Ночь в одиноком октябре - Желязны Роджер Джозеф Страница 41

– О?

– Да, я сама разрабатывала этот план. Ты должен будешь встать справа от меня и немного сзади – то есть слева от Джека, соответственно.

– А зачем?

– Потому что если ты встанешь справа от него, может случиться нечто непоправимое.

– Откуда тебе это известно?

– Так, кое-кто намекнул.

Я обдумал ее слова. Совершенно очевидно, что тот старый кот, из Мира Грез, на ее стороне, а она открывающая. Следовательно, он вполне мог меня подставить. Однако некоторые его замечания относительно Древнейших богов звучали несколько пренебрежительно, и, вроде бы, он был расположен ко мне. Здесь мой разум пасовал. Я понимал, что должен положиться на чувства.

– Хорошо, я так и сделаю.

Когда мы приблизились к нашим домам, я сказал:

– Пойду, добегу до Ларри, посмотрю, не вернулся ли он. Хочешь, пойдем со мной.

– Нет. Та встреча…

– Ну, ладно. Что ж, с тобой приятно было иметь дело.

– Да. Я никогда ни одного пса не знала так близко.

– У меня с кошками тоже были отношения не из лучших. В общем, еще увидимся.

– Да.

Она свернула к своему дому.

Я еще раз пробежался по владениям Ларри, но его нигде не было.

По пути домой я вдруг услышал, как из сорного куста у дороги кто-то прошипел мое имя:

– Снафф, старина, я так рад тебя видеть! Я как раз направлялся к тебе. До чего удачно, что мы встретились!

– Ползец, ты где пропадал?

– Сидел вон в том садике, жрал всякую опавшую дрянь, – ответил он. – Сейчас решил к тебе заскочить.

– А что такое?

– Кое-что узнал. Хотел поделиться.

– Чем именно? – спросил я.

– Похоже, я набрался у Растова дурных привычек. Ты только посмотри на меня. Меня так корежит, будто кожа того и гляди облезет.

– Да нет, вроде, все нормально.

– Знаю. Но я действительно любил его. Когда мы расстались, я сразу пополз в тот сад и начал есть старые, перебродившие плоды. С ним было спокойно. Я чувствовал, что хоть кому-то нужен. А сейчас плоды кончились, и я возвращаюсь в леса. Со мной все в порядке. Но я буду скучать по нему. Он был хорошим человеком. Это викарий убрал его – мне Ночной Шорох сказал. Хотел избавиться от лишних игроков. Поэтому Граф устранил Оуэна, ответив, таким образом, викарию. Обещай мне, что расправишься с викарием.

– Ползец, похоже, ты слегка перебрал. Оуэна убили уже после того, как прикололи Графа.

– Умно, а? Вот это-то я и хотел тебе рассказать. Он обдурил нас. И все еще в Игре.

– Что? Как?

– Прошлой ночью, когда я принял обычную дозу, – начал свой рассказ Ползец, – то внезапно почувствовал себя ужасно одиноким. Я не хотел оставаться один, поэтому пополз поискать кого-нибудь; я бы довольствовался чем угодно – светом, движением, звуком голосов. И направился к цыганскому табору, который идеально подходил моим настроениям. Я свернулся под одной из телег, намереваясь провести там всю ночь. Но тут до меня донеслись обрывки какого-то спора – я заинтересовался и, просочившись между досок, проник внутрь. Я наткнулся как раз на ту самую повозку, в ней дежурила пара стражей. Иногда они говорили на своем родном языке, порой по-английски – тот, что помоложе, хотел попрактиковаться. И вместо того, чтобы провести всю ночь под повозкой, я до самого утра просидел внутри. Но зато услышал всю историю – от начала и до конца. Я даже нашел щелку, чтобы видеть гроб.

– Так он у цыган?

– Да. Днем, когда он спит, они охраняют его, а по ночам, когда он улетает по своим делам, стерегут пустой гроб.

– Значит, он просто инсценировал собственную смерть, – сказал я. – Облачил обыкновенный скелет в свои одежды и сам же проткнул его колом.

– Да, полусгнивший скелет уже валялся в склепе.

– Потому-то на нем перстня и не было.

– Да, и таким образом он прикрыл себя. Всякий, нашедший останки, счел бы, что тот, кто вогнал кол в тело Графа, забрал и перстень.

По спине у меня вдруг пробежали мурашки.

– Ползец, надеюсь, новое место жительства было устроено после «смерти» луны?

