Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая Страница 30

попрощаться. Я просто хочу на нее посмотреть, в последний раз».

Он сжал зубы и увидел ее. Марта стояла - высокая, в светлом платье, ее косы развевал ветер.

-Спасибо, - выдохнул Тедди. Юноша все не отводил от нее глаз - пока корабль разворачивался,

беря курс на северо-запад, пока берег не стал отдаляться - так, что вскоре он мог разглядеть

только черепичные крыши домов, взбирающиеся на Бикон-хилл, шпили церквей и легкие, белые

облака.

-Я вернусь, - пообещал себе Тедди. «Обязательно вернусь».

Миссис Бетси сняла с огня горшок с супом и внимательно посмотрела на невестку. Та сидела за

кухонным столом, разложив вокруг себя бумаги. «В понедельник и открываться надо, матушка, -

Салли подняв голову, вздохнула.

-Лето, многие к морю приезжают..., Мы с Мартой уберемся за выходные, слуги придут - и

откроемся. Провизию тогда принять надо будет..., - она похлопала рукой по счетам и покраснела -

миссис Бетси все не отводила от нее глаз.

-Не женится он на тебе, - коротко сказала негритянка, доставая из открытого буфета фаянсовые

тарелки.

-Что ты, уж не знаю, до похорон сына моего, или после, - ноги раздвинула, то дело такое, - она

пожала плечами и стала разливать рыбный суп, - мы черные, они белые. Коли белый мужчина

хочет, так не надо ему прекословить, сама знаешь. Тем более, - она подняла палец и указала на

потолок кухни, - такому белому, мистеру Дэниелу, благодетелю нашему. Будешь постель ему греть,

как он сюда наезжать изволит. Что он к тебе ходил все это время - так Марта молодая, спит крепко,

а я ворочаюсь, встаю. Видела, как ты ему калитку открывала. Однако попомни мое слово, - миссис

Бетси нарезала хлеб, - не женится он, не бывало еще такого.

Салли упрямо сказала: «Женится».

От супа пахло рыбой. Салли, открыв рот, подышала: «Вы меня, матушка, конечно, винить будете,

что я траур не соблюла...»

-Чего ж винить? - миссис Бетси присела напротив.

-Как отца Ната плетьми забили - ко мне на следующий день негр пришел. Большой Фрэнк. Тебя

тогда из Южной Каролины привезли, с аукциона, ты еще малышка была - три года. Не помнишь

его, наверное. И я ему не отказала - вместе проще, да и большое дело - на нарах подвинуться.

Судьба наша такая, милая - надо при мужчине быть, одной-то тяжело, не справишься.

-Опять же, коли дитя у вас родится, так мистер Дэниел человек достойный, будет его содержать, -

негритянка, было, опустила ложку в суп. Взглянув в глаза Салли, она усмехнулась: «Вот оно как,

значит. Быстро вы».

-В феврале, - кусая губы, призналась Салли. «Он рад, матушка, очень рад. Как он из Франции

вернется - подаст в отставку, и мы поженимся».

-Четвертый десяток тебе, а уши развесила, - миссис Бетси вытерла хлебом дно тарелки. «Ладно,

помянешь мое слово. Марте-то скажи».

-Я думала, - Салли помолчала, поболтав ложкой в супе, - к осени. Она порадуется, она ведь ничего

не знает, о мистере Дэвиде, и не след ей знать...

-Чего мне знать не след? - раздался с порога удивленный голос девушки. Она наклонилась, и,

поцеловала мать с бабушкой: «Пахнет вкусно. Так что мне знать не надо? - Марта вскинула тонкую

бровь.

В кухне повисло молчание, только чуть потрескивали дрова в очаге. Ветер шевелил холщовые

занавески на окне, на дворе, в сарае квохтали куры.

-Марта, - мать зачем-то поднялась и стояла, комкая в руках край передника, - Марта, у тебя

родится брат. Или сестра.

-Мамочка! - девушка обняла ее. «Господи, счастье, какое! Бедный папа, как жалко, что он так и не

узнал...- она отстранилась и недоуменно спросила: «Мама? Что такое?»

-Нельзя лгать, - напомнила себе Салли. Выдохнув, она ответила: «Это..., это дитя моего будущего

мужа, милая. Мистера Дэниела. Мы с ним поженимся, скоро».

Марта отступила к двери и почувствовала, как бледнеют в гневе ее губы. «Ты, - сказала она сквозь

зубы, - как ты могла? Когда папу только похоронили! Его белые убили, моего отца, и ты…, ты в это

время развлекалась с белым? Наверняка ты папе всегда изменяла! Шлюха! Мало тебе было его

отца и брата? Решила для всей семьи ноги раздвинуть?»

Марта схватилась за щеку. Бабка жестко сказала, подув на руку: «Ты как с матерью

разговариваешь, мерзавка? Кто тебе сказал о мистере Дэвиде и мистере Мэтью? Тебе

четырнадцать лет, что ты понимаешь? Тебя бы, - бабка указала куда-то за окно, - туда, на юг. Табак

собирать или на коленях хозяев обслуживать, а что не по ним - так плетей отведать. Возомнила о

себе много, - миссис Бетси замолчала. Марта, раздула ноздри: «Никогда, никогда я не стану такой,

как вы! Ноги моей больше здесь не будет, понятно!»

