Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса Страница 3

Я торопливо пошел к лестнице, но споткнулся в темноте, и острая боль пронзила мою

левую заднюю лапу. Я остановился и посмотрел на силуэт Глории, видневшийся в дверном

проеме. Я хотел, чтобы она меня успокоила.

– Я сказала, иди сюда! – повторила Глория громче.

Сделав следующий шаг, я тихонько заскулил.

– Ну давай уже. – Глория сделала два шага вниз и потянулась ко мне.

Мне не очень хотелось ощутить руку Глории на своей шерсти: я знал, что она злится на меня

за что-то, поэтому я отшатнулся.

– Где вы все? – донесся сверху голос Ханны.

Я ускорил шаг, ноге было уже лучше. Глория повернулась к выходу, и вместе с ней мы

вышли на кухню.

– Глория, – обратилась Ханна. Она поставила на пол бумажные пакеты, и я подошел к ней, виляя хвостом. – Где Клэрити?

– Мне наконец-то удалось ее уложить.

– Что ты делала в подвале?

– Я… я искала вино.

– Ты была там? Внизу? – Ханна опустила руку, и я обнюхал её, чувствуя запах чего-то

сладкого. Хорошо, что она вернулась домой.

– Я думала, это винный подвал.

– У нас есть немного вина на кухне, в шкафчике под тостером. – Ханна смотрела на меня, и я вилял хвостом. – Малыш, ты что, хромаешь?

Я сел. Ханна отошла на несколько шагов и позвала меня, я подошел.

– Тебе не кажется, что он хромает? – спросила Ханна.

– Откуда мне знать, – сказала Глория. – Моя компетенция – дети, а не собаки.

– Малыш, та поранил лапу? – Я завилял хвостом, довольный, что мне уделяют внимание.

Ханна нагнулась и поцеловала меня в лоб, а я лизнул её в ответ.

– Ох, ты не попробовала печенье? – спросила она.

– Мне нельзя печенье, – презрительно ответила Глория. Я никогда раньше не слышал, чтобы

слово «печенье» произносили с такой брезгливостью.

Ханна ничего не ответила, просто вздохнула, начав выкладывать покупки из пакетов.

Иногда, вернувшись домой, она приносила мне косточку, однако сегодня, очевидно, ей не удалось раздобыть ни одной. Я пристально смотрел на неё – а вдруг ошибся.

– Я не хочу, чтобы и Клэрити их ела, – сказала Глория после минутного молчания. –

Она и так пухленькая.

Ханна рассмеялась, а потом замолчала.

– Ты серьезно?

– Конечно, серьезно.

После секундной паузы Ханна вернулась к пакетам с продуктами.

– Хорошо, Глория, – тихо сказала она.

Прошло несколько дней, Глория сидела на солнце перед домом, придвинув колени к груди.

Между пальцами её ног были воткнуты пушистые шарики, и она прикасалась к пальцам

малюсенькой палочкой, которая пахла так едко, что слезились глаза.

После прикосновения палочки каждый палец становился темнее.

Запах был таким мощным, что даже смог перебить странный привкус у меня во рту, который

с каждым днем усиливался.

Клэрити возилась с игрушкой, а потом встала и нетвердой походкой пошла прочь.

Я посмотрел на Глорию, которая, прищурившись, сосредоточилась на пальцах ног.

– Клэрити, не уходи далеко, – отсутствующим тоном произнесла Глория.

За те несколько дней, которые Клэрити провела на Ферме, её медленная неуверенная

поступь, которая частенько заставляла девочку оказываться на четвереньках, превратилась

в шуструю походку. Клэрити целеустремленно направилась к сараю, и я последовал за ней, размышляя, что же делать.

В сарае жил конь по имени Трой. Когда Итан был жив, он, бывало, катался на нем верхом, и я не очень-то одобрял это, потому что кони не такие надежные, как собаки. Однажды

в молодости Итан упал с лошади, а ведь с собаки никто никогда не падал. Даже Ханна никогда

не каталась верхом на Трое.

Мы с Клэрити зашли в сарай, и я услышал, как Трой фыркнул, почувствовав наше

присутствие. В воздухе стоял запах сена и лошади. Клэрити промаршировала прямиком

к вольеру, в котором жил Трой. Он тряхнул головой и опять фыркнул. Клэрити потянулась

к прутьям двери вольера и вцепилась в них своими маленькими ручками.

– Лосадка! – с восхищением воскликнула она, пританцовывая от восторга.

Я чувствовал нарастающее напряжение Троя. Конь не очень-то меня любил, мое присутствие

в сарае заставляло его нервничать. Клэрити просунула ручку между прутьев, чтобы погладить

Троя, но тот отшатнулся.

