Анатолий Барбакару - Знал бы прикуп Страница 29

Милиционеры вернулись ко мне. Тот, который надевал наручники, открыл мою дверцу, знакомо издал:

- Давай.

И снял их.

Я спрыгнул на землю. Спросил:

- Могу идти?

- Сказали, отвезти, куда скажешь. - Полученным распоряжением он был не особо расстроен.

Я влез на его место. Рядом с водителем.

- Куда? - спросил тот.

Я не думал.

- Давай за «Скорой».

ГЛАВА 38

В тяжеловесном, мрачном коридоре «еврейской больницы» пахло, как в прихожей коммунальной квартиры. Сидя на подоконнике, я вдыхал коктейль, состоящий из ароматов непросохшего белья, горелой каши. туалетной хлорки и медикаментов. Ждал, когда мне позволят навестить потерпевшую.

Первый час ее держали в манипуляционной. Потом с наглухо замотанной головой перевезли в палату.

На мой вопрос: «Как она?» - и врач, и сестры ответили банально:

- Все в порядке.

Впрочем, судя по их беспечным лицам и походкам, не врали.

Прошло уже минут сорок с тех пор, как к пациентке вошли двое в строгих рубашках и при одной на двоих папке.

«Не терпится же». - думал о посетителях, расстроившись тому, что ожидание продолжилось.

Чего хотел - я и сам не знал. Уж во всяком случае, не допрашивать.

Хотя вопросы одолевали.

В фильмах врачи имеют манеру предупреждать сыщиков, жаждущих допросить больного: «В вашем распоряжении десять минут».

Эти нетерпеливые посетители бессовестно проторчали в палате больше часа. и никто их не торопил. Наконец вышли. Зыркнув сосредоточенными взглядами на меня, зашагали к выходу.

В палате было прохладно, тихо и неуютно. Единственная, похожая на инквизиторское ложе. кровать стояла в центре, изголовьем к окну.

Я. глядя во все глаза на обмотанную сферу с прорезями для носа и губ, приблизился к ложу, присел на стул.

Догадывался, что удалившаяся парочка вряд ли битый час проторчала здесь, всего лишь сочувственно разглядывая потерпевшую. Пациентка, конечно же, слышала и могла говорить.

- Привет. - сказал я.

- Привет. - просто отозвалась она. И спросила: - Ты один?

Слышно ее было вполне сносно. Не хуже, чем тогда, ночью.

Я кивнул. Спохватившись, ответил:

- Один.

Мы помолчали. Что говорить, я не знал. Спросил:

- Как тебе там?

- Темно.

- Больно?

- Уже не так.

Снова затихли. Я подумал, что мы с ней не умеем разговаривать ни о чем. Ни разу не пробовали, и учиться этому теперь было поздно.

Похоже, и она считала так же, потому что сказала:

- Запиши номер сейфа и код.

- Запомню.

- Нет. запиши. - Она продиктовала шесть цифр. Две и через паузу еще четыре.

Я записал их на полях долларовой купюры. Спросил:

- Камера хранения?

- Платный сейф в банке. Там пленка.

Мы опять помолчали. Я не решался спрашивать. Она начала сама:

- Ты был прав. Это надо уметь…

- Как они тебя нашли?

- Не знаю. Я оставила записку на лобовом стекле их машины. Написала номер счета, на который он должен перевести деньги, и предупредила, что пленка в надежном месте.

- Когда это было?

- Ночью. А утром к открытию поехала в банк. И там он меня нашел.

- Кто?

- Напарник. Я сдала пленку на хранение, собиралась выйти, но увидела машину. Мне показалось, что он не знает, что я уже в банке. Но он ждал, когда я приду.

- Зачем тебе нужен был банк?

- Думала, будет надежней. И Тренер говорил, что, если бы тот дурак спрятал фотографии в сейфе банка, пришлось бы заплатить.

- Потому тебя и вычислил, - сообщил я.

- Но банков много.

- Вещи на хранение в городе берет только один. Небось видела рекламу на Малой Арнаутской?

- Да, - ответила она после паузы.

- И он ее видел.

Я спохватился:

- Ты - как? Менты час донимали, теперь - я.

- Ничего. Лучше разговаривать, чем молчать в темноте.

- Какой счет ты им дала? - спросил я.

- Как какой?… - Она не произнесла: «Бориса». Но удивилась, как мог этого не понять.

- Мне звонила из банка?

- Хотела позвонить из банка, но там телефон был занят. Из вестибюля следила за машиной и поняла, что напарник - один. Он выходил и ставил ее на сигнализацию. - Она рассказывала спокойно, не спеша, время от времени делая паузы. - Потом увидела, что машины уже нет. Подумала: уехал. Подождала немного и вышла. Пошла до сквера, гляжу: машина - рядом. Я сразу к людям. Там были женщины с детьми. И одна - с мобильником. Крутая такая мамаша, вся в бриликах. Я увидела, что этот ублюдок звонит. Поняла, что Тренеру. Попросила мобильник у женщины и позвонила тебе…

- Почему не в милицию?

