Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах - Антология Страница 27

Монтгомери не бранью знаменит —

Хотя повсюду чтим, куда ни глянь.

Но если уж честит людскую дрянь —

То в преисподней морщится Аид.

Когда бранюсь — рыкаю аки лев!

Язык мой — точно львиный: где лизну —

Слезает плоть, и видно белизну

Костей! А если б я разинул зев…

Нет, вас не лев охаял, но шакал!

А я пера в помои не макал.

Перевод С. Александровского

К песику возлюбленной

Да, славный песик, счастлив ты зело —

Чуть не сказал «поистине блажен»…

У милой не слезаешь ты с колен:

Тебе уютно, радостно, тепло.

А мне со счастьем — ох, не повезло.

Я знаю: жизнь мирская — прах и тлен.

Живу, не чая добрых перемен,

И мысли омрачают мне чело.

О Господи, зачем я не болван,

Который ищет истину в вине

И радуется жизни, если пьян?

Но все ж отрадней — с мудрым наравне…

Невзгода серебрит мои виски,

Но дух мой вырву из когтей тоски!

Перевод С. Александровского

Ледилэнд — капитану А. Монтгомери

Любимейший собрат по ремеслу[12],

Услышь призыв отчаяннейший мой!

Пускай ты глух — но ты не брат ослу,

И сам когда-то хаживал с сумой.

Едва я выжил нынешней зимой —

Разут, раздет… А лютый был мороз.

Увидев, как, дрожа, бегу домой,

Ты пролил бы, клянусь, немало слез.

Но, знаешь, я и впрямь повесил нос,

Когда проведал, что по вечерам

Ты хлещешь вина добрые взасос,

Не приглашая друга — стыд и срам!

Я пивом жив — да кончилось оно!

А ты, о жадный, втайне пьешь вино?

Перевод С. Александровского

Ледилэнд отвечает Монтгомери

Я твой сонет, о златоуст Икар,

Для дальнего потомства сберегу:

Ты, громовержец, эдакий удар

Не другу бы отвесил, но врагу!

Клянусь: ты предо мной теперь в долгу.

Ругнешься вновь — получишь укорот!

Отныне помни, друг мой: ни гу-гу.

За все ответишь, коль разинешь рот…

А я в норе зарылся — истый крот!

Сижу и дни, и ночи взаперти…

Сберемтесь и гульнем, честной народ!

Прощу тебя — и ты меня прости.

Сберемтесь! Ты, да я — и Джордж, и Джон.

Довольно лезть на дружеский рожон!

Перевод С. Александровского

Thomas Lodge (ca. 1558–1625)

Rosalind’s Madrigal

Love in my bosom like a bee

Doth suck his sweet;

Now with his wings he plays with me,

Now with his feet.

Within mine eyes he makes his nest,

His bed amidst my tender breast;

My kisses are his daily feast,

And yet he robs me of my rest.

Ah, wanton, will ye?

And if I sleep, then percheth he

With pretty flight,

And makes his pillow of my knee

The livelong night.

Strike I my lute, he tunes the string;

He music plays if so I sing;

He lends me every lovely thing;

Yet cruel he my heart doth sting.

Whist, wanton, still ye!

Else I with roses every day

Will whip you hence,

And bind you, when you long to play,

For your offense.

I’ll shut mine eyes to keep you in,

I’ll make you fast it for your sin,

I’ll count your power not worth a pin.

Alas! what hereby shall I win

If he gainsay me?

What if I beat the wanton boy

With many a rod?

He will repay me with annoy,

Because a god.

Then sit thou safely on my knee,

And let thy bower my bosom be;

Lurk in mine eyes, I like of thee.

O Cupid, so thou pity me,

Spare not, but play thee!

To Phillis The Fair Shepherdess

My Phillis has the morning Sun,

at first to look upon her:

And Phillis has morne-waking birds,

her rising still to honour.

My Phillis has prime-feathered flowers

that smile when she treads on them:

And Phillis has a gallant flock,

that leaps since she does own them.

But Phillis has too hard a heart,

alas, that she should have it:

It yields no mercy to desert,

nor grace to those that crave it.

Sweete Sun, when thou look’st on,

pray her regard my moan!

Sweete birds, when you sing to her,

to yield some pity, woo her!

Sweet flowers that she treads on,

tell her, her beauty deads one.

And if in life her love she nill agree me,

Pray her before I die, she will come see me.

Томас Лодж (ок. 1558–1625)

Мадригал для Розалинды

Любовь нежданно расцвела

В моей груди…

Эрот, не вейся, что пчела,

И не гуди!

Сбирая слезы, что нектар,

И умножая жгучий жар,

Божок усерден, прыток, яр…

Даятель бед — и многих кар

Изобретатель!

Глаза ли хочется сомкнуть,

Коль сон берет —

Не утомившийся ничуть,

Жужжит Эрот!

Он завладел моим пером

И лютней — молния и гром! —

Моим достатком и добром —

И золотом, и серебром! —

Храни Создатель!

Эрота выдрал бы я враз

Букетом роз —

Да разве резвый лоботряс