Дмитрий Дейч - Прелюдии и фантазии Страница 4

А к тому времени произошло много всяких всякостей: а) поскольку все без исключения работники зоопарка были брошены на Усмирение, зверей никто не кормил б) и поэтому звери, особенно хищные, взбесились и бросались на прутья своих клеток в) посетители пугались и расходились по домам г) директор ругал подчиненных, а нескольких даже уволил д) начальство ругало директора и грозило директору увольнением.

В общем, у всех, кроме Слона, были КРУПНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ.

Солдаты принялись выгружать и устанавливать противосло-новую пушку. Они были готовы пойти на КРАЙНИЕ МЕРЫ, хотя никому, по большому счёту, этого не хотелось: ведь после того, как Слон уснет, его нужно будет доставить в питомник, а потом — обязательно найти врача, ясно ведь, что слон по меньшей мере ТЯЖЕЛО БОЛЕН, а какой урон нанесёт репутации зоопарка вся эта история — просто страшно себе представить. В общем, если раньше Слона просто не любили, то теперь его стали по-настоящему ненавидеть. «Хорошо было бы, если бы этого отвратительного толстого слона вообще не существовало на свете», — думали некоторые работники зоопарка, а самые злобные думали так: «Стреляли бы в него не слоноусыпляющими, а настоящими разрывными снарядами!» А Слону — хоть бы хны! Сидит себе и сидит, уши развесив.

Наконец пушку установили и уже приготовились было стрелять, но тут с неба посыпались ТЯЖЕЛЫЕ ПРОТИВОТАНКОВЫЕ ВАФЛИ — это подоспела на помощь эскадрилья Слоновых Ангелов. Вафли покрыли всё вокруг двухметровым слоем ВАФЕЛЬНОЙ ТРУХИ. Конечно, в таких условиях Слона усыпить было совершенно невозможно, и армия позорно отступила, а самый главный генерал от возмущения такими методами ведения боя перекусил пополам курительную трубку, подаренную ему Президентом страны за выдающиеся боевые заслуги.

В общем, я не знаю, что тут ещё сказать. Зоопарк пришлось перенести в другое место, а с ним и проезжую часть дороги, директора уволили, на его место хотели поставить меня, но я отказался: бог знает, чем кончится в конце концов эта история — Слон-то до сих пор сидит на том же самом месте, ни на метр не сдвинулся, люди приходят туда каждый день, кормят, ухаживают за ним. Все теперь его любят, несмотря на то, что Слон с тех пор нисколько не отощал, скорее наоборот — прибавил в весе (ничего не поделаешь — сидячий образ жизни не способствует похуданию).

Ну, вот и всё, наверное.

Ах, да. Мораль этой истории заключается в том, что СПАСИТЕЛЬНАЯ МЫСЛЬ приходит в голову только в том случае, если… только тогда, когда. извините, мне тут подсказывают: только тогда, когда ей этого хочется. это не я сказал. я не хотел этого сказать. извините.

Предпоследняя истина

Молоток сказал рукоятке:

— Матушка, держите меня нежно, я всё время слетаю.

— Я бы рада, — ответила рукоятка, — но пальцы до того неловкие, просто чёрт знает что такое.

Тогда молоток попросил пальцы быть осторожнее, и пальцы ответили:

— За всё в ответе ладонь.

— Я тут ни при чём, — возмутилась ладонь, — всё дело в плечах. Узковаты они: пейзаж портят, да и кинетика с такими плечами, извините, ни в дугу.

Плечи пеняли на туловище, туловище — на ноги, скоро и до головы добрались.

— Ладно, — сказала голова, — я сама долго не могла понять, в чём тут дело, но вот как раз недавно всё стало ясно.

Во всём виноват Бог.

— А он есть? — спросил молоток.

— Не без того, — мрачно ответила голова. — Вот если бы его не было, где бы мы были?

Молоток, не убеждённый её аргументом, попросил предъявить виновника. Голова ответила:

— Ищите в районе живота. Точнее не могу сказать, сама не знаю.

— Только разговаривать вежливо, — сразу предупредил живот, — а то обидится и уйдёт, такое уже случалось.

— Да ведь он спит! — возмутился молоток.

— Разбудите, разбудите его! — закричали все.

*** — Митрич!

— А?

— Хуй на! Уснул, что ли? Давай, прибивай!

— Чего?

— Вот мудило! Заколачивай, говорю!

— Ааааа… Щас…

— Сколько раз обещал: на работе — ни капли. Уволю!

— Не, я всё.

