Кэти Райх - Смертельное путешествие Страница 37

— Почему?

Она посмотрела на дорогу, на меня. От ее очков отсвечивало солнце.

— Вы в курсе что Паркер Дэвенпорт отсюда родом?

— Нет.

Она какое-то время молчала, мысленно пребывая видимо где-то в своем прошлом.

— Я так понимаю вам этот парень не по вкусу, — предположила я.

— Скажем, что его плакат никогда не будет висеть над моей кроватью.

— Он сказал что нога пропала и обвинил в этом меня. — Мне пришлось остановиться чтобы унять дрожь в голосе. — Еще он сказал что лаборантка которая мне помогала тоже исчезла.

— Кто она?

— Пожилая черная леди. Примроуз Хоббз.

— Я поспрашиваю.

— Знаете, все это какой-то бред. И что я не могу понять, так это почему Дэвенпорт нацелен именно на меня?

— Паркер Дэвенпорт по-своему смотрит на мир.

Мимо прогромыхал грузовик, обдав нас волной горячего воздуха. Кроу выпрямилась.

— Я еду к нашему окружному прокурору. Попробую его уговорить на ордер.

Меня вдруг озарило — хоть Ларк Тайрелл и упоминал о нарушении мною границ дома когда отстранял от дела, однако тема этого поместья сегодня даже и не поднималась!

— Я отследила владельцев.

— Ну и?

— Недвижимость принадлежит инвестиционной группе H&F с 1949 года. До этого она принадлежала Эдварду Е. Артуру, а до этого Виктору Т. Ливингстону.

Она покачала головой.

— Расскажи, пока у меня есть время.

— У меня в номере список служащих H&F. Я могла бы завезти его к тебе в офис после того, как посмотрю что там с моей машиной.

— Мне нужно повидаться с Фонтана после визита к окружному прокурору. У нас там завелся хренов Фокс Малдер который думает, что нашел пришельцев. — Она посмотрела на часы. — Я постараюсь вернуться к 4.

Я приехала в гостиницу в состоянии лихорадочной тревоги. Чтобы сбросить это напряжение я предложила Бойду совершить небольшую пробежку, к тому же, подумала что надо к завтраку быть в форме. Никто не возражал, а Бойд принял предложение с энтузиазмом.

Дорога была еще влажной после вчерашнего дождя и наши шаги производили мягкий шелестящий звук на грязном гравии. Бойд тяжело дышал, и его металлический ошейник тихо бряцал в такт бегу собаки. Только сойки и воробьи нарушали тишину.

Вид снова напоминал очередное полотно импрессионистов — бесконечное пространство долины и покатых холмов, омытых чистейшим светом утреннего солнца. Однако ветер, дувший всю ночь, по-прежнему был прохладен, и каждый раз когда мы пробегали в тени я чувствовала приближение зимы и как сокращаются солнечные деньки.

Пробежка меня немного успокоила. Но когда я поднялась по ступеням наверх, к своей «Магнолии», грудь сдавило от воспоминаний вторжения в мой номер в понедельник.

Сегодня дверь была закрыта, и вещи мои были нетронуты. Я приняла душ и переоделась в свежее. И как только включила телефон он тут же зазвонил у меня в руке. Я ответила на звонок и это оказался очередной журналист. Я отключилась и набрала номер Пита.

Как обычно попала на автоответчик. Хоть и желала узнать его мнение о своем положении, я все же понимала что искать его по другим телефонам — глухой номер. У Пита был мобильный, а так же и телефон в машине, но он редко вспоминал что надо подзаряжать их. И если вдруг, чудесным образом он вспомнит об этом, то обязательно потом забудет включить или вовсе оставит в спальне. Разочарованная, я отыскала факс Макмахона, и спустилась вниз.

Я делала себе сендвич с яйцом когда в дверь вошла Руби с синей пластиковой бельевой корзиной в руках. Она была одета в белую блузу, на шее висели нити поддельного жемчуга, на ногах спортивные штаны, носки и тапочки. На голове, явно недавно отлакированная, возвышалась гуля. Ее внешний вид предполагал что она куда-то выходила.

— Может я вам помогу? — предложила она.

— Я справлюсь.

Она поставила корзину и хлопая шлепанцами подошла к раковине.

— Я так сожалею о том, что случилось в вашей комнате.

— У меня нет ничего ценного.

— Должно быть кто-то забрался в дом когда я была на рынке.

Она схватила кухонное полотенце и вздохнула.

— Иногда я думаю, куда же катится этот мир. Боже…

— Такие вещи случаются.

— У нас никогда не было воровства в этом доме.

