Анатолий Барбакару - Знал бы прикуп Страница 28

Да и что мог дать этот звонок? Кроме щекотки нервов.

Борька позвонил по телефону поздним утром. Первым делом сообщил:

- Тебе лучше съехать.

- Откуда звонишь?

- Из автомата.

- Тебя пасут.

- Знаю.

- Знаешь кто?

- Менты.

- Нет, - сказал я. - Это не менты.

- Тебе лучше переехать на другую хату.

Я занервничал. Борька не желал меня слушать.

- С чего ты взял. что - менты?

- Инок выследил, как они отъезжали отдачи мента, которому я должен внести бабки.

Это уже было черт-те что.

В трубке раздался короткий сигнал, извещающий о том, что на мой номер пытаются дозвониться по межгороду. Или мобильнику.

- Трубку не бери. - предостерег Борька.

- Тебя пасет киллер. - сказал я.

Борька несколько секунд помолчал и вдруг выдал:

- Насчет нее ты оказался прав.

- С чего ты взял?

- Инок видел ее с ними. Советую тебе съехать. Пока не навела.

Положив трубку, я хмуро рассматривал телефон. Потом ушел на кухню. Занялся приготовлением кофе. Думал о том, что смутить Борьку всегда было непросто. Потому и удивился когда-то, что выискалась сумасшедшая сделать это.

Пронзительный звонок телефона сорвал меня с места. Я больно задел плечом косяк кухонной двери, нарвавшись на стул. опрокинул его. Рванул трубку:

- Алло!…

- Это я, - сказал голос Борькиной зазнобы. Он звучал точь-в-точь как тогда ночью. Негромко и равнодушно.

- Да, - сказал я. - Это ты звонила?

- Да.

- Говори.

- Я на Большой Арнаутской. Возле сквера.

- Ну и что?

Она слышно сглотнула. Сообщила:

- Я думаю, что меня сейчас убьют…

ГЛАВА 37

Я несся по лестнице вниз так же, как проделывал это еще интернатским пацаном. Левую руку упирал в стену, правую - в перила и одним прыжком перелетал пролет.

На улице, выскочив на проезжую часть, ловил попутку, как заполошенный. Маневрируя между проезжающими машинами. Наконец импозантный дедок на «Тойоте» притормозил, чтобы обматерить меня. К нему я и сел.

Нормальный дед, сразу понял, что мне очень важно успеть. Не пришлось врать про приступ у ребенка, про.невыключенный утюг. Я только и сказал:

- Опоздать нельзя… - И дал координаты. Матерщинник дал по газам так, словно знал, куда спешим.

Уже в машине я спохватился: может, стоило оповестить милицию. Сразу даже не подумал об этом. Картежная биография не приучила к законопослушным порывам. Сейчас же терять темп не имел права.

Вопросом - смогу ли помочь - не задавался. Должен был смочь. В отличие от поднявшегося в атаку бойца, для которого уже не имеют значения ни численное превосходство врага, ни то, что враг вооружен, ни его парализующая внешность, я обо всем этом помнил. И по мере приближения к скверу вспоминал все отчетливее.

Представляя зеленую стылую физиономию, ощущал ужас. И продолжал движение.

Не знал, что и кто меня ожидает на месте, как поступлю. Намеревался действовать по обстоятельствам.

Какую мизансцену ожидал застать? Что увидеть? В любом случае не то, что увидел.

Все оказалось вполне безмятежно. В интерьере одной из аллей сквера на скамейке без спинки сидела парочка. Молодая изящная женщина и спортивный не суетливый мужчина. На соседних скамейках дышали воздухом мамы с детьми и резались в домино пенсионеры. Рядом, но не на асфальте, а на траве, скучковались собачники, обсуждали резвящихся любимцев. Не было слышно ни шума машин, ни гама расположенного в трех кварталах от сквера Привоза.

Я вышел к скверу из проходного двора одного из окружающих его домов. И сразу увидел единственный красный автомобиль на периметре сквера. «Шестерку» с тонированными стеклами.

Скамейка, на которой расположились мужчина и женщина, была ближайшей к машине.

Парочку, несмотря на то что она сидела ко мне спиной. я узнал сразу И почувствовал зуд и конечностях, какой охватывал в детстве в преддверии драки.

Потому что. какой бы идиллической ни была картинка, она не могла заглушить флюиды страха и угрозы, исходящие от этих двух.

«Только не оборачивайся», - мысленно просил я, непринужденно двигаясь прямиком к сидящим.

На моем пути, ближе к аллее, обосновалась группа собачников. Я делал вид, что направляюсь к ней.

Не знал. видел ли меня до этого напарник Тренера, наверняка ожидающий в машине. Но понимал: если признает - дело обернется скверно. Единственное, на что я мог рассчитывать, - это на внезапность. И на то, что не увижу физиономию убийцы до последнего момента.

