Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах - Антология Страница 31

            Дабы достойно встретить смертный час.

О Боже, обратись, уравновесь

      Невзгоды наши радостями впредь;

Смиренно молим: дай отныне здесь,

      В земной юдоли, бедствий не терпеть.

            И, отрешившись мерзостных вериг,

            Тебя возможем славить каждый миг.

Низзри на нас, о Боже, и содей

      Усердных слуг — усердными стократ;

И дай потомкам нынешних людей

      Благодарить Подателя отрад;

            Мы трудимся. Твоя, о Боже, власть —

            Труды благословить, а не проклясть.

Перевод С. Александровского

Chidiock Tichborne (ca. 1562–1586)

Elegy

My prime of youth is but a frost of cares,

My feast of joy is but a dish of pain,

My crop of corn is but a field of tares,

And all my good is but vain hope of gain;

The day is past, and yet I saw no sun,

And now I live, and now my life is done.

My tale was heard and yet it was not told,

My fruit is fallen, and yet my leaves are green,

My youth is spent and yet I am not old,

I saw the world and yet I was not seen;

My thread is cut and yet it is not spun,

And now I live, and now my life is done.

I sought my death and found it in my womb,

I looked for life and saw it was a shade,

I trod the earth and knew it was my tomb,

And now I die, and now I was but made;

My glass is full, and now my glass is run,

And now I live, and now my life is done.

To His Friend

(assumed to be Anthony Babington)

Good sorrow cease, false hope be gone, misfortune once farewell;

Come, solemn muse, the sad discourse of our adventures tell.

A friend I had whose special part made mine affection his;

We ruled tides and streams ourselves, no want was in our bliss.

Six years we sailed, sea-room enough, by many happy lands,

Till at the length, a stream us took and cast us on the sands.

There lodged we were in a gulf of woe, despairing what to do,

Till at the length, from shore unknown, a Pilot to us drew,

Whose help did sound our grounded ship from out Caribda’s mouth,

But unadvised, on Scylla drives; the wind which from the South

Did blustering blow the fatal blast of our unhappy fall,

Where driving, leaves my friend and I to fortune ever thrall;

Where we be worse beset with sands and rocks on every side,

Where we be quite bereft of aid, of men, of winds, of tide.

Where vain it is to hail for help so far from any shore,

So far from Pilot’s course; despair shall we, therefore?

No! God from out his heap of helps on us will some bestow,

And send such mighty surge of seas, or else such blasts to blow

As shall remove our grounded ship far from this dangerous place,

And we shall joy each others’ chance through God’s almighty grace,

And keep ourselves on land secure, our sail on safer seas.

Sweet friend, till then content thy self, and pray for our release.

The Housedove

A silly housedove happed to fall

amongst a flock of crows,

Which fed and filled her harmless craw

amongst her fatal foes.

The crafty fowler drew his net —

all his that he could catch —

The crows lament their hellish chance,

the dove repents her match.

But too, too late! it was her chance

the fowler did her spy,

And so did take her for a crow —

which thing caused her to die.

Чайдиок Тичборн (ок. 1562–1586)

Элегия

В моей весне лишь холода тревог,

На пиршестве лишь боль в моём бокале,

Мой урожай — сорняк, созревший в срок,

Итог всего — мечты, что прахом стали.

Окончен день… А начинался ль он?

Да, я живу — но путь мой завершён.

Я песню спел, хоть не касался струн,

Пал с древа плод ещё в начале мая,

Я не старик, но и давно не юн.

Невидим был, земное созерцая.

Готова нить — станок же сокрушён.

Да, я живу — но путь мой завершён.

Я смерть искал — она была со мной.

Я жить хотел, но находил лишь тени.

Я там ступал, где обрету покой.

Я был рождён — для нескольких мгновений.

Бокал налит. Бокал опустошён.

Да, я живу — но путь мой завершён.

Перевод Д. Якубова

К его другу

(вероятно, Энтони Бабингтону)

Пора невзгод, пустых надежд — она должна пройти.

Поведай, Муза, о скорбях, что встретились в пути.

Был друг со мной. И что-то в нём всегда влекло меня…

Беспечно мы по морю шли, вдвоём корабль храня.

Шесть лет в пути! Познали мы красу иных земель.

Но вдруг поток нас подхватил и выбросил на мель.

Печальный брег нас приютил, надежда умерла…

Но вдруг вдали зареял флаг, раздался скрип весла.