– Да. На твои расчеты это не повлияет.

– Слава богу. Но вот чего я никак не могу понять… Граф убил Оуэна, потому что викарий убил Растова. Оуэн был открывающим. Это что, какой-то знак сочувствия со стороны Графа? Или он просто хотел показать викарию, что с насилием пора кончать?

– Не знаю. По этому поводу ничего сказано не было.

Я тихонько рыкнул.

– Дельце не из легких, – заметил я.

– Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.

– Спасибо. Хочешь, пойдем ко мне жить?

– Нет. Я с Игрой завязал. Удачи тебе.

– И тебе, Ползец.

До меня донесся шорох травы – Ползец утек.

Под вечер прошел мелкий дождик, но незадолго до захода солнца прекратился. Я вышел взглянуть на луну, ко мне присоединился Бубон. Небо все еще было затянуто облаками, но на востоке поднимался огромный тусклый круг. Ветер принес легкий морозец.

– Ну вот, – сказал Бубон. – К утру все закончится.

– Да.

– Жаль, что я не участвовал в Игре с самого начала.

– Желание, высказанное при полной луне, – предупредил я, – может исполниться. Ты и так в некотором роде играл. Ты менялся информацией, наблюдал за развитием событий, делал то же самое, что и все мы.

– Да, но, в отличие от вас, я ничего такого серьезного не совершал.

– Основная картина вырисовывается из сложенных вместе маленьких кусочков, и не иначе.

– Да, думаю, ты прав, – согласился Бубон. – Во всяком случае, было весело. Как ты думаешь, можно будет мне пойти с вами? Я хотел бы собственными глазами увидеть, чем все кончится, независимо от результата.

– Прости, – ответил я. – Мы не можем брать на себя такой ответственности. Эта Игра будет не из легких.

– Понимаю, – кивнул он. – Я знал, что ты так ответишь, но спросить все-таки стоило.

Спустя некоторое время я ушел. Он все стоял и смотрел на небо. Луна по-прежнему пряталась за облаками. Итак…

Мы вышли из дома незадолго до полуночи – Джек и я. На нем было теплое пальто, на плече висела сумка со всеми необходимыми вещами. Под мышкой он нес несколько поленьев для костра. Мы даже не побеспокоились запереть дверь.

Небо потихоньку начало проясняться, хотя луну по-прежнему закрывали легкие тучки. Однако даже этого тусклого света, пробивающегося сквозь туманную пелену, было достаточно, чтобы осветить нам дорогу. В спину дул холодный, промозглый ветер.

Вскоре мы подошли к Собачьему Гнездовищу. Джек решил обогнуть холм и подняться по восточному склону.

Так мы и сделали. Оказавшись на вершине, мы увидели сверкнувший огонек – посреди круга, ближе к глыбе с письменами. Приблизившись, мы заметили там викария Робертса, Морриса и Мак-Каба – они суетились вокруг костра, который, видимо, только-только успел разгореться и сейчас набирал силу. Викарий наконец-то снял с уха бинты, и моему взгляду предстали два больших ошметка, оставшихся от этого органа слуха. Куча поленьев значительно увеличилась с того времени, как мы заходили сюда с Серой Дымкой.

Погребальный костер – неотъемлемая часть церемониала. Своими истоками эта традиция уходит далеко в прошлое, когда все только начиналось. В нем нуждаются обе стороны, поэтому он в некотором роде представляет собой нейтральную Силу. После полуночи он разом запылает во многих мирах, и мы добавим в него собственные ингредиенты, усиливающие нас и стороны, которым мы служим. Его свет влечет к себе не только созданий иных миров, желающих выступить на той или другой стороне, но и любых существ, которые, по сути своей, нейтральны, но были захвачены в плен вершащимся церемониалом. Из пламени костра могут вещать разные голоса, в нем могут сменяться диковинные картинки, но сам костер вторичен, он – поддержка двум противостоящим партиям. Согласно обычаю, всякий из нас приносит что-либо специально для него, и посредством ритуала костер взаимодействует с каждым отдельным игроком. Я, в частности, несколько дней назад помочился на одно из наших поленьев. Случалось, игроков вдруг охватывало пламя, а однажды я стал свидетелем сцены, когда костер защитил игрока, воздвигнув между ним и противниками пылающую стену. Еще в нем очень хорошо уничтожать вещественные доказательства, да и в холодные ночи он оказывается большим подспорьем.