Она обернулась ко мне и сжимая полотенце в руках сказала:

— Я не виню вас, если вы сердитесь.

— Я вовсе не сержусь на вас.

Она глубоко вдохнула, открыла было рот, но тут же закрыла. Создалось впечатление что она собиралась что-то сказать, потом передумала опасаясь, что сказанное может повлиять на ее жизнь. Ну и ладно. Я была слишком вымотана, чтобы еще выслушивать ее излияния.

— Вы хотите пить?

— Лимонад есть?

Она бросила полотенце в корзину и подошла к холодильнику. Взяв пластиковый кувшин, она наполнила стакан и поставила его рядом с моим сендвичем.

— И вся эта шумиха на телевидении…

— Я и в школе не была популярной.

Я улыбнулась, чтобы Руби не заметила как на самом деле взволнована. Улыбка вышла напряженной.

— Не смейтесь. Вам не следует позволять им так говорить о вас.

— Я же не могу контролировать прессу, Руби.

Она взяла бумажную тарелку и положила на нее мой сендвич.

— Печенья?

— Да.

Она добавила к сендвичу еще три сладкие печенюшки. Затем посмотрела мне прямо в глаза.

— «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить».[31]

— Кому надо, тот знает что все обвинения фальшивые.

Надо держаться, Тэмпи.

— Тогда может кто-то нужен чтобы вас оберегать.

Она взяла корзину на бедро и вышла не оглядываясь.

Надеясь на более разумную беседу я пошла на крыльцо, позавтракать с Бойдом. И он меня не разочаровал — он лихо слопал все печенья, а потом молча наблюдал как я ела свой сендвич, погруженная в раздумья.

Прибыв в автомастерскую, я узнала что моя проблема незначительна, но насос нужно заменить. Один из хозяев, неясно который — Р или Т, был в Эшвилле, и там он постарается его достать. И если миссия прошла успешно, ремонт может быть закончен на следующий день.

Может быть. Я заметила, что «шеви», "пинто" и пикапы оставались именно там, где они были накануне.

Посмотрела на часы. Два тридцать. Кроу еще не вернулась.

Что дальше?

Я попросила телефонный справочник и мне дали помятый и пропахший бензином 1996 года издания том. Листать его нужно было двумя руками. Так как в справочнике не нашлось ничего про Святую пятидесятническую церковь вечного огня дома господня, я поискала и нашла адрес Л. Баумана, проживающего на Суони Крик-Роуд. P или T знал этот район, но больше ничем не мог помочь. Я поблагодарила его и пошла к машине Райана.

Следуя его инструкции я поехала из города. Как он и сказал, Суони Крик-Роуд находился в конце шоссе № 19, на пересечении Эла и Брайсон-Сити. Я остановилась на заправочной станции, чтобы спросить о доме Баумана. Заправщиком оказался парень лет шестнадцати, с жирными черными волосами, разделенными пробором и заправленными за уши. Его рабочее место было усеяно белыми крошками, как снежинками засыпает грязную бухту.

Парень отложил комикс и поднял на меня глаза. Они у него были сужены словно он боялся света. Взяв сигарету с металлического блюда, он глубоко затянулся и дернув подбородком в сторону Суони Крик.

— Около двух миль к северу.

Дым выходил изо рта вместе со словами.

— С какой стороны?

— Ищите зеленый почтовый ящик.

Выходя на улицу я чувствовала спиной его недружелюбный взгляд.

Суони Крик была как тонкий черный язык, который резко вываливается из шоссе. Дорога спустилась еще на полмили, затем выровнялась и прошла через большой смешанный участок леса. С одной стороны бежали настолько чистые воды залива, что я могла рассмотреть камушки поблескивающие со дна.

Чем дальше на север, тем реже встречались признаки жилья. Когда дорога повернула на восток и поднялась немного, я увидела проезд между деревьями, ржавый зеленый ящик справа. Подъехав поближе, я разглядела имя «Бауман» высеченное на доске что висела ниже ящика на двух коротких цепочках.

Я свернула на грязную дорожку и поползла вперед, надеясь что я нашла нужного Баумана. Над машиной возвышались сосны, ели, болиголов почти закрывающие солнце, только кое-где оно пробивалось сквозь их листву. Еще 50 ярдов вверх, и вот дом Люка Баумана присел на корточках, как одинокий часовой охраняющий лесную дорогу.

Преподобный жил в видавшем виды бунгало с крыльцом на одном конце и сараем на другой. И возле обоих входов были сложены дрова в таком количестве что хватило бы для отопления средневекового замка. Над окнами по бокам двери были натянуты яркие бирюзовые навесы. Они выглядели нелепо, словно золотые арки у синагоги.