Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица. Страница 44

- Только что девочка родилась, дочка, - признался я .

- Так поздравляю! - почти взвыла Нина от счастья.

- С чем? Не мальчик же...

- А ты мальчика хотел?! Ну, даешь! Девчонка - это же лучше!

Через пять минут все официантки знали, что меня надо спасать. Они сгрудились у моего стола и наперебой стали объяснять, чем девочки лучше мальчиков. Когда графинчик закончился, принесли другой, полный - от себя.

В какой-то момент официантки поняли, что я жить все-таки буду и удалились по работе, а ко мне за стол подсели две знакомые критикессы, обе умные, острые на язык - письменный и устный, внешне очень эффектные: Вера Максимова и Оля Симукова

Они сразу врубились в тему и смотрели на меня с откровенным сожалением. Да и как еще им было смотреть на недоумка, который сам не знает, как ему повезло - оказался отцом дочери, а не какого-то там сына, которому еще идти в армию и не известно, чем это кончится, а старым родителям он никогда не подаст стакана воды, что гарантированно сделает любая дочь. А твоя с Аленой уж наверняка!..

Дальше кандидат искусствоведения Вера Максимова исчезла, а я оказался в театральном доме, что в Каретном ряду, в квартире Ольги Симуковой. Но не один. Там уже присутствовал молодой артист из театра им. Станиславского Вацлав Скраубе. Он, сидя на кровати, перебирал гитарные струны и выглядел, как дома. Эта выразительная картина открывалась моему сознанию только периодически, при этом она покачивалась, но иногда обретала резкость.

То, что я их оставил вдвоем, - это точно. Но как, по каким законам перемещения тел в пространстве, я оказался там, где мне и полагалось быть: на тахте, так и оставшейся разобранной после ухода Алены в сторону старообрядческой церкви, вот этого объяснить я был не в состоянии.

Пробудился в самочувствии совершенно жутком. Все внутренние закоулки тела словно наполнились мелким песком, который еще и скрипел при малейшей попытке сдвинуться. Во рту было сухо, как в чайнике, который выкипел. Но вот душа... А душа моя ликовала! Она парила и пела где-то у потолка однокомнатной квартиры, периодически опускалась на тахту к опрокинутому навзничь хозяину и был в той душе праздник, упоительно легкий и даже крылатый: я - отец! У меня - дочь! Такого счастья еще недавно не было, со вчерашнего вечера оно - самая реальная реальность!

Счастливый, я втащил на живот телефонный аппарат и принялся обзванивать друзей, чтобы всем сообщить мою новость.

Недетские заботы "Искусства кино"

В редакции жизнь шла своим чередом, номера выходили, склоки появлялись и иссякали. Параллельно шла вторая жизнь - драматургическая. Были все эти, описанные уже, разговоры с Бабочкиным, Чирковым, Олегом Ефремовым, мотания в министерство культуры, переписка с Омском, - многообразный комплекс действий по переводу законченной к тому времени пьесы "Ясная Поляна" в облик реального спектакля. В это же время с труппой Театра имени Маяковского отмечался сотый спектакль по пьесе "Волшебный пароль". Недавно назначенный туда главным режиссером Андрей Гончаров, подписывая автору юбилейную афишу, заметил: "Первый раз подписываю со званием "народный". Он только что его получил. А еще сочинялись стихи для песен в спектакль Театра имени Станиславского, где приняли к постановке другую мою пьесу - "Богатырь Кокосовый орех". Маститый художник Владимир Талалай уже представил отличные эскизы декораций, но главный режиссер Иван Бобылев неожиданно переместился в Пермь, и московский спектакль не состоялся.

При этом по утрам бегалось, вечерами от души выпивалось, человеческие связи множились и клубились, собственные рукописи рождались, чужие правились, гранки и верстки вычитывались, и постоянно возникали новые планы - творческие и просто житейские...

Дневники я вел урывками, не хватало терпения. Но сейчас, когда делается эта книга, и нерегулярные записи многое позволяют уточнить, освежить в памяти. Сейчас вижу, что постоянным мотивом в них присутствовали стенания по впустую утекающему времени. Такая, например, запись: "Зверею от невозможности спокойно сидеть и писать". Или другая: "Летят недели, и ничего не делаю". Или третья: "После сегодняшнего партийного собрания в редакции с новой силой захватило желание уходить, бежать отсюда, пока не сгнил, не погиб окончательно. Или губить свою голову и нервы на все это, или попытаться все-таки писать. Ведь мне уже почти 37..."

