместе с Орестом,

Нет в наши дни? Но Пилад то же пивал, что Орест;

Лучший хлеб и дрозды никогда не давались Оресту,

Но накрывался всегда им одинаковый стол.

5 Устриц лукринских ты жрешь, водянистую ем я улитку,

Хоть и порода моей глотки не хуже твоей.

Кадмов Тир тебе шлет, мне же Галлия грязная ткани:

Хочешь, чтоб пурпур твой, Марк, в грубом плаще я любил?

Чтоб я представил собой Пилада, представь мне Ореста,

10 Не на словах только, Марк: чтоб быть любимым, люби.

Что покупные косы ей принадлежат,

Твердит Фабулла. Разве, Павел, врет она?

Кто же поверит, что ты не изваяна Фидием или

Что не Паллады рукой, Юлия, ты создана?

Уст не сковав немотой, отвечает сверкающий мрамор,

И на спокойном лице светится отблеск живой.

5 Не в закоснелой руке Ацидалии лента играет,

Что сорвана у тебя с шеи, дитя Купидон.

Чтобы и Марса увлечь и царя громовержца, пусть просит

Пояс Юнона ей дать, да и Венера — тебя.

Что писать ты стихи способен ловко,

Утверждаешь, Лаберий. Что ж не пишешь?

Кто к писанью стихов способен ловких,

Пусть и пишет: сочту его героем.

Ползал пока муравей в тени Фаэтонова древа,

Капнул янтарь и обвил тонкое тельце его.

Так, при жизни своей презираемый всеми недавно,

Собственной смерти ценой стал драгоценностью он.

Ты, своим видом мужей, а серпом блудодеев страшащий,

Малый участок земли в месте укромном храни.

В сад твой, куда при тебе не пробраться старому вору,

С пышноволосою пусть девою мальчик войдет.

169

Циннам, ты называться хочешь Цинной.

Разве нет в этом, Цинна, варваризма?

Ведь коль раньше бы ты Вораном звался,

Ты таким же манером стал бы Вором.

В землях Гиберии спит священная тень Салонина,

Лучше какой ни одна Стикса не знала жилищ.

Плакать, однако же, грех, ибо тот, кем, Приск, ты оставлен,

Жизнь продолжает свою там, где он жить предпочел.

Ни в насилье, ни в ране, ни в отраве —

Все-то дело мое в моих трех козах,

И сужусь я с соседом, что украл их,

А судье доказать лишь это надо.

5 Ты ж о битве при Каннах, Митридате,

О жестоком пунийцев вероломстве

И о Муциях, Мариях и Суллах

Во весь голос кричишь, рукой махая.

Да скажи же ты, Постум, о трех козах!

Феб, я взаймы попросил сотню тысяч сестерциев дать мне,

Ты мне ответил: «Да ты просишь, я вижу, пустяк».

Справки наводишь теперь, колеблешься, медлишь дней десять

Мучишь себя и меня. Лучше уж, Феб, откажи!

Браком Венера связав Иантиду со Стеллой-поэтом,

Весело молвила: «Я большего дать не могла».

Так при супруге сказав, ему на ухо молвит игриво:

«Ну же, смотри, баловник, ты у меня не греши!

5 Часто неистово я колотила проказника Марса:

Непостоянен он был, в брак не вступивши со мной.

Но, с той поры как он мой, ни разу неверен он не был:

Был бы желанным такой честный Юноне супруг».

Молвив, волшебным ремнем по груди ударила мужа.

10 К пользе удар, но побей ты уж, богиня, двоих.

За сожителя выйдя, Прокулина,

И любовника сделавши супругом,

Чтоб закон тебя Юлиев не тронул,

Ты не замуж пошла, а повинилась.

Хочешь, Лесбия, ты, чтобы член мой стоял безотказно…

Но ведь, поверь мне, не все можно всегда напрягать.

Пусть и руками меня и словами меня возбуждаешь…

Противоречит тебе властно твое же лицо.

Никого нет резвей Харисиана:

В Сатурналии в тоге он гуляет.

170

О Марцеллин мой, отца безупречного истинный отпрыск,

Под паррасийским ярмом хладной Медведицы ты

Выслушай то, что тебе скажет старый отцовский приятель,

И пожеланья его бережно в сердце храни:

5 Будь осмотрительно-храбр, и тебя безудержная смелость