— Ну смотри… ещё раз увижу…

Волшебный живот

В одном городе жил человек без живота. Вместо живота у этого человека был аквариум, в котором плавали золотые рыбки. И всё, что он съедал или выпивал, превращалось в золотых рыбок. Если человек курил, дым сигареты тоже превращался в золотую рыбку. Завтракая, он садился перед зеркалом и внимательно смотрел, как съеденная булочка или стакан молока становится рыбкой, или двумя рыбками, или целой стайкой рыбок. Конечно, рыбки эти рано или поздно умирали, их трупики съедали другие рыбки, и для того, чтобы содержать аквариум в чистоте, ему приходилось выпивать ведро содовой воды с пузырьками. Делал он это по вечерам, перед сном, запершись в туалете, так, что никто в доме и не подозревал, что у него вместо живота — аквариум. Даже жена не подозревала об этом. Даже дети не подозревали об этом. И никто в городе не подозревал — кроме одного доктора, который как-то раз делал рентген и всё увидел, но доктор этот сразу сошёл с ума, так что можно его в расчёт не брать.

Однажды человек проснулся, подошёл к зеркалу — полюбоваться на рыбок, но вместо аквариума увидал в зеркале живот. Не слишком худой, и не очень толстый — самый обыкновенный живот, как у всех. С пупком и тоненькой складочкой. Он, конечно, ужасно испугался, и побежал в больницу. Прибегает и говорит врачу: доктор, у меня — живот.

Но доктор, сама понимаешь, ничуть не удивился, и даже обрадовался, что у человека этого — живот, а не бог весть что. Так и сказал: мол, уважаемый посетитель, поздравляю, у вас — прекрасный живот. Если бы у моей жены был такой живот, ей бы цены не было!

Посетитель сразу заинтересовался: а что это, спрашивает, с животом вашей жены? Что с ним такое?

Доктор ему и рассказывает: вы только не смейтесь, всё дело в том, что у моей жены вместо живота — телевизор. И всё, что она съедает или выпивает, немедленно становится рекламой. Съедает пончик, и тут же можно посмотреть рекламу теста или муки. Или повидла. А если повезёт — каких-нибудь импортных сковородок или промышленных печей. Пьёт воду, и на экране немедленно появляется реклама туристических поездок на Багамы. Или документальные съёмки, где молодые люди катаются на водных лыжах.

Какой замечательный живот! — закричал человек, у которого раньше был аквариум вместо живота, а теперь аквариума не стало. — Какой полезный во всех отношениях живот! Мне бы такой живот!

Это вы сейчас так говорите, — ответил на это доктор, — а если бы вас будили по утрам песней «Пейте, дети, молоко!», вы бы совсем по-другому заговорили! Я давно уже пытаюсь вылечить несчастную или хотя бы облегчить её страдания, но за все эти годы научился только регулировать громкость звука. Жену мою больше не высаживают из трамвая и не арестовывают за нарушение общественного порядка, она свободно ходит по улицам и даже заходит в магазин и на почту, но ей приходится постоянно таскать с собой пульт дистанционного управления.

Услышав эту историю, человек с аквариумом (который, как ты уже поняла, остался без аквариума) отправился домой, и пришлось ему научиться жить с обыкновенным животом — таким же точно, как у тебя и других деток, таким же, как у всех дядь и тёть, дедушек и бабушек. Таким же, как у премьер-министра нашей страны и его министров. Таким же, как у Майкла Джексона и Диего Марадон-ны. Таким же, какой был у Фараона, у Мойсея и всех тех, кто вышел с ним из пустыни.

Ты права, это и в самом деле УЖАСНО ПЕЧАЛЬНАЯ СКАЗКА, но другой у меня нет. Если хорошенько подумать, можно и тут найти положительные моменты. Например: доктору удалось научиться регулировать громкость. Это ведь почти ПОЗИТИВНО, не правда ли? Ну… по крайней мере — это НЕ ОЧЕНЬ УЖАСНО.

Ну вот.

И потом — человек, который лишился аквариума. он ведь не лишился его НАСОВСЕМ. Я и не говорил, что НАСОВСЕМ… Может быть, проснётся однажды — лет через пять. или семь. подойдёт к зеркалу — так, на всякий случай проверить. просто посмотреть — и тут вдруг… я, конечно, не могу обещать, но — знаешь — чего не бывает в этой жизни, чего только не случается.

Толстое и тонкое

Я утончаюсь, — пожаловалось Тонкое. — Меня уже почти не видно. Ещё пара ковшей времени, и я совершенно исчезну.

— Мне бы ваши заботы, — вздохнуло Толстое. — А впрочем… подвиньтесь, я расскажу вам о том, что значит вовремя, с надлежащим вкусом и разумением, исчезнуть.

И оно аккуратно, насколько позволил вес, присело на краешек — чтобы ненароком не спихнуть собеседника с насиженного местечка.

— Начнём с того, что исчезают по крайней мере шестьюдесятью различными способами, — сообщило Толстое, — из них мне достоверно известно восемь. Внемлете?