Оборона дурацкого замка. Том 6 - Макар Ютин Страница 38

Вот только эйфория от неожиданного трофея быстро уступила место унынию и самобичеванию, когда он до конца понял ситуацию.

«Я что, сам, ЛИЧНО, бросил пистолет в этого сраного волшебника? Причем мог же взять что-нибудь другое в руку, все равно толку не было! Нет, принцип: „не свое — не жалко“ довлеет над разумом. Все равно исчезнет, ага. Лучше бы твое ЧСВ так исчезло, придурок ты импульсивный, пошехонец благодушный, колодец проплеванный!» — Сокрушался про себя попаданец. Уже и посох не так радовал, несмотря на всю его перспективность.

Впрочем, опираться на него оказалось довольно удобно. Походка выходила не хромающей, а величавой. Идущий по делам боярин, а не сутулая псина.

«Ну и нафиг он мне нужен, кроме как костыль. Будто я смогу фигачить из него вымышленными заклятьями!», — Недовольно фыркнул он, — "В лучшем случае, это будет чуть больше, чем обычная деревянная палка. Кстати, такую оценят и без всякой магии — навершие под дорогое копье выйдет — просто загляденье!

Так может и ладно? Все равно профукал свой пистолет. Да и не надо портить тут жанр магического средневековья. Еще бы автомат на ту сторону притащил. И по куратору, и по куратору…

Мечты-мечты. Он меня и с калашом в узел завяжет. Только вышло бы как в анекдоте: «спили мушку у пистолета, парень. А то, когда патроны кончатся, будет больно тебе его в задницу засовывать». Но ковбои добрые — мне куратор бы мушку спилить не дал. Еще бы подствольник с прицелом присоединил. Вместо оружейной смазки".

— И все же, в чем это Испытание состояло? — Вслух подумал он, пока с созерцательной отстраненностью рассматривал разбомбленный пол. Как после террористической атаки, — К защите Форта эта фигня отношения не имеет… Или имеет?

Впрочем, через пару минут он более-менее выстроил для себя логику произошедших событий.

"Вот значит как. Первый противник — мое представление о силе прошлого, техногенного мира. Я ведь до сих пор отчего-то верил в превосходство технологий над магией. Но так ли это? В масштабах столкновения государств — возможно.

Однако уже на уровне дивизии ситуация переворачивается. И чем меньше группа, тем сильнее идет перевес в сторону культиваторов. Не даром мне относительно легко далась эта победа. По сравнению с магом, так тем более. Все как у Наполеона: «Бог на стороне больших батальонов» и «один мамлюк победит одного француза, сто мамлюков равны сотне французов, а тысяча французов без труда разгонит сколь угодное количество мамлюков». Немного утрировано, однако суть верна.

С другой стороны, архетип мага показывал мое увлечение западным волшебством. Попытки переложить его на рельсы культиваторов. Точнее, возможные попытки. Дальше приятных мечтаний в духе: «А вот бы я мог кидаться молниями» дело не заходило. Может, зря?" — Спросил себя Саргон, когда вдруг услышал над ухом недовольный голос:

— Что ты сделал с сакральным залом, ублюдок⁈

Алтаджин разглядывал обстановку с таким лицом, словно ему в душу плюнули. Причем туберкулезной слюной с другими малоприятными примесями. В общем, он был не рад, о чем громко и обстоятельно сообщил миру.

— Не знал бы, что тебя ждет, сам бы придушил. Мой! — Палец вверх, — Говорит тебе: щемись в страхе, недоносок. Свей себе гнездо на ветке, катай говно, как навозник или деревенщина, только не суйся туда. Сдохнешь. А я говорю: Добро Пожаловать, — Хмыкнул боец Старого Города.

К облегчению Саргона, посох его не заинтересовал: либо новые вещи после Испытания не редкость, либо он скоро пропадет, либо ему все равно и он не запомнил, с чем мальчишка входил в зал. В любом случае, его игнорирование странностей было только на руку юному практику. Спрашивать насчет посоха у молодого мужчины он не стал.

— Этот новобранец не понимает Старшего, — Вынуждено констатировал факт Саргон после спича бойца.

— Собирайся, говорю, раззява. У тебя скоро первый бой на Арене, — Брезгливо бросил Алтаджин.

Глава 13

Кормить, лечить или хотя бы давать время на небольшой отдых Саргону не стали. Алтаджин пнул его по голени, удовлетворенно покивал неразборчивому шипению изо рта попаданца, заставил его пройтись вдоль арены, а затем погнал парня наружу. Рану он признал удовлетворительной. Чему конкретно — говорить отказывался. Вернее, ссылался на Бога.