- Не хотела, чтобы его взяли.

Ну, конечно же… Она до конца рассчитывала, что получит деньги.

- Он приехал намного раньше меня?

- Не намного. Стал требовать пленку. Я уперлась, что ничего не знаю. Но он предупредил, что… - она осеклась, - сделает… это. А потом, если все равно не отдам, - убьет.

Мы оба долго молчали.

- Я буду страшной? - спросила вдруг она.

- Нет, - ответил я, как мог, деловито. - Все можно исправить.

- Я не хочу быть такой, как он.

- Что ты несешь?

- Если отдать пленку милиции, это поможет Борису?

- Он выкрутится. - сказал я. - Зря переживала.

- Он спрашивал обо мне?

Я не успел ответить. Дверь распахнулась, в проеме возник здоровенный строгий тип, больше похожий на вышибалу, чем на медика. Если бы не белый халат, я бы решил, что он из одного выводка с теми двумя, что уже побывали здесь.

- Больной перенапрягаться вредно, - поведал он. - Приходите завтра.

Я встал. Пожал вытянутую поверх одеяла бледную руку. Пошел к двери.

- Погоди. - сказала она мне в спину.

Я виновато глянул на здоровяка, вернулся к ложу.

- Ты здесь? - спросила она неожиданно тихо.

- Здесь. - Я наклонился к забинтованной сфере.

Она сделала короткую паузу и выдала:

- Твоя Ольга - ни при чем.

Я вздрогнул. Глупо поглядел почему-то на ожидающего в дверях вышибалу и сглотнул.

- Она ничего не знала. Это я подговорила Гошу…

- Зачем?

- Чтобы ты искал деньги.

ГЛАВА 39

Несколько кварталов по Мясоедовской я прошел пешком. Бывает, упившиеся оправдываются: голова ясная, а ноги не несут. У меня было наоборот. Ноги несли, но в голове плыл туман. Причем, как и положено туману, накатывал клочками. То сгущаясь, то разряжаясь.

Я то хмелел от мысли, что все мои подозрения насчет Ольги оказались бредом, то трезвел от угрызений совести: как мог подозревать ее. Почему-то больше всего коробило сейчас не воспоминание о гуманитарной измене. Муторнее было от другой картинки. В ней Ольга, не дождавшись привычного поцелуя, по-детски растерянно смотрела мне вслед. Тогда она еще не знала, что здорова.

Вспоминая об этом, хмуро шипел:

- Гад…

И вновь возвращался к тому. что она у меня есть.

Осознание того. что мы с Ольгой разбогатели, пока не беспокоило. В тумане ему не удавалось развернуться.

Уйма вопросов потихоньку начинала донимать меня. Где были тогда деньги? Как Ольга восприняла допросы? Где она сейчас? Но больше всего я жалел, что пропустил тот момент, когда она узнала, что здорова.

У подъезда с удивлением взглянул вверх, на крышу соседнего лома. Чего только не напроисходило за последние несколько дней.

Сунув ключ в дверь своей квартиры, подумал точь-в-точь как тогда, когда впервые увидел явившуюся на студию посетительницу: «Такое уже было». Потому, что ключ не проворачивался.

Но зато почти сразу же открылась дверь.

- Привет. - издала безмятежно улыбающаяся Ольга. И прильнула ко мне, вошедшему.

Она совершенно не помнила нашу последнюю встречу.

- Привет, - снисходительно отозвался я.

Дав ей чуток повисеть на себе, прошел в комнату. Спросил у нее. оставшейся за спиной:

- Ты как?

- Соскучилась.

- Это понятно. Как все остальное? Нервничала?

- Чуть-чуть. Я знала, что они врут. Ты бы мне сказал сразу…

Я подошел к окну. вновь поразглядывал крышу напротив. Не потому, что это было интересно. Не хотел, чтобы Ольга видела мои глаза.

- Все кончилось? - просто спросила она, подойдя сзади. Прижавшись к моей спине. - Тебя уже не ищут?

- Кому я нужен. - сказал я.

Она не сказала: «Мне». Только прижалась покрепче. Потом высказалась:

- Хорошо, что деньги не понадобились. Как бы потом отдавали.

- Где ты их держала? - спросил я уныло.

- Хорошо, что перепрятала, - оживилась она. - Когда ты приходил последний раз. кто-то рылся в моих вещах. И в постели искал…

- Да? - удивился я. - И где же они были?

- Под паркетом нашла дыру. Прятала в ней.

- Хитрая, - заметил я кисло.

- Правда? - почему-то обнадеженно спросила она. Я усмехнулся. Подумал о том, что два афериста для одной семьи - это слишком много. Особенно если оба они бездарны.

ГЛАВА 40

О том, как дела у Борьки, я узнал от него самого через три месяца после описанных событий.

Была едва тронутая снежком середина ноября. Борьку встретил случайно на Дерибасовской. Он был с женой. которая все время, пока мы разговаривали, прижималась щекой к плечу мужа, держа его под руку.