В "Искусстве кино" я пробыл три с половиною года. Регулярно печатался. Начал с рецензии на фильм молодого Эмиля Лотяну "Это мгновение". Еще две были об очередных фильмах эпопеи Юрия Озерова "Освобождение", а еще одна об "Укрощении огня" Даниила Храбровицкого, напрасно, думаю, подзабытом сейчас фильме. В нем центральную роль - конструктора советских космических кораблей сыграл Кирилл Лавров. Эту бы ленту показывать теперь - сразу после "Бумажного солдата" молодого Германа, для прояснения мозгов, памяти и совести. Молодой режиссер, в перенапряге оригинальничания, а может и по каким другим причинам, тщится убедить, что наш прорыв в космос был делом если и не случайным, то простым, как скоросшиватель -не сложнее, чем вынести мусор на помойку. У него космонавты и их руководители не интереснее по интеллекту дворовых кошек с той же помойки. У Храбровицкого, при всем при том, что о многом он еще сказать не мог, присутствует достойное уважение к великой, вселенского масштаба акции русского народа, к его героям - летчикам, конструкторам, ученым.

Не случайно, думаю, поделка Германа-младшего столь благосклонно была встречена в Венеции. Даже "малым Львом" наградили. В благодарность, видимо, за то, что претенциозный отпрыск известной фамилии избавил их от необходимости самим изготавливать какую-нибудь антироссийскую поделку, - сами за них сработали.

Так получалось, что все ленты, о которых писал в журнале, оказывались на так называемых "главных тематических направлениях" того времени: интернационализм, победа над фашизмом, прорыв в космос. Мне легче писалось тогда, когда я оказывался ближе к публицистике. "Орлов не рецензии пишет, а очерки", - передавали мне слова Ростислава Юренева. Возможно, мэтр критического цеха был прав. Оставалось удовлетворяться тем, что и очерк - не последний жанр.

Упомянутые здесь рецензии в просторечии зовутся "положительными", то есть в них на первом плане - комплименты, а критические замечания - на втором, или даже на третьем. Хвалил, одним словом. Эти же картины хвалили в Госкино. Но я не кривил душой, они мне действительно нравились. Может быть, чуть перебирал с пафосом...

Однако "певцом побед" был все-таки не всегда. Случались исключения. Тогда позволял себе слегка потешиться, подпускал сарказма. Однажды представился именно такой случай.

Известный драматург Леонид Агранович, автор сценария острого, нашумевшего в свое время фильма "Обвиняются в убийстве", решил дебютировать в роли режиссера художественного кино, по собственному, конечно, сценарию. То, что у него получилось, называлось "У нас на заводе". Затея была вполне конъюнктурная - уже по названию ясно. Заводы, рабочий класс полагалось любить, поклоняться и воспевать во всех видах и жанрах искусства. Здесь был тот самый случай - точное попадание в тематическое яблочко. Беда оказалось в другом: все в произведении выглядело примитивно, художественно беспомощно. О чем я подробно и написал, пройдясь по ленте шаг за шагом, иронизируя над сюжетными и постановочными нелепостями.

Все последующие десятилетия - а Л.Аграновичу исполнилось 95 - он смотрел на меня волком. Может быть, и смягчился, если бы знал, что примерно за год до того, как состоялось препарирование "А у нас на заводе", из "Правды" позвонил мне Георгий Капралов и попросил написать о фильме "Обвиняются в убийстве". Я взялся за дело с воодушевлением - фильм был отличный, проблемный, всерьез заставлявший размышлять о том, правильно ли живем... Словом, я быстро написал восторженную рецензию

Но картина была, что называется, острой, вокруг нее закрутились дискуссии, а на самом верху кому-то показалось даже, что создатели ленты вообще очерняют советскую действительность. Кончилось дело тем, что "Правда" так и не решилась дать положительный материал про "Обвиняются в убийстве". Мою статью попросту замотали. А потом фильм получил Государственную премию СССР! "Правда" и тогда промолчала, чье-то мнение было, видимо, для нее важней.

Так никто и не узнал о моем "положительном" отношении к фильму "Обвиняются в убийстве", в том числе, к сожалению, и его сценарист Леонид Данилович Агранович.

Ближе к финалу нашего журнального сотрудничества Сурков сказал удивленно: "Недавно, кажется, пришли, а уже впору книжку собирать!"

"А что, - нагло подумалось мне, - если сам Сурков так считает, надо попробовать". И отнес заявку на сборник статей в издательство "Искусство". Там ее приняли. Через положенный срок книга вышла, в твердой обложке - "Адрес - твой современник". Половину объема составили рецензии, опубликованные в "Искусстве кино", остальное написал специально. Завершала сборник та самая статья, которая уже поминалась: "Недетские заботы детского кино". Добралась, наконец, и до книжной полки.