— Давненько не случалось такого, чтобы зал Испытаний не вылечил до конца. Обычно или погрызенный труп, или бодрый практик. Мой! — Палец вверх, — Говорит: ты странный. Думаешь не то. Надо убить тебя на всякий случай. Я убью, но потом, если Бог не передумает. Скину тебя со стены, как перейдешь в Старый Город, — Легкомысленным тоном поведал боец.

Саргон опешил. Он натурально не понимал, как относится к настолько реалистичной угрозе, при этом высказанной настолько будничным тоном. Наконец, он сумел определиться с ответом, однако его никто не стал ждать: Алтаджин уже ходил по залу и помечал углем все поврежденные поверхности арены. В частности, пытался зачем-то дорисовать недостающие элементы напольного орнамента.

«Блин, прям как в школе, когда остроумный ответ приходит в кровати перед сном. Вместо посрамления недруга ты зарабатываешь один лишь недосып», — Хмуро подумал он.

— Все, пошли, кобылье семя. Ты успел как раз настолько, чтобы наш уважаемый Гвардеец начал терять терпение. Интересно, сколько штрафных мгновений он выкроет на твоей хилой спине?

Саргон не ответил, боролся с поднимающимся в душе раздражением. Его бесило Испытание, бесила поврежденная нога, бесил сопровождающий и его тупое самомнение. Вот только не стоит забывать — в Старом Городе он на птичьих правах. Официально его здесь просто нет. Не стоит ссориться с местными обитателями раньше времени. Но и слишком гнуть шею тоже нельзя.

Поэтому он решил пропускать мимо ушей все оскорбительные фразы сопровождающего. Словно не понимал языка или считал себя выше пустопорожнего трепа. Не то, чтобы это произвело впечатление на воняющего кислым молоком спутника.

Тот как будто и не заметил молчания попаданца: заливался соловьем насчет величия Бога, насчет крутости местных обитателей, плевался в адрес еретиков, мимоходом снова оскорбил Саргона, однако после сделал завуалированный комплимент его способностям. Якобы нехотя, через силу.

«Да он меня вербует!», — Вдруг дошло до попаданца, — "Специально прессует, ждет эмоционального взрыва, негодования, едких фраз. Чтобы потом сыграть на контрасте, сказать всерьез что-нибудь ободряющее, похлопать по спине. И все — самоуверенный мальчишка раздувается от гордости, начинает эмоционально зависеть от его одобрения. Маленькая ниточка, но если расставить сети правильно, да накачивать посильнее…

Например, стравить с прошлой командой, показать пацана избранным, не таким как остальные новобранцы-аутсайдеры. Отделить от коллектива, а потом взять под свое крыло… Блин, может все не так, и я слишком много о себе думаю?

Или он действует по описанию, но чисто на интуиции, без четкого понимания? Кто бы знал. Ладно, лучше считать людей вокруг интриганами, чем дегенератами. Больше проживу", — Решил Саргон.

В этот раз они шли совсем недолго. Их путь заканчивался рядом со скучным вытянутым зданием не то для чиновников, не то для кладовщиков. Оттуда шел некий предпраздничный, предвкушающий гул. Вернее, от толпы народу с другой стороны невыразительного серого дома с вытянутой структурой типичной хрущовки, только из глины, а не бетона.

Идти прямо вперед они не стали: с торца дома оказалась маленькая, скрытая навалом строительной рухляди дверца. Открыв ее, Алтаджин с ковыляющим позади Саргоном попали в некое подвальное помещение с унылыми обнаженными стенами из обшарпанного кирпича да парочкой сооружений из чертодрева, напоминающих странные тренажеры. Из комнаты вел только один ход, сейчас закрытый на тяжелый засов.

В самом помещении их уже ждал Ксин. Стоял с закрытыми глазами, недвижимый как статуя, без единой мысли на лице. Его облик вызывал ассоциации с восковыми фигурами, лишь угрожающее давление Ци не давало принять его за отлично выполненную куклу для местного театра.

— Испытание, — Голос прошелестел степным суховеем. Ни угрозы, ни вопроса. Но Саргона пробрало до самых пяток. Шутки кончились. Это понял он, понял и сопровождающий.

— Пройдено, гунцзы, — Склонил голову Алтаджин. В таком обманчиво-спокойном состоянии Гвардейца Императора не смел беспокоить даже он.

Саргон впервые серьезно задумался