От собачников до парочки было метров десять. Я решил сделать привал, оценить обстановку с близкого расстояния.

- Хлопцы, никто не видел черного пуделя? - спросил я негромко у хозяев собак.

Меня с любопытством поразглядывали и принялись расспрашивать, что за пудель, где и когда потерялся, как зовут. Взялись давать советы, обещали пустить информацию дальше по своим.

Я слушал, отвечал, даже что-то записывал, а сам, почти не отрываясь, наблюдал за парочкой.

И я увидел… Это только со стороны казалось, что левая рука мужчины нежно покоится на правой кисти женщины, прижатой к скамье. На самом деле мужчина жестко фиксировал ее. Женщина не пыталась вырвать руку. Что-то разъясняла сидящему рядом кавалеру, жестикулируя время от времени свободной левой рукой. Кавалер был явно не в духе. Если и отвечал даме. то с расстояния, на котором я находился, это не было заметно.

Но я заметил то, чего не могла видеть сидящая слева от него собеседница, чего не смог бы увидеть и сам, если бы не присматривался. Правая рука мужчины, тоже опирающаяся о скамейку, держала стеклянный пузырек.

Я завороженно, продолжая общение с собачниками, следил за этой правой рукой. Увидел, как она, тайком от женщины, поставила пузырек на доску, осторожно отвинтила стеклянный колпачок…

Зачем я столько ждал?… Медлительность происходящего давала уверенность, что не опоздаю.

Я рванулся к парочке. Плюнув на конспирацию, ожесточенно несся к широкой жесткой спине. И видел, как по-змеиному внезапно взметнулась рука с пузырьком, как отшатнулась, схватилась за лицо женщина, как на звук моих скачков стала оборачиваться через плечо маска мертвеца.

Я, успев ощутить ужас, с разбегу ударил в маску ногой. Почувствовал, как что-то хрустнуло и вмялось под носком. И увидел, как вскинулась рука убийцы с неизвестно откуда взявшимся пистолетом. Но не успел испугаться, потому что мертвеца уже облепили несколько собачников. Ловко закручивали на спину руки и щелкали наручниками.

Я метнулся к женщине. Но и с ней уже хлопотали двое из тех, кто советовал, как быстрее разыскать пуделя.

- Воды, - приказал один. Я послушно побежал искать воду.

Взяв взаймы у детворы ведерко, зачерпнул из фонтана. Расплескивая, помчался обратно.

На женщину боялся смотреть. Руки ее с трудом оторвали от лица. И они были сожжены. На левую часть лица попали, по-видимому, отдельные капли, зато правая почти сплошь была покрыта пенящейся массой.

- Глаза целы, - деловито издал один из собачников, поливая раны водой. И приказал женщине: - Держи закрытыми.

Я отступил за спины суетящихся эсбэушников. Все, что мог уже сделать, - сделал. Опоздал. И опоздал не потому, что не мог успеть. Потому что промедлил.

Уже знал точно, что пальцы, откручивающие стеклянный колпачок, приживутся в моей памяти. Но от этого надеявшейся на меня женщине легче не будет.

Глянул по сторонам. Красная «шестерка» тоже подверглась обработке. Извлеченный из нее парень стоял, опершись лбом о крышу, с разведенными ногами.

К нам потянулся народ. Из соседних домов высыпали любознательные одесситы. И все норовили подойти поближе. Только матери с детьми держались поодаль.

Вскоре прямо на аллею прикатил желтый милицейский «бобик». Менты сунулись в эпицентр толпы. Потом двое подошли ко мне. Хамовито-вопросительным тоном произнесли мою фамилию.

Я усмехнулся, обрадовал их:

- Все правильно. Это я.

- Давай… - Один из них приготовил наручники. Я подставил руки. «Браслеты» защелкнулись.

- Поехали, - сказал второй.

Мы пошли к «бобику». Я - в центре, они - по краям. Разглядев меня, подошедшего, водитель присвистнул. Поинтересовался у своих:

- Его дела?

Те отмахнулись:

- А чьи же?… Их тут целая бригада.

Меня заперли в задней клетке. Вернулись в толпу.

Наконец прибыла «Скорая». К этому времени и Тренер, и напарник были увезены на «Волге» эсбэушников.

Моих ментов происходящее перестало занимать. Они вернулись к машине. Расселись. Водитель завел надрывно рычащий двигатель. Уже врубил скорость. Но вдруг заглушил его.

Сквозь мелкую металлическую сетку и мутное лобовое стекло увидел одного из собачников, стоящего перед «бобиком».

Менты выбрались из машины, подошли к нему. Выслушав, оживленно принялись возражать. Собачник был спокоен и непреклонен.

Милиционеры вернулись ко мне. Тот, который надевал наручники, открыл мою дверцу, знакомо издал: