Andrey Maidansky - Spinoza Izbrannyie sochineniya Страница 40

сказали, единственно состоит наше блаженство.

Яне говорю, что мы должны познавать его таким, каков он есть,

нам довольно познать его в некоторой степени, чтобы соединиться с

ним. Ибо познание, которое мы имеем о нашем теле, не таково,

чтобы мы его познали таким, каково оно есть, т.е. совершенным

образом. И тем не менее какое соединение и какая любовь!

То, что это четвертое познание, т.е. познание бога, не есть

следствие чего-либо другого, но носит непосредственный характер,

выясняется из выше доказанного, из того, что он причина всякого

познания, которое познается только через самого себя, а не через

другую вещь; кроме того, еще из того, что мы по природе так

соединены с ним, что без него не можем ни существовать, ни быть

поняты. Из того же, что между богом и нами существует такая тесная

грязь, вытекает, что мы можем познать его только непосредственно.

154

Это соединение с богом, которое мы имеем через природу и

любовь, мы пошляемся теперь объяснить.

Мы уже сказали, что в природе не может быть вещи *, идеи

которой не было бы в душе этой вещи, и чем более или менее

совершенна вещь, тем более или менее совершенно также

соединение идеи с вещью или с самим богом и действие ее. Ибо так

как вся природа есть только одна субстанция, сущность которой

бесконечна, то все вещи в природе объединены в одном целом,

именно в боге. А так как тело первое, что воспринимает наша душа

(ибо, как сказано, в природе не может быть ничего, идеи чего не было

бы в мыслящей вещи, каковая идея есть душа этой вещи), то эта вещь

необходимо должна быть первой причиной этой идеи **.

Но так как эта идея не может успокоиться на познании тела, но

переходит в познание того, без чего тело и сама идея не могут ни

существовать, ни быть поняты, то она тут же (но предыдущему

познанию) соединяется с ним любовью. Чтобы лучше понять это

соединение и то, чем оно должно быть, следует рассмотреть, какое

действие производит соединение идеи с телом. Из нею мы видим, как

через познание телесных вещей и через относящиеся к ним аффекты

возникают в нас те действия, которые мы постоянно воспринимаем

как следствия движения жизненных духов. Если же наше познание и

любовь обращаются на то, без чего мы не можем ни существовать, ни

быть поняты и что бестелесно, тогда и все действия, возникающие из

этого соединения, будут и должны быть несравненно важнее и

величественнее. Ибо они необходимо должны соответствовать

вещам, с которыми мы соединяемся.

Когда же мы воспринимаем эти действия, мы можем поистине

сказать, что мы возродились. Ибо наше первое рождение произошло

тогда, когда мы соединились с телом,

__________________

* Этим путем доказывается также то, что мы сказали в первой части, что

бесконечный разум, названный нами сыном божьим, должен пребывать в природе от

вечности. Ибо так как бог существовал от вечности, то идея о нем в мыслящей вещи,

т.е. в нем самом, должна быть от вечности, каковая идея объективно совпадает с ним

самим (см. гл. IX, ч. I).

** Т.е. наша душа как идея тела, хотя и получает из него свою первую сущность,

но она лишь представляет его в мыслящей вещи как в целом, так и в частях.

155

отчего произошли действия и движения жизненных духов. Это же

наше другое, или второе, рождение произойдет тогда, когда мы

воспримем в себе согласно познанию этого бестелесного объекта

совершенно другие действия любви, настолько отличные от первых,

насколько различно телесное от бестелесного, дух от плоти. Это

может быть названо возрождением с тем большим правом и истиной,

что из этой любви и соединения впервые возникает вечное и

неизменное постоянство, как мы ниже докажем.

ГЛАВА XXIII

О БЕССМЕРТИИ ДУШИ

Если мы внимательно рассмотрим, что такое душа и отчего

происходит ее изменчивость и продолжительность, то легко увидим,

смертна она или бессмертна.

Душа, сказали мы, есть идея, заключающаяся в мыслящей вещи и

возникшая из существования вещи, находящейся в природе. Отсюда

следует, что, смотря по устойчивости и изменению вещи, должна

быть устойчива и изменчива душа. При этом мы заметили, что душа

может быть соединена с телом, идею которого она представляет

собой, или с богом, без которого она не может ни существовать, ни

быть понята.