Я подошел к Клэрити и ткнулся в неё носом, давая понять, что если уж она хочет кого-то

погладить, то лучше собаки ей здесь никого не найти. Яркие глаза девочки были широко

раскрыты, она задыхалась от восторга, приковав взгляд к Трою.

Дверь в вольер закрывалась на цепь; когда малышка прислонилась к ней, провисающая цепь

натянулась, и образовалась лазейка. Издавая счастливые звуки, Клэрити скользнула вдоль

двери к лазейке и протиснулась внутрь.

Прямо в вольер к Трою.

Трой ходил взад и вперед, фыркая и мотая головой, удары копыт по земле становились все

сильнее и сильнее. Я чуял его возбуждение – оно проступало сквозь его кожу, как пот.

– Лосадка, – произнесла Клэрити.

Я просунул голову в щель между створками двери и толкнул ее, пытаясь пролезть внутрь.

Боль в задней левой лапе снова давала себя знать, но я проигнорировал её, сосредоточившись

на том, чтобы протиснуть плечи, а затем и таз. Тяжело дыша, я пробрался в вольер как раз в тот

момент, когда Клэрити двинулась вперед, протянув ручки к Трою. Я прекрасно понимал, что он может ударить малышку.

Я боялся этого коня. Он большой и сильный; если он ударит меня копытом, будет очень

больно. Инстинкты твердили мне – убирайся отсюда, но Клэрити грозила опасность, и я

должен был что-то сделать.

Я проглотил свой страх и залаял на коня со всей яростью, на какую был способен.

Я подтянул губы, обнажив оскал, и сделал выпад вперед, заняв позицию между Клэрити

и Троем. Трой издал неприятный визжащий звук и встал на дыбы. Я попятился, лая и отталкивая Клэрити в угол. Копыта Троя разбивали землю прямо передо мной, но я

продолжал рычать и клацать на него зубами.

– Малыш? Малыш! – донесся испуганный голос Ханны снаружи сарая.

Я почувствовал в шерсти маленькие ручки Клэрити. Хотя конь мог меня ударить, я не собирался сдавать свою позицию между ним и малышкой.

Тут вбежала Ханна.

– Трой!

Она отстегнула цепь и распахнула створки дверей, конь рванул мимо нее и через огромную

двустворчатую дверь вылетел во двор.

Я чувствовал страх и гнев Ханны. Она нагнулась и подхватила Клэрити на руки.

– Ах, дорогая, все хорошо, малышка, все хорошо, – говорила она.

А Клэрити хлопала в ладоши и улыбалась.

– Лосадка! – с восторгом воскликнула она.

Другая рука Ханны опустилась вниз и дотронулась до меня – я почувствовал облегчение, поняв, что хоть сейчас я ни в чем не провинился.

– Да, большая лошадка, ты права, дорогая. Тебе нельзя сюда заходить.

Когда мы вышли наружу, к нам подошла Глория. Походка у нее была странной, будто ей

было больно идти.

– Что случилось? – спросила она.

– Клэрити зашла в стойло к Трою. Он мог её…

– Какой ужас! – Глория протянула руки и, забрав Клэрити, прижала её к груди. –

Ты никогда, никогда не должна так пугать мамочку, поняла?

Ханна скрестила руки на груди.

– Интересно, как же она пробралась сюда без твоего ведома.

– Наверное, пошла за собакой.

– Понятно. – Я все еще чувствовал, что Ханна злится, и опустил голову, непроизвольно

ощутив раскаяние.

– Возьмете её? – спросила Глория, протягивая Клэрити на вытянутых руках обратно.

Боль в бедре по-прежнему чувствовалась, не так сильно, чтобы хромать, однако нога

постоянно ныла. Хотя раны не было – зализывать нечего.

За ужином я предпочел остаться под столом и подбирать еду, которая падала на пол. Когда

детей собиралось много, мне обычно перепадало несколько хороших кусков, но в этот раз

была только Клэрити, и, как я уже говорил, её пища была никудышной. После инцидента

с лошадью прошло уже несколько дней, в течение которых я не выходил из-под стола, когда

вдруг заметил, что Ханна чем-то обеспокоена и взволнована. Я сел и ткнулся в неё, она погладила меня, однако как-то рассеяно.

– Не звонил доктор Билл? – спросила Глория.

– Пока нет, я же обещала, что скажу тебе.

– Почему мужчины так поступают! Сначала просят твой номер, а потом не звонят.

– Глория, я тут… я думала кое о чем.

– О чем?

– Ну, во-первых, я хочу, чтобы ты знала: хотя вы с Генри не… больше не вместе, и хотя вы

даже не женаты, ты – мать моей внучки, и для меня ты – член семьи. Я всегда рада тебя здесь

видеть.

– Спасибо, – ответила Глория. – У меня к вам такие же чувства.

– И мне очень жаль, что из-за работы Генри вынужден жить за границей. Он сказал, что ищет