Она вышла, от души хлопнув дверью. Салли, отодвинув тарелку, заплакала, опустив лицо в

ладони. «Она, наверное, показания мои прочла, - вздохнула женщина, - те, что с меня мистер

Дэниел снимал..., Надо их сжечь было, зачем я их хранила все эти годы?»

-Вот и сожги, - подытожила миссис Бетси, усаживаясь на свое место. «А эта, - он указала на дверь, -

отойдет, к вечеру. Просто кровь в ней молодая, бойкая. И поешь, - она вложила хлеб в руку

невестки, - поешь, ты моего внука носишь, или внучку. Незачем себя голодом морить».

-Матушка, - пробормотала Салли, - матушка....

-То ж дитя, - просто сказала миссис Бетси, разливая лимонад, - оно ни в чем ни виновато.

Салли кивнула, Женщина стала, есть, вытирая одной рукой слезы с лица.

Марта шла к Фанейл-холлу, размахивая саквояжем. Девушка зло шептала себе под нос: «Шлюха,

шлюха! Как она могла, после того, что с ней делали эти подонки..., Предать память отца, и так

быстро. Никогда сюда больше не вернусь, - Марта остановилась, и потрогала холщовый мешочек в

кармане платья.

-Эх, - подумала девушка, - а я ведь на книги откладывала. Ничего, на койку хватит, пока лето -

горничной устроюсь, а потом место в школе найду. Записку я им оставила, - она поджала губы, -

пусть не волнуются. Уехала и уехала, пора своей жизнью жить.

Марта решительно потянула на себя ручку двери . Она сказала клерку, что сидел за конторкой:

«Одно место в почтовой карете для цветных, до Нью-Йорка».

Нью-Йорк

Две девушки сидели на деревянной пристани, болтая босыми ногами в воде. Между ними, на

холщовой салфетке, лежали ломти хлеба и сыр.

-Жарко тут у вас, - Марта вытерла пот со лба. «В Бостоне свежее».

-А ты смешно говоришь, - хихикнула вторая девушка - пониже Марты, с коротко стрижеными,

мелкими кудряшками. «У нас в Южной Каролине не так слова произносят».

-У вас тоже - смешно говорят, как по мне, - Марта бросила в воду кусочек хлеба: «Сейчас чайки

налетят. Так тебя мальчиком с юга выводили?»

-Ага, - девушка провела рукой по затылку. «Так безопасней. Теперь надо чепец носить, пока волосы

не отрастут. А чего ты не хочешь в горничных остаться? Миссис Сэндберг на тебя не нахвалится,

всегда в пример ставит. Через год уже старшей будешь, - она посмотрела на чаек и рассмеялась:

«Я море-то только здесь и увидела. Стояла, помню, рот раскрыв. Оставайся, - она подтолкнула

Марту, - все же самый лучший постоялый двор в Нью-Йорке. И койка бесплатная, и еда, а так тебе

придется самой каморку искать. И охота тебе учительницей быть - вздохнула девушка.

-Охота, - Марта прожевала сыр. «Ничего, справлюсь. Сама слышала - негры из церкви нашей хотят

уйти. Хоть преподобный отец и за аболиционистов, а все равно, пока все белые к причастию не

подошли, цветных не пускают. Мистер Варик сказал - будем деньги собирать и помещение

снимать, сами справимся. Меня преподавать берут, по средам и воскресеньям».

-Тебе денег не хватит, - хмыкнула подруга.

Марта усмехнулась и сладко потянулась: «Я еще частные уроки взяла, дорогая моя. И в Свободную

Африканскую Школу меня нанимают, как ее откроют в следующем году. Местное общество

аболиционистов деньги дает. А тебе бы тоже - грамоте научиться, а то даже имя свое написать не

можешь. Все же с хорошим парнем гуляешь. Твой Джонни читать умеет, не чета, тебе»

-Он свободным родился, как ты, - девушка покраснела, - вам легче. Слушай, - она зашептала что-то

в ухо Марты.

-Я тебя свожу в одно место, - задумчиво сказала та, когда подруга замолчала. «Там женщина

принимает, акушерка, она тебе все объяснит».

-Так платить надо, - погрустнела девушка.

-Не надо, - уверенно заявила Марта. Вскочив на ноги, свернув салфетку, она спросила: «А тебя,

когда сюда привезли, - ты у кого жила сначала?»

-Неподалеку, - рассмеялась товарка. «Ферма, если от нашего постоялого двора вверх пойти, через

рощу и направо. Хорошие люди, белые, муж с женой. Мистер Уэбб его зовут. Ой, - испугалась

негритянка, закрыв рот рукой, - мне нельзя это рассказывать, это тайна!»

-Мне можно, - успокоила ее Марта. Стянув платье через голову, оставшись в одной короткой,