Из этого легко видеть: 1. Что, поскольку она соединена только с

телом, а тело преходяще, она должна быть также преходяща; ибо,

когда она лишается тела как основы своей любви, она должна

погибнуть вместе с ним. Но

2. Поскольку она связана с другой вещью, которая неизменна и

остается таковой, она, напротив, должна быть так же неизменна и

постоянна. Ибо как она могла бы погибнуть? Не сама по себе: ибо,

подобно тому как она не могла возникнуть сама собой, когда не

существовала, так и теперь, существуя, она не может измениться или

погибнуть. Таким образом, то, что одно составляет причину ее

существования, должно (в случае ее гибели) также быть причиной ее

несуществования, именно тогда, когда оно само изменяется и

исчезает.

156

ГЛАВА XXIV

О ЛЮБВИ БОГА К ЧЕЛОВЕКУ

Мы думаем, что достаточно объяснили, чем является наша любовь

к богу, а также действие этой любви, а именно нашу вечность.

Поэтому мы не считаем нужным говорить здесь еще о других вещах,

как о радости в боге, спокойствии духа и т.д., так как из сказанного

легко видеть, каковы они и что о них можно сказать. Остается еще

рассмотреть (так как до сих пор мы говорили только о нашей любви к

богу), существует ли также любовь бога к нам, т.е. любит ли также

бог людей именно тогда, когда они любят его.

Мы, однако, прежде сказали, что богу нельзя приписать модусов

мышления, кроме тех, которые имеются в творениях. Поэтому нельзя

сказать, что бог любит людей, еще менее, что он любит их, потому

что они любят его, ненавидит их, потому что они ненавидят его. Ибо

тогда следовало бы допустить, что люди добровольно поступают так

и не зависят от первой причины, что, как мы уже доказали, ложно.

Сверх того, если бы бог, не любивший и не ненавидевший прежде,

теперь стал любить и ненавидеть, притом побуждаемый чем-то

внешним, то это вызвало бы в боге только большую изменчивость; но

это высшая нелепость.

Если же мы скажем, что бог не любит людей, то это не следует

понимать так, как будто он, так сказать, предоставляет человека

самому себе; но это следует понимать в том смысле, что, поскольку

человек вместе со всем существующим пребывает в боге и бог

состоит из всего этого, — любовь его к чему-либо иному собственно

не может иметь места, так как все заключается в одной вещи, т.е. в

самом боге.

Отсюда вместе с тем следует, что бог не даст людям законов

чтобы награждать их за их исполнение, или, говоря яснее, что законы

бога не таковы, чтобы их можно было нарушить. Ибо, если мы

правила, установленные богом в природе, по которым все вещи

возникают и продолжаются, назовем законами, то они таковы, что их

никогда невозможно нарушить. Например: слабейший должен

уступать сильнейшему, или ни одна причина не может произвести

больше, чем имеет в себе, и тому подобные законы. Они таковы, что

никогда не изменяются, никогда не начинаются, наоборот, все

упорядочено и

157

расположено согласно им. Одним словом: те законы, которые не

могут быть нарушены, божественны на том основании, что все, что

происходит, не противно, но согласно его собственному решению.

Все законы, которые могут быть нарушены, — человеческие законы

на том основании, что из всего, что люди решают для своего счастья,

не следует, что оно служит также к счастью всей природы: напротив,

оно может вести к уничтожению многих других вещей.

Так как законы природы могущественнее, то законы людей

уничтожаются. Божественные законы являются последней целью,

ради которой они существуют, они не подчинены ей; человеческие

же законы не таковы. Ибо хотя люди создают законы для своего

собственного счастья и не имеют другой цели, как содействовать

этому счастью, однако их цель (подчиненная другим целям другого

существа, стоящего над ними и дающего им как частям природы

действовать таким образом) может также служить к тому, чтобы их

законы действовали вместе с вечными законами, от вечности

установленными богом, и, таким образом, со всем остальным

производили все вместе. Например, хотя пчелы со всей своей

работой и прочным порядком, который они